Бросок на «льдяной материк»: как наши моряки открыли Антарктиду

Материал опубликован в декабрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

205 лет назад, 28 января 1820 года, русские моряки совершили, пожалуй, последнее в мировой истории великое географическое открытие. Им удалось доказать существование загадочного материка в районе Южного полюса, добившись настоящего прорыва, сравнимого со свершениями Христофора Колумба, Васко да Гамы и Фернандо Магеллана. Имена наших первооткрывателей Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева люди будут помнить вечно.

ЗАГАДОЧНАЯ ЗЕМЛЯ

О такой экспедиции мечтали многие. Другие считали ее авантюрой, погоней за призраками. Древние греки полагали, что Европа, Азия и Африка должны чем-то уравновешиваться на юге, «иначе Земля бы перевернулась», но сами «на краю» планеты никогда не бывали.

Знаменитый британец Джеймс Кук приблизился к Антарктиде в 1770-е. Он миновал 71-й градус южной широты, но встретил сплошную ледовую преграду и повернул обратно. Этот путешественник утверждал, что плавание к Южному полюсу невозможно, и отвергал существование материка на тех широтах. Впоследствии, впрочем, заявлял: такой континент, может быть, и существует, но достичь его человеку не дано. На географических картах в районе крайнего юга порой изображали некие очертания, хотя многие ученые вообще отрицали реальность больших территорий суши вблизи Южного полюса.

Блестящую догадку о полярном континенте за полвека до путешествия Беллинсгаузена высказал Михаил Ломоносов. В трактате «Мысли о происхождении ледяных гор в северных морях» великий ученый утверждал, что наличие «падунов» (то есть айсбергов) свидетельствует о расположенных поблизости берегах, от которых отрываются ледяные глыбы. И поскольку южнее Африки всего этого гораздо больше, чем в северных широтах, можно предположить, что именно там, на крайнем юге, расположен загадочный материк.

Идею плавания в том направлении отстаивал герой первого русского кругосветного путешествия Иван Крузенштерн (участником его экспедиции был и молодой Фаддей Беллинсгаузен). Иван Федорович красноречиво доказывал необходимость «броска на юг»: «Сия экспедиция, кроме главной ее цели — изведать страны Южного полюса, должна особенно иметь в предмете поверить все неверное в южной половине Великого океана и пополнить все находящиеся в оной недостатки, дабы она могла признана быть, так сказать, заключительным путешествием в сем море». Поддерживал сие начинание и морской министр Российской империи Иван де Траверсе.

Инициатива прославленных мореплавателей неожиданно заинтересовала русского самодержца. Александр I несколько равнодушно относился к развитию флота, ибо решающие сражения наполеоновских войн происходили на суше (государство в те годы укрепляло артиллерию, кавалерию и пехоту, а боевые эскадры оказались на периферии монаршего внимания), но в то же время радел за развитие наук, в том числе географии.

Осененную гением молодого Пушкина эпоху называют началом золотого века русской литературы. Схожий подъем ощущали и путешественники, стремившиеся приблизить к России все континенты. Снаряжались кругосветки, экспедиции к американским берегам, в Северный Ледовитый океан, и все-таки самые дерзкие мечты потенциальных первопроходцев были связаны с поиском неизвестной земли на крайнем юге. После победы над Бонапартом и учреждения Священного союза русский царь всерьез задумался о больших географических открытиях.

Получив высочайшее одобрение, Крузенштерн незамедлительно приступил к подготовке экспедиции. Торопился, поскольку знал, что спустя полвека после путешествий Кука Европа снова готовилась к исследованию южнополярных морей. Следовало поспешить, дабы завоевать приоритет. Иван Федорович писал: «Славу такового предприятия не должны мы допускать отнять другим у нас, она в продолжение краткого времени достанется непременно в удел англичанам или французам. По сим-то причинам почитаю я сие предприятие одним из важнейших, кои когда-либо предначинаемы были».

ПУТЕШЕСТВИЕ ДОБРОВОЛЬЦЕВ

Это была первая крупная корабельная экспедиция, снаряженная за государственный счет и под руководством Морского министерства.

Возглавил ее командор Беллинсгаузен, вставший на капитанский мостик шлюпа «Восток». Вторым кораблем — «Мирным» — командовал Михаил Лазарев, уже зарекомендовавший себя как храбрый, предусмотрительный, влюбленный в море офицер (в будущем строитель Севастополя, учитель адмиралов Владимира Корнилова и Павла Нахимова). Оба капитана имели опыт дальних плаваний, включая кругосветные.

Команды набрали из числа добровольцев, или, как говорили в те времена, «охотников», среди коих был даже иеромонах Александро-Невской лавры отец Дионисий. Лазарев впоследствии писал: «Кук задал нам такую задачу, что мы принуждены были подвергаться величайшим опасностям, чтобы, как говорится, не ударить в грязь лицом». Символично, что одним из первых приказов Беллинсгаузена стала отмена телесных наказаний на шлюпах. Отправляясь в трудный, опасный путь, мореплаватели должны были сплотиться. Почти все они являлись молодыми людьми, а старшим по возрасту, как и положено, был командор. Ему к началу экспедиции исполнилось 40 лет.

В июле 1819 года «Восток» и «Мирный» вышли из кронштадтской гавани. Морякам предписывалось вести изыскания до самой отдаленной широты, которую можно было достигнуть.

В ноябре они пополняли запасы в Рио-де-Жанейро (к 200-летию легендарной экспедиции там открыли памятник Беллинсгаузену). В инструкции Адмиралтейства оговаривалось многое, в том числе дружелюбное отношение к туземцам, с которыми русским морякам предстояло встретиться в экзотических странах. Документ гласил: «Государь повелевает во всех землях, к коим будут приставать и в которых будут находиться жители, поступать с ними с величайшей приязнью и человеколюбием, избегая, сколько возможно, всех случаев к нанесению обид или неудовольствий, а напротив того, стараясь всемерно привлечь их ласкою и не доходить никогда до строгих мер». Моряки взяли с собой подарки для жителей далеких континентов и островов: ножей разных — 400, топоров — 100, огнив — 300, колокольчиков, бубенчиков и свистушек — 185, пуговиц старинных — 12 дюжин, платков выбойчатых — 100, гусарских курток — 10, а еще бубны, роговые гребешки, сережки, перстни, зеркала, 5 000 иголок и несколько пудов бисера.

Лучшими средствами от цинги тогда считались лимоны, горчица и квашеная капуста. В них экспедиция не испытывала недостатка. Вдоволь было и чая. Именно тогда этот напиток получил в России широкое распространение.

Стремившиеся к полярным широтам мореходы пробивались сквозь шквалы и мокрые снегопады, искусно обходили ледовые поля, уклонялись от айсбергов («ледяных островов»). Перестроенный из ледокольного транспорта «Мирный» отличался крепким, хорошо приспособленным к хождению в полярных водах корпусом. Недостатком шлюпа была тихоходность. В походе он постоянно отставал от «Востока», вынужденного убирать часть парусов, чтобы не уйти далеко вперед, однако испытывавшего проблемы во время штормов. В том, что корабли среди бурь не потеряли друг друга, сказалось мастерство мореходов.

22 декабря они впервые увидели огромную, кишевшую пингвинами льдину. 3 января 1820 года оказались поблизости от острова Южный Туле — самой близкой к полюсу точки из тех, что достигли прежде суда Джеймса Кука. К середине января впервые в истории русского флота наши корабли пересекли Южный полярный круг. Лютый холод не остановил закаленных сынов севера. У многих имелся опыт службы в суровом климате Балтики и Белого моря.

28 (16) января шлюпы достигли 69°25’ южной широты. Этот день считается точкой отсчета в истории освоения Антарктиды, безлюдного ледяного материка. «Берег! Берег!» — повторяется всюду. Нельзя выразить радости общего восторга. В это время из облаков блеснуло солнце, и лучи его осветили высокие черные скалы, занесенные снегом», — записал тогда в своем дневнике мичман шлюпа «Мирный» Павел Новосильский.

Лазарев в личной переписке рассказывал, что в тот знаменательный день они «встретили матерой лед чрезвычайной высоты» и, пытаясь продвинуться на юг, «всегда встречали льдинный материк, не доходя 70°». Михаил Петрович прекрасно понимал: на пути русских путешественников встретились горы материкового происхождения. Над шлюпами кружили птицы, аборигены Антарктиды. Суда несколько раз подходили к берегу на расстояние в несколько десятков миль. Моряки отлично видели белые безмолвные дали, понимали, что открыли большую землю на Южном полюсе, первыми в мире подошли к антарктическим шельфовым ледникам. Обнаруженный материк первопроходцы нарекли Льдинным, хотя тогда, в январе 1820 года, Беллинсгаузен все еще сомневался в том, что его экспедиция открыла новый континент. «Восток» и «Мирный» шли в 30 милях от нынешнего антарктического Берега Принцессы Марты. В конце февраля штормы усилились, двигаться с обмерзшими парусами становилось все опаснее. Моряки приняли решение уйти на север Индийского океана, а затем — в тропики Тихого.

«ВИДЕН МАТЕРИК ЛЬДА»

В следующем году, после «отдыха», а точнее, новых исследований у берегов Австралии экспедиция вновь направилась к Южному полюсу. Тогда-то и были сделаны открытия, после которых Беллинсгаузен и Лазарев уже не сомневались в существовании материка.

Встретившийся им первый не скованный льдами антарктический остров получил имя императора Петра Великого, основоположника русского флота. Затем, 17 января 1821 года, наши путешественники приметили широкий берег, который назвали в честь Александра I.

«Здесь за ледяными полями мелкого льда и островами виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу», — так писал Беллинсгаузен 21 января. Данное наблюдение он повторит в реляции морскому министру. 5 февраля мичман Новосильский отметил, что при сильном ветре тишина моря была необыкновенная. Над шлюпом вились стаи полярных птиц, среди которых выделялись буревестники. «Это значит, что около нас должен быть берег или неподвижные льды», — вывел молодой офицер, будущий контр-адмирал.

Гораздо позже, уже в 1940-е, выяснилось, что русским морякам тогда попался остров протяженностью 378 километров, отделенный от большой земли узким проливом и связанный с ней покровом шельфового льда.

Они открыли Землю Александра I, обследовали архипелаг Южная Шетландия и нанесли на карту еще десяток небольших островов.

Путешествие принесло немало самых разных открытий. Мореходы научились получать пресную воду из льдов айсбергов. Еще одной находкой экспедиции стали императорские пингвины — на удивление крупные, с чинной осанкой. Вновь открытые территории первопроходцы называли своими именами. Так «в окрестностях» Антарктиды появились острова, поименованные в честь Михаила Анненкова и Ивана Завадовского.

Участвовал в том плавании и талантливый художник Павел Михайлов, первым из живописцев запечатлевший Антарктиду. В наши дни его рисунки воспринимаются как доказательство приоритета российских исследователей в обнаружении белого материка. У его берегов отец Дионисий отслужил первый в истории молебен. Нельзя не отметить фантастическое мужество наших моряков. На плохо приспособленных к полярным широтам судах они прошли свой долгий путь без потерь, без паники, не говоря уж о мятежах, которые нередко случаются в длительных путешествиях (когда у матросов сдают нервы). На поиск самого южного континента тогда действительно отправились добровольцы, люди несгибаемой воли и высокой дисциплины.

В обратный путь они собирались с чувством выполненного долга. Лишь одно вызывало грусть: им так и не удалось высадиться на «льдяном материке». Для 1824 года это было слишком опасным предприятием.

За время продолжавшегося 751 день путешествия парусники прошли около 100 тысяч километров. Было открыто 29 островов. Беллинсгаузен и Лазарев ни разу не потеряли из виду корабли друг друга — для той эпохи это было уникальным достижением. Благодаря высокому уровню организации плавание обошлось без неприятных неожиданностей. Даже установленные на палубе печки исправно несли службу, спасая героев от обморожения. Оба командира дослужились позже до адмиральских регалий.

В походе участвовало около 300 человек. За два года экспедиция потеряла только троих: два матроса во время шторма сорвались с мачт, один умер от хронической болезни. Уже по возвращении в Петербург от полученных в плавании недугов скончался лейтенант с «Востока» Иван Игнатьев.

БОРЬБА ЗА ПРИОРИТЕТ

Мало совершить открытие, нужно, чтобы мир узнал о нем и поверил в него. Вернувшиеся с полюса моряки ощущали себя героями. «Каково ныне русачки наши ходят!» — с гордостью поговаривал Лазарев. Однако на Западе мало кто был готов рукоплескать русским первооткрывателям.

В научных журналах, тем не менее, появлялись публикации, посвященные героической экспедиции. Среди ее участников выделялся Иван Симонов, будущий ректор Казанского университета, первый в истории крупный ученый, оказавшийся в южнополярных широтах. В путешествии он вел географические, метеорологические, этнографические, зоологические наблюдения, собирал всевозможные коллекции для музеев, которые служат науке и в наши дни. Симоновское «Слово об успехах плавания шлюпов «Восток» и «Мирный» около света и особенно в Южном Ледовитом море в 1819, 1820 и 1821 годах», опубликованное на русском, немецком и французском языках, стало мировой сенсацией.

В 1824-м Беллинсгаузен закончил работу над трактатом «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света шлюпов «Восток» и «Мирный». После долгих проволочек книга с включенными в нее, подготовленными Фаддеем Фаддеевичем картами вышла в свет.

До сих пор подвиг русских мореплавателей за границей если и не отрицают, то замалчивают. О первой Антарктической экспедиции на Западе вспоминают нечасто, еще реже переиздают связанные с открытиями Беллинсгаузена и Лазарева документы. Русские офицеры прославляли места героических побед над Великой армией Наполеона, однако ныне остров Бородино носит название Смит, остров Березина переименован в Гринвич, Лейпциг назван в честь адмирала Нельсона...

К концу XIX века мир основательно забыл о русской экспедиции. За приоритет в открытии Антарктиды тогда боролись американцы и англичане. И даже в нашей стране память о первопроходцах антарктических морей долгое время оставалась уделом узкого круга специалистов по истории флота. Историческая правда восторжествовала в 1940-е, когда начали появляться научные статьи и доклады, посвященные истории легендарного плавания. Важную роль в восстановлении справедливости сыграл выдающийся советский географ Евгений Шведе, доказавший, что экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева успешно решила изначально поставленную перед моряками задачу, обнаружила в районе Южного полюса материк, что десятки свидетельств русских мореплавателей и ученых подтверждают: наши соотечественники хорошо понимали важность своей миссии.

После Второй мировой войны советские исследователи продолжили начатое славными предками. Первая отечественная южнополярная станция получила название «Мирный». С тех пор наши ученые, полярники, летчики, моряки не покидают Антарктиду. Меняются вахты, экспедиции, но флаг великой страны неизменно представлен на белом материке. Так будет и впредь. Со времен Беллинсгаузена и Лазарева всем разумным людям понятно: государственные интересы России простираются от Северного до Южного полюса.