Погребение заживо: за какие преступления казаки применяли такую казнь

Вплоть до конца XVII века донские казаки были людьми вольными и оставались вне юрисдикции России. Их иногда преследовали за невыполнение царских грамот, за неразрешенные нападения на кочевников или турок или за разбои, которые они учиняли на Волге. Например, в 1581 году был предан смерти казачий атаман Бритоус, виновный в том, что напал на русского посла, а атаман Алексей Старый был сослан на Белоозеро.

Но эти случаи были исключением из правил, ведь «с Дона выдачи не было» и каждый, кто успевал до него добраться, получал свободу и амнистию. Это не говорит о том, что на Дону царила анархия – у казаков был свой свод законов, по которому наказания часто бывали суровее, чем в России. Казачье право делилось на общевойсковое и станичное и признавалось царями, которые иногда обращались к казакам с просьбой наказать провинившихся по-своему.

От штрафа до повешения «на якоре»

Как пишет в своей книге «Преступление и наказание в обычном праве донских казаков» профессор Южно-российского института управления Геннадий Геннадьевич Небратенко, наказания на Дону были разными – от штрафов до изгнания и отселения казака или станицы в пустынные степи. Самыми распространенными были общественное порицание, арест, отработка, порка, заковывание в кандалы, в колодки, конфискация имущества и даже продажа в рабство. За тяжкие преступления казаков казнили и делали это с фантазией: топили, разрубали пополам, расстреливали из пищалей и вешали.

Смерть могла быть легкой или мучительной – это зависело от тяжести преступления. Провинившегося могли забить бичами или поленьями, отсечь голову, расчленить (такое делали с иноверцами), разорвать лошадьми, повесить за ноги или за шею, забросать камнями или сжечь; человека могли привязать к лошади и до смерти затаскать по земле.

Особой популярностью пользовалась казнь с помощью большого речного якоря, который ставили на главной площади городка – это был позорный столб и лобное место. К якорю привязывали должников, под ним пороли и с его помощью казнили, вешая за ноги, за ребро или за шею.

Позорной казнью считалось утопление. Приговоренного зашивали в мешок с камнями и на веревке бросали в воду. После того, как человек захлебывался, его доставали и тело могли похоронить по православному обряду. Если же преступника хоронить не хотели, его просто связывали, набивали одежду камнями и кидали в воду.

Преступления против казачества

Особо строго судили тех, кто выступал против своих. За нападения на станицы или на казаков, за захват казаков в плен – топили или рубили саблями; за измену казачеству (отпад) – расстреливали из пищалей или топили в реке. За шпионаж могли казнить, а могли изувечить и оставить жить – чтобы помнили казаки, что с ними может быть, если станут иудами.

Известно, что в 1637 году на Дону был казнен турецкий посол грек Фома Кантакузен, едущий в Москву. Его заподозрили в «шпионском умысле», судили и казнили, как «шпигуна»(шпиона).

За организацию воровских ватаг, предоставление ворам крова, за снабжение их оружием и припасами атаманов, есаулов и «лучших казаков» забивали поленьями, расстреливали или вешали на якоре, простых казаков нещадно били и лишали довольствия.

За бунт казнили старшин, остальных пороли и продавали в рабство. Смертной казни предавали и тех, кто своими речами подбивал на неповиновение – им секли головы, их топили и вешали. Казнить могли за присвоение трофеев и ослушание. За ошибки во время военного похода, в результате которых погибло много казаков, за трусость атамана или старшину могли утопить без предания тела земле или расстрелять.

Преступления против Бога и казаков

В случае, если казак отказывался от православия, принимал другую веру, уходил в раскол или старообрядчество, поджигал храмы или монашеские скиты, подбивал делать это других, его приговаривали к повешению на якоре, к утоплению, сжигали на костре без отпевания и погребения на христианском погосте.

Утопление или закапывание в землю заживо полагалось за групповое изнасилование, мужеложество, скотоложество, умышленное убийство, похищение и воровство, разбой; за конокрадство и угон скота могли разорвать лошадьми.

Смертью каралось оскорбление, высказанное в адрес всех казаков. За такие речи был посечен саблями и утоплен в Дону русский дворянин Иван Карамышев, который сопровождал послов царя в Азов. Дворянина уличили в том, что он призывал казнить, резать и бить кнутами всех казаков, а города – сжигать.

Такой же участи избежал Гаврила Петрович Черепов, который был послан на Дон в 1772 году наблюдать за атаманом Степаном Ефремовым, чтобы тот выполнял предписания Екатерины II. У генерала оказались не в порядке бумаги, его заподозрили в подлоге и едва не утопили в реке, но его спас атаман.

Преступления против России

На смерть были обречены те, кто не выполнял царские приказы, не целовал крест на верность русскому государю, изменял присяге, присоединялся к заговорщикам или пытался посадить на трон другого правителя. Иногда наказание налагалось на целые станицы – могли казнить десять лучших казаков, а само поселение обречь на разорение. С 1671 года появилась смертная казнь для тех, кто укрывал беглецов из России, предоставлял им порох и оружие.

Бывали случаи, когда наказание российских властей бывало мягче наказания казаков, например, в 1614 году один из дончан был приговорен к смерти за то, что смеялся над атаманами и уверял, что всех их завоюют поляки. Его товарища уже казнили, когда в Войско Донское приехал посланник из Москвы дворянин Иван Опухтин. Узнав о случившемся, Опухтин попросил, чтобы атаманы помиловали казака. Казнь отменили, а виновному вынесли общественное порицание.

Впрочем, при вынесении приговора казаки старались учитывать все обстоятельства дел и часто находили их смягчающими. Таковыми были «незнание», «малолетство», «отсутствие злого умысла » и даже «действия в интересах казаков и веры». В том случае, если казаки в пылу самосуда увечили или убивали преступника, считалось, что вины их в этом нет, а тот «сам виноват».