Почему военные не любят новую технику

Почему «отсталые» вооружения — это не всегда плохо, а техническое превосходство может стоить проблем на войне.

Война — это соперничество технологий уже довольно давно. Мы знаем много примеров, когда поражения были следствием не ошибок (или не только ошибок) но и отсталости в технологиях, качестве или количестве.

В истории полно случаев, когда державы терпели крах, потому что не прокачали вооружения до уровня противника. Но почему? Разве трудно было обратить внимание на перспективные разработки, на новые возможности оружия? Порой шпионы добудут инфу, порой возможный противник сам покажет возможности в войне с кем-то ещё.

Как тут не бежать разрабатывать ответку? Но часто военные шишки отмахиваются — мол, всё это мишура, безделица и не стоит внимания. И часто это в итоге дорого им стоило. Но вот в чем суть: военные в своём мнении отчасти правы. И сегодня мы объясним, почему.

Система

Основная проблема внедрения новинок в вооруженных силах — это то, что они меняют формы и форматы ведения боевых действий. Это требует переучивания солдат, которые будут воевать новым оружием; офицеров, которые будут ими командовать; генералов, которые должны просчитывать новые вводные.

Это чревато тем, что военным придётся отказывать от схем старых и проверенных. Понимаю, пока непонятно и абстрактно, примеры будут ниже. Но почти на каждый пример, когда битвы или войны проигрывались за счёт отсталости, есть пример, когда новинки подводили.

В общем меньше воды — больше конкретики.

Крымская война

Одним из главных «мемов» той поры стал факт, что союзники были вооружены нарезными винтовками первого поколения, а русские использовали обычную для тех лет систему с капсюльным замком и гладким стволом. В итоге, это стоило русской пехоте больших потерь, неспособности победить противника в открытом бою, а в финале стало важным фактором поражения.

Здесь требуется разъяснение:

Союзники не были вооружены нарезными стволами поголовно. Основную тяжесть боёв с русскими вынесли на себе французы, а нарезными системами у них были вооружены только стрелковые роты (вольтижёры — одна рота в полку) и части лёгкой пехоты (шассеры), составлявшие едва ли 20-25% сил.

Англичане только-только приняли свои нарезные Паттерн-Энфилд в 1852 и смогли ими оснастить только 3 из 4-х дивизий экспедиционного корпуса, которые отправили в начале, причём дефицит сохранялся всю войну. И их было в три раза меньше чем французов. Про турок, думаю, и так понятно.

Основными системами тогда были Минье (полая пуля и расширитель) и компрессионные системы (просто полая пуля) — таким образом, пуля в ствол заходила легко, а при выстреле расширялась и впивалась в нарезы, получая закручивание. Системы были ненадёжны — в первую очередь требовались более качественные пороха с хорошей выгораемостью, иначе постоянная нужда в прочистке слишком снижала скорострельность.

Другая проблема — к гладким стволам пули льют сами солдаты, их достаточно снабдить пулелейками и тупо свинцом, они сами расплавят и наделают пуль. Пуля же для нарезного оружия устроена сложнее — это заводское изделие. Соответственно, к солдату они должны попадать готовыми, а снабжение в ту эпоху было делом не простым (и сейчас не просто, при том что сегодня есть грузовики, транспорт, ж/д).

У русской армии, вопреки устойчивому мифу, нарезное оружие было. Промышленность николаевской России делать нарезные винтовки не могла, но закупала их, в основном в Бельгии (люттиховские штуцера). Но из-за плохого отечественного пороха, те быстро засорялись и военные были от них не в восторге.

Ещё один нюанс — войска. Наиболее боеспособные российские части, которые переоснащали в первую очередь, были сосредоточены у столицы (боялись десанта с Балтики). Группировка, которую отрядили воевать с турками, стояла на Дунае — он и должен был, по замыслу, превратиться в основной театр боевых действий. Но всё испортила холера — войска пришлось выводить, но держать на случай вторжения.

Союзники же планировали высаживаться и воевать там же, а Севастополь просто блокировать. Но пришлось план переделывать и именно Крым стал основным полем боя. А Россия там смогла сосредоточить войска по остаточному принципу, стягивая полки из глубины страны и гарнизонов. То есть качественно это были одни из худших частей в армии (но не с моральной точки зрения, конечно).

Короче, Склифосовский… В общем, по факту сложилась такая ситуация:

1. Русские вынуждены воевать не самыми лучшими воинскими частями.

2. Противник вооружён новейшими винтовками довольно ограничено. Да, они сыграли роль, особенно в битве при Инкермане, а также сражении за Евпаторию, но судьба кампании решалась штурмом укреплений Севастополя, где превосходство стрелкового оружия погоды не делало.

3. Поражения русской армии стало в большей степени следствием крайне неумелого управления войсками, а также отвратительного снабжения и неспособности оперативно перебрасывать резервы на театр военных действий.

И действительно — уже к концу 1960-х изобретут казнозарядные системы под латунные патроны, но и до этого дульнозарядные винтовки под систему Минье уступали игольчатым винтовкам. То есть в Крымскую войну союзники были вооружены винтовками переходного типа, чьё господство на поле боя длилось около десятилетия.

Бипланы против монопланов

Гражданская война в Испании — первая демонстрация возможностей моноплановых истребителей Мессершмитта (с одной плоскостью крыла) в сражениях против советских бипланов И-15 и их производных. Советские военные очень долго скептически относились к монопланам как альтернативе бипланами. Потому что были ретроградами?

Не совсем. Дело в том, что биплан, особенно в роли истребителя был более приоритетной машиной за счёт двух несущих плоскостей, с которыми машина была гораздо более устойчивой в небе. И не только поэтому:

• Биалпны способны подниматься воздух с небольшим разгоном. Это значит, что требуются короче взлётно-посадочные полосы, а также допускается, что они будут не идеально ровными

• В боевых действиях, особенно наступлении, качественные аэродромы — большая роскошь, поэтому более капризные монопланы станут проблемой, в отличие от неприхотливых «бишек»

• Биплан очень щадящий к неопытным пилотам, за счёт устойчивости риск сваливания/штопора на нём минимален. Кроме того, самый сложный маневр — посадка. На минимальных скоростях биплан устойчив в управлении, а вот моноплан в такой момент крайне непослушен (чуть позже в годы Великой Отечественной войн до трети потерь и повреждений самолётов приходились на ошибки пилотов)

• Наконец, бипланы более управляемы и юрки в воздушных боях, когда требуется уйти от огня или совершить резкий манёвр

Так что советские начальники (да и не только советские) критиковали монопланы не потому, что были дураками, а потому, что были профессионалами. Другой вопрос, что к концу 1930-х скорости монопланов начали превосходить бипланы и вторые уже просто не могли использоваться как нормальные истребители, потому что едва могли догнать новые новые бомбардировщики.

Переход почти всех потенциальных противников на новую схему планеров заставил и СССР не дремать. Сначала были созданы компромиссный полутораплан И-153, а затем и полноценный моноплан И-16, а после них, к началу войны начинается эпоха полноценных ответов нацистам и капиталистам в лице Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-3.

Красная Армия, которую мы потеряли

Когда новинки внедряют не вовремя

В общем, вы ведь уже поняли, что не во всех случаях отставание, это результат того, что начальство «тормозит»? Но, конечно, есть и примеры, когда наоборот — активное внедрение новинок отрицательно сказывается на ведении войны.

Самым массовый и яркий пример — закат III Рейха после 1943 года. Тогда успехи СССР на фронте и постепенное втягивание в войну США и Британии заставили немецкое командование мыслить… творчески. Антигерманский блок тотально превосходил гитлеровскую армию по количеству людей, техники и ресурсов, поэтому Гитлеру пришлось впасть в безумие «вундерваффе» — качественно нового оружия, радикально меняющего ход войны.

Немецкая промышленность, всё больше оставаясь изолированной от ресурсов, принялась создавать новейшую технику почти во все родах и видах войск.

Танкостроение сосредоточилось на средних танках Pz.kpfw. V (Пантера) в ущерб более отработанной и производством и войсками Pz.kpfw. IV. Пантеры до самого конца войны страдали из-за конструкторских просчётов в подвеске и двигателе.

Более тяжёлые Тигры вообще стоили как три «четвёрки», при этом были танками прорыва, но попали в войска в заметных количествах только тогда, когда наступать немцы уже не могли. Да, в засадах на них немецкие асы щёлкали танки союзников как орехи, но толку от этого было немного — машин-то раз-два и обчёлся. А в обслуживании это были настолько «геморные» машины, что танковые батальоны редко когда сражались больше чем половиной штата «тигров».

В итоге получилось, что из-за перехода от количества к качеству немцы значительно «усушили» количество танков на всех участков фронта. Те быстро стали дефицитом и ограничивали возможности активной обороны. Ресурсов, затраченных на новые машины, хватило бы минимум на удвоение Pz. Kpfw. IV — и это могло быть куда большей проблемой для антигерманской коалиции, чем весь «неубиваемый» кошатник из передовых Пантер.

И это только часть проблемы. Ударом по военно-воздушным силам оказались и проекты реактивных истребителей, которые тоже опередили своё время. Немцы не учли многих новых факторов зародившегося класса самолётов (в первую, очередь планер и крыло — только после войны выяснилось, что крыло должно быть тоньше и иметь стреловидную форму), поэтому их Me. 262 оказался малопригоден и как бомбардировщик, и как истребитель.

А ведь произвели их около 1500 единиц — затраченных ресурсов хватило бы почти на 8000 экземпляров Bf-109!

Туда же проекты Фау-1 и Фау-2 — крылатые и оперативно-тактические ракеты, из которых только четверть только долетала до цели, а попадали ещё реже. А ведь проектов было ещё больше, вплоть до космических бомбардировщиков...

В итоге, вместо того, чтобы истощать противника в обороне более долгим и упорным сопротивлением (с шансом выторговать взамен какой-никакой мир, или приемлемое поражение), немцы поставили всё на «вундерваффе» подорвав мощности промышленности и ограничив армию реально способной воевать техникой.

Другие примеры

К прочим историям, когда слишком передовое оружие сделало всё только хуже, можно отнести и появление винтовок М16А1 в армии США в годы войны во Вьетнаме. Платформа AR-15 позднее стала основой стрелковой линейки и в армии США, и в ряде других стран, но конкретно для Вьетнама оружие не подошло.

Армия не смогла обеспечить нужного качества боеприпасов калибра 5.56х45 в разгар войны, а конструкция винтовки оказалась не очень надёжной для сырого и слякотного климата (потому что её изначально городили для разборок в Европе). В итоге пехотинцы остались один на один с капризным и ненадёжным оружием в войне, где именно ближний огневой бой решал основные боевые задачи. Даже при том, что оно превосходило в точности и дальности огня линейку вооружений Вьетконга и северных вьетнамцев.

Нечто похожее случилось и с советскими самозарядными винтовками СВТ-38 в годы Зимней войны с Финляндией. Тогда Красная Армия получила, в общем, прорывное оружие — первую по-настоящему серийную полуавтоматическую винтовку, которая должна была вскоре заменить собой винтовки Мосина.

Только вот более сложная конструкция требовала более частой чистки, а культура обращения с оружием в массовой рабоче-крестьянской армии осталась старой, все привыкли к простым «трёхлинейкам». Другая проблема была в крайне низких температурах, когда оружейное масло и нагар застывали и словно цементировали подвижные механизмы оружия — в результате чего солдаты, считай, оставались безоружными, если не находили способа их «отогреть».

В итоге отличное оружие, дававшее огневое превосходство над противником в целом, в конкретной ситуации оказалось непригодным, а командование сделало вывод, что поторопилось и вернуло оружие на доработку.

По итогам

«Генеральский скептицизм» к новинкам вооружений — совсем не всегда следствие низкой компетенции или просто консерватизма. Без долгой и тщательной обкатки в войсках ни в какой прорывной технологии нельзя быть уверенным.

Иногда потенциальные преимущества не оправдывают цену на новое оружие, иногда заставляют менять тактику и подходы ведения операций, что плохо сказывается на результатах. В отдельных случаях ставка на военный хай-тек оборачивается перерасходом ресурсов в сторону не оправдавшего себя на практике оружия, лишая армию пусть и старого, но внятного и уже показавшего свою эффективность.