СНЕЖНЫЙ КОМОК ИСТОРИИ

9 мая 1945 года союзники открыли второй фронт, освободили Европу до границ бывшего СССР. В итоге «чёрная прерывистая линия, идущая по Уралу, рассекала бывший СССР по вертикали»: на европейской территории – Россия, это территория оккупированная немцами, за Уралом – остался СССР. Сталин в СССР умер в 1946 году, после него правил Берия и развенчивать пришлось его культ личности. Перемирие между Россией и СССР было заключено лишь в 1956 году, когда «почти не осталось мужчин призывного возраста». Настоящего мира нет и не предвидится: с одной стороны – разговоры об объединении, а с другой – о войне и захвате. Возникают идеи «четвертного рейха»: ресурсы СССР в соединении с социально-экономическими достижениями России. Такая конструкция истории представлена в «Китаисте».

Недавно приводились результаты опроса американцев. По их представлениям выходило, что Германия разбила Советский Союз, и только США, Великобритания и Польша, вмешавшись, выиграли Вторую Мировую войну. Так альтернативная история подменяет реальность в восприятии. Получается, что чижовская версия развития событий не так уж и далека от реальности. В пропагандистской мифологии некоторых стран она и есть реальность.

Такая альтернативная версия достаточно популярна со времён распада СССР. Она использовалась в качестве пропагандистской матрицы. Говорилось, что в альтернативном несоветском развитии событий все бы поголовно пили баварское пиво и стали европейской страной. Никакой зачистки территории от коренного населения не произошло, а все бы жили в мире и цивилизованном благоденствии. Несколько лет назад известный опрос на «Эхо Москвы» поставил под сомнение необходимость обороны Ленинграда, которая привела к гигантским жертвам. Новые идеологи делали всё, чтобы приравнять советский строй с фашистским режимом в Германии. А если нет разницы, то ничего сверхтрагического бы не произошло и сценарий, представленный в книге Чижовой, вполне себе мог бы и состояться. Тем более, что «если сравнить количество невинных жертв, кто – СССР или Новая Россия – окажется впереди?» Да и немцы в романе захватили полстраны, лишь благодаря тому, что у самих русских развернулась гражданская война.

Немецкая Россия достигла «впечатляющих успехов в народном хозяйстве». С другой стороны, в чижовском СССР отразился классический, сшитый из штампов, образ «совка», который усердно рисовали его разрушители-мародёры: нищета, дефицит, бараки и военщина. Из новых же реалий, разве что, усилившееся влияние Китая. А так – затерянный мир динозавров, о котором ещё кто-то ностальгирует, теша своё ущемлённое самолюбие.

Впрочем, альтернативного СССР в романе не так уж и много. Герой книги Алексей Руско едет в немецкую Россию на конференцию, а также в качестве разведчика. Всё действие происходит там. Все изменения можно наблюдать в немроссии, в СССР – тотальный застой. Здесь, по европейскую сторону Урала интересней, именно здесь развернулась альтернативная история или альтернативный взгляд на случившуюся.

В оккупированной России вместо христианства установлен новый культ и отмечается День весеннего равноденствия. Вместо звёзд – свастики. НКВД превратилось в Гестапо. Изменилась и топонимика, например, вместо Владимирской – площадь Рудольфа Гесса, вместо Пушкинской – Вагнеровская. Разговорный язык – нем-русский – своеобразное приблатнённое наречие. В деле его становления и популяризации много потрудилось телевидение, которое навязывало «историю завоевания новых территорий с упором на освобождение народов, исстрадавшихся под пятой большевиков». Существует в новой России и проблема мигрантов – «жёлтых», которые быстрыми темпами размножаются и грозят всё заполонить. Возникают и прямые аллюзии к ставшим крылатыми высказываниям российского президента: «Если драка неизбежна, бей первым». У Чижовой это правило «барачной жизни».

Немецкая Россия в романе до боли напоминает нынешнюю реальную. В ней стали витать мысли о воссоединении с СССР. Что это как не наша пресловутая ностальгия?.. С другой стороны, в чижовском СССР о «восстановлении былого величия» мечтает большинство парней. Новые границы – историческая несправедливость, которую необходимо исправить. Новые границы, возникшие при распаде Союза, также воспринимаются за несправедливость. Чижова подспудно делает акцент на том, что ностальгируют по империи молодые люди, которые её не видели. Для них это своеобразная тоска по античности.

Вот и получается, что книгу Чижовой вполне можно рассматривать не столько в качестве альтернативной истории, а как альтернативную версию случившейся. 

Чижова, говоря о гипотетической немецкой России, погружается в наши реалии. К ним вполне может быть приложена версия оккупации. Кстати, у писателя Германа Садулаева есть небольшой рассказ «Блокада», в которой старушка воспринимает новые нынешние реалии за оккупацию. 

Можно предложить версию, что у Чижовой представлена и современная Украина, которая оккупирована националистическими, профашистскими силами. Периодически прямые аналогии напрашиваются.

Так или иначе, это история разделения. Книга о разделённой стране, которую представляет собой современная Россия. В ней соединяются как минимум две державы: советская и российская. О гражданской войне, которая то тлеет, то стихийно разгорается.

Чижова проговаривает, что Великая Отечественная война постепенно переросла в гражданскую, именно она и разделила страну Уральским хребтом. И пусть эта версия не актуализирована в реальной истории, но по факту она идёт параллельно ей подводным течением. В «Китаисте» всё это лишь поменялось местами. Так главный герой всегда с особым щемящим чувством воспринимаю дату 9 мая: «Отрывая листок календаря, смотрел неприязненно, словно беспристрастная история пичкала его откровенной ложью: 9 мая 1945 года – ему всегда казалось, будто в этот день могло случиться нечто неизмеримо более важное и прекрасное». Несправедливость новых границ в какой-то мере перечёркивает и эту дату, низводя её на уровень альтернативной истории. Тот же Садулаев для обозначения своих ощущений в этой связи использует термин «конфабуляция» – ложная память. Это то же самое, что и несправедливость произошедшего на новом этапе воспламенения гражданской войны, которая привела к разлому империи.

Мы получаем вневременной контекст, совмещение времени, которое слепилось в комок, из-за неразрешённых противоречий. Схожий приём работы со временем, например, используется в «Авиаторе» Евгения Водолазкина. Там пришлось использовать легенду с заморозкой, чтобы также слепить этот комок.

Елена Чижова как-то отметила, что, по её мнению, главной чертой отечественной общественной мысли является раскольничество, так повелось со времён Петра Первого. Она считает, что сейчас можно наблюдать новые формы раскола, идеологического размежевания. Причина раскола опять же в двух разных народах в одном. Её высказывания на этот счёт есть в сборнике «Либерализм: взгляд из литературы»: «Из поколения в поколение мы словно имеем дело с двумя разными народами, волею судеб сосуществующих на одном имперском пространстве: российское общество рассчитывается «на первый-второй» и расходится по разным, но неизменно враждебным друг другу лагерям». Следует отметить, что главной чертой отечественной мысли как раз является преодоление раскола, противостояние ему. Победа в Великой войне это отлично показала, она преодолела искушение гражданского противостояния. Хотя сейчас это многими и воспринимается как невозможное…

Тут можно многое говорить о восприятии истории, которая также, в какой-то мере, сад расходящихся тропок. Но всё это будет разговор о той антиутопической конструкции, на основе которой построен «Китаист». Сама же книга не состоялась, она мертва и нелепа. А тут уже необходимо говорить об альтернативных величинах в современной литературе.

Только одна цитата: «Он свернул в туалет на всём ходу. Отчаянным усилием раздёрнул неподатливую молнию и, выпростав наружу рукав пожарного шланга, пустил струю, гасящую жар». Прекрасно же! Это «Китаист». Чтобы рассуждать о нём, его проблематике – достаточно прочесть аннотацию.

Андрей РУДАЛЁВ

г. СЕВЕРОДВИНСК,

Архангельская обл.