Музыка нас связала

Как сто лет назад рыбинцы учились музыке? Втроем за одним роялем. В пальто и перчатках, если в школе не хватает дров. Директор едет в Петроград добывать для преподавателей обувь.

Ученики и педагоги первой музыкальной школы Рыбинска пережили немало. Постреволюционный Рыбинск: смена власти, голод, инфляция, разруха. Полная неизвестность – что будет дальше, как жить. И парадоксально, но в это время горожане находят в себе силы мечтать о прекрасном. В 1919 году три сотни человек записываются в музыкальную школу. Ритмика в октябре 1918-го

Музыкальное образование в советском Рыбинске началось с курсов. Энтузиасты организовали их уже в октябре 1918 года. Горожане слушали лекции по эстетике и истории музыки, внимали концертам с участием пианино, скрипки, виолончели. Занимались ритмикой, пели, учились играть на рояле.

Однако все это оставалось в формате хобби. Систематического музыкального образования курсы не давали. А талантливым горожанам не терпелось устраивать музыкальные карьеры: играть в оркестре, петь на эстраде, обучать детей в детсадах и школах.

Многие мечтали о Петроградской консерватории, и некоторым удалось воплотить мечту в реальность. В 1923 году худсовет школы записывает: «Отправить в консерваторию В. Зыкова, А. Стоцкую, К. Смоленского, И. Челищеву». Пианистке Ирине Челищевой на этот момент 16 лет, скрипачу Василию Зыкову – всего 14.

Итак, в феврале 1919 года в Рыбинске открыли музшколу II ступени (предконсерваторское образование). Педагогами стали талантливые музыканты, в годы гражданской войны бежавшие в Рыбинск. Солист Императорского симфонического оркестра, скрипач Михаил Вольф-Израэль. Москвичи – пианист Мирон Левин, скрипачи Александр Гран и Михаил Городинский. Выпускница петербургской консерватории пианистка Евгения Тимашева. Виолончелист Давыдовской школы Захар Семенов, возглавивший школу в эти трудные годы.

Почти десять лет к тому моменту жила в Рыбинске выпускница Московской консерватории Мария Челищева – виртуозная пианистка, ученица профессора Константина Игумнова. 9 из 16 педагогов окончили консерваторию. Да, это был уровень! Рабочий за роялем

Желающих учиться музыке в Рыбинске нашлось очень много. На первое прослушивание явились больше трехсот человек. Учениками в итоге стали 225 горожан. Вскоре их осталось 197: 86 взрослых, 111 детей и подростков. Из учеников предполагалось лепить музыкантов-ремесленников: оркестровых исполнителей, певцов и преподавателей музыки.

Но мечты основателей готовить профессионалов почти сразу разбились. В классы пришла не только интеллигенция, в семьях которой маменька музицировала, а папенька насвистывал арии из опер. Основатели мечтали облагородить культурой рабочих и крестьян. Но у тех не было ни эстетической базы, ни подготовки. Раньше они никогда не слушали классику, многие с трудом даже читали.

Дети и взрослые учились вместе. В личных делах учеников то и дело появляются записи: «выбыл на фронт», «жена мешает посещать занятия», «уезжал в деревню за продуктами». Времени на занятия у взрослых было категорически мало – многие посещали школу уставшие, после рабочей смены. Дома у них не было музыкальных инструментов, следовательно, ученики не могли практиковаться, выполнять домашние задания.

Первым педагогам пришлось нелегко. Начинать с такими учениками приходилось с азов. Изначально предполагалось учить по традиционным гимназическим программам. Однако вскоре преподаватели поняли – работать придется по наитию. Три четверти учеников не дотягивали до уровня программ, да и учебников не было. Педагог Мирон Левин пишет: «Никаких учебников и никакой программы не придерживаюсь. Поем мелодии, которые пишу сам».

Привычное деление на классы отсутствовало. Занимались группы способных, неспособных и продвинутых. Учеников в группах было намного больше, чем сегодня. К примеру, в классе Натальи Смоленской занимались 24 ученика от 8 до 40 лет. 20 из них учились коллективно. Четверо детей, имевших домашнюю подготовку, занимались с педагогом отдельно. Урок длился не сорок, а двадцать минут.

Рояль считался у советского человека инструментом благородным, и ученики рвались именно к нему. В школе играли на инструментах, конфискованных у богатых рыбинцев: шести пианино, четырех роялях и одной фисгармонии. Места желающим не хватало. В анкетах, которые тогда заполняли регулярно, ученики жалуются на длинные очереди к роялю

К вам в гости придет ученик Рояль считался у советского человека инструментом благородным – и ученики рвались именно к нему. В школе играли на инструментах, конфискованных у богатых рыбинцев: шести пианино, четырех роялях и одной фисгармонии. Места желающим не хватало. В анкетах, которые тогда заполняли регулярно, ученики жалуются на длинные очереди к роялю. Бывало, марш исполняли в 18 рук на трех роялях.

Не хватало и скрипок. Заведующий школой Семенов в 1919 году слезно пишет в правление Рыбинского пролеткульта: «Худсовет музыкальной школы на заседании 9 октября постановил: ходатайствовать о предоставлении школе во временное пользование десять экземпляров скрипок. Потребность вызвана крайней необходимостью. Школа не получает кредитов, не может удовлетворить инструментами учеников. А те, абсолютно не имея возможности приобрести их где-либо, вынуждены прекратить дальнейшее музыкальное образование. При первой возможности скрипки будут возвращены с благодарностью».

Инструменты собирали по всему городу. Приходилось выкручиваться. Дирекция призвала городские власти поставить на учет, прямо как оружие, все не изъятые к тому моменту рояли в городе. Провели перепись. На пианино выдали мандаты. Там говорилось, что в инструменте нуждается ученик государственной музыкальной школы. Такие точки с пианино располагались в рабочих клубах, детских садах и даже в обычных квартирах. Например, двое детей стоматолога Павла Битюцкого посещали музыкальную школу, а еще двое соучеников приходили к ним учить уроки. За неделю ученик мог посетить с музыкальным визитом две-три семьи.

Бывало и так: инструмент есть, а играть на нем невозможно. Небрежное отношение, грубая перевозка, да и просто амортизация: все это приводило к тому, что инструмент был попорчен, разбит, требовал ремонта и настройки.

Тогда рыбинцы пишут в музыкальный отдел Наркомпроса страны: «В музыкальной школе более 10 инструментов требуют настройки, а некоторые – и починки. Полная невозможность устройства концертов в различных культурно-просветительных учреждениях Рыбинска и района. Инструменты, частью совершенно новые, лучших заграничных фабрик, взятые у буржуазии и помещиков, пришли в полную негодность и стоят без пользы и употребления. Тогда как в исправленном виде они могли бы служить развитию музыкальных вкусов пролетариата, распространению музыкального образования среди масс. Считаем желательным открыть мастерскую для починки и настройки музыкальных инструментов».

Денег нет

Школа не раз переезжала. Она занимала комнату в бывшем доме Никитина по ул. Театральной, 35 и помещение в Советском театре. Располагалась в пяти комнатах в бывшем доме Рыбина-Афанасьева на углу улиц Радищева и Ломоносова. В июле 1919 года ее перевели в дом № 34 по ул. Льва Толстого (ныне Румянцевская), где школа занимала 12 комнат площадью 10 кв. саженей.

Денег на переезды и ремонт новых помещений никогда не было. В музыкальный отдел Наркомпроса шли сообщения: «В распоряжение Рыбинской школы деньги не получены. За неуплату помещение грозят отнять. На ремонт и оборудование средств нет. Служащие второй месяц жалованья не получают. Существование очень тяжелое».

Худсовет школы регулярно направляет директора Захара Семенова в командировки в Москву. Тот выбивает жалованье и обувь для преподавателей, достает инструменты и нотную бумагу. Ищет музработников взамен рыбинских специалистов, мобилизованных на фронт. Школа выживает как может. С учеников приходится брать плату, иначе нечем платить педагогам. Для этого учащихся делят на категории по материальному положению. Экзамены

Штормить перестало лишь через пять лет, к 1924 году. Музыкальная школа стала крепнуть, сохранила педагогический состав и по-прежнему упорно обучала рыбинцев высокому искусству. Вне уроков педагоги и опытные ученики радовали горожан живой музыкой, исполняя классику. На концертах читали лекции Анна Мыркина и Борис Азанчеев. «Слушали их самозабвенно». В обязанности учеников входило посетить 10 лекций-концертов. В школе ставили спектакли и даже оперы.

Экзаменационные требования были очень высоки, поскольку свидетельство об окончании музыкальной школы давало право преподавания музыки в обычной школе и детском саду, а наиболее талантливые рекомендовались сразу в консерваторию. В этом смысле музыкальная школа в Рыбинске приравнивалась к музыкальному техникуму, и в ней были даже созданы инструкторские группы.

В 1923 году выпускные испытания длились четыре дня. В комиссию входили девять педагогов и представителей общественных организаций. Сдавали семь экзаменов: чтение нот с листа, диктант по сольфеджио, специальный рояль, игра в ансамбле, музыкальная литература.

В свидетельство об окончании вписывали отметки. Важным моментом была оценка квалификации: «средняя пианистка», «хороший скрипач». Если ученик не блистал талантами, писали: «окончил по классу рояля». Но с таким аттестатом на работу не принимали.

Так сто лет назад педагоги первой музыкальной школы шли непроторенной тропой, приучая рыбинцев к прекрасному. Они заложили традиции музыкального образования в Рыбинске – сегодня у нас семь ДМШ и детских школ искусств, где учатся сотни юных горожан.

Подготовлено по материалам рыбинской музыкальной школы им. Чайковского и статьи Елены Вагановой, Рыбинский госархив