TheEconomist: Ливан переживает туристический бум, но оторван от реальности повседневной жизни

Четырехчасовой перелет из Дубая, финансового центра региона, может обойтись в 1000 долларов в каждую сторону. Отдыхающие выкладывают более 450 долларов за номер в отеле, 100 долларов за тарелку рыбы на гриле. Дневной абонемент в пляжные клубы может стоить 25% от месячной минимальной зарплаты местных жителей, но при этом клубы переполнены. Когда один из туристов позвонил в популярное заведение, чтобы забронировать номер в июле, администратор с недоумением спросил, не имеет ли он в виду июль 2024 года.

Но это не французская Ривьера и не Миконос. Это Ливан, где финансовый кризис привел страну к одной из самых тяжелых депрессий в современной истории. С 2019 года валюта потеряла 98% своей стоимости, а ВВП упал на 40%. Годовая инфляция превышает 100% с июля 2020 года. Страна пытается получить от МФВ помощь в размере 3 млрд долл.

Все это не помешало любимому бейрутскому ночному клубу Skybar вновь открыться этим летом после трехлетнего перерыва. Посетители потягивают экзотические коктейли и танцуют всю ночь напролет на крыше, залитой неоновым светом, даже в то время, когда на улицах внизу государство не может позволить себе поддерживать уличное освещение.

Валид Нассар, министр туризма, ожидает, что этим летом страну посетят 2 млн. человек, что соответствует 40% населения Ливана. Большинство из них будут ливанскими экспатами, для которых летняя поездка на родину является заветной традицией. В зависимости от того, кого вы спросите, их визиты станут либо столь необходимым толчком для разрушенной экономики, либо напоминанием о тех проблемах, которые разрушили ее в первую очередь.

Кризис возник в результате многолетней схемы Понци, запущенной центральным банком, который занимал доллары у банков под высокие проценты для финансирования большого дефицита и поддержания валютной привязки. К 2019 году новых вкладов стало не хватать для поддержания этой схемы. Банки закрывались на несколько недель, затем были введены произвольные ограничения на движение капитала. В 2020 году страна объявила дефолт.

Прошли годы монетарного безумия. С 1997 года курс лиры был привязан к 1 500 за доллар, но вскоре официальный курс стал неактуальным. Были введены различные квазиофициальные курсы для субсидий и банков, а курс на черном рынке неуклонно снижался. В Ливане насчитывается 18 официально признанных религиозных сект, и одно время, как шутили люди, в стране существовало 18 различных валютных курсов.

Это сделало Ливан дешевым местом для иностранных туристов. Например, два лета назад благодаря системе субсидирования импортеры продовольствия могли покупать доллары за 3 900 лир, в то время как уличный курс составлял около 20 000. Когда автор взял несколько знакомых для обеда на пляже, счет составил 765 000 лир, что превышает минимальную месячную зарплату в Ливане: 196 долл. по курсу субсидирования продовольствия, но всего 39 долл. при обмене долларов на черном рынке.

Цены догнали реальность. Правительство прекратило выплату большинства субсидий, поскольку больше не может их себе позволить. Оно повысило официальный обменный курс до 15 000, что означает десятикратное увеличение таможенных пошлин. Отдельный курс, известный как Sayrafa, используемый для более широкого круга операций, поднялся выше 80 000. В некоторых областях экономики произошла долларизация. Цены в ресторанах часто указываются в долларах.

Инфляция привела к тому, что большинству ливанцев стало еще труднее сводить концы с концами. Цены кажутся высокими как никогда. С 2019 года стоимость корзины основных продуктов питания выросла более чем на 1700%. Половина всех ливанских семей не может позволить себе достаточно еды, не говоря уже об отпуске.

При уровне безработицы в 30% туризм является одной из немногих отраслей, создающих рабочие места. По оценкам г-на Нассара, в этом году туристы потратят 9 млрд. долл. США, что составляет 41% ВВП Ливана. Тем не менее, мало что из этих денег просачивается вниз. Официанты и бармены могут зарабатывать не более 150-200 долл. в месяц.

В 1977 г. введен термин "голландская болезнь" для описания того, как сырьевое богатство может нанести ущерб экономике страны. Ливан не обладает такими ресурсами (хотя иностранные фирмы и нащупывают природный газ у его средиземноморского побережья). Зато у него есть разросшаяся диаспора. Это приводит к собственным искажениям: так называемая "финикийская проблема".

На протяжении десятилетий деньги экспатов позволяли Ливану иметь один из самых высоких в мире дефицитов текущего счета (в 2014 г. он составил 26% ВВП). Экономика была непродуктивной, но привязка позволяла многим ливанцам чувствовать себя как в стране со средним уровнем дохода, покупать импортные бренды и бронировать зарубежный отдых. Все это было недолговечно.

Хотя диаспора перестала хранить деньги в неплатежеспособных банках Ливана, ежегодные денежные переводы теперь составляют ошеломляющие 38% ВВП. Этого достаточно, чтобы поддерживать страну на плаву. Но эти притоки практически не поддерживают государственные и частные инвестиции. Вместо этого они вытекают обратно, финансируя потребление в экономике, которая по-прежнему в значительной степени зависит от импорта.

***

https://www.economist.com/middle-east-and-africa/2023/08/24/lebanon-is-experiencing-a-tourism-boom

@Arabinform