Неравенство вечности: почему преодолеть эгоизм труднее, чем смерть
Недавний фильм Джесси Армстронга «На вершине горы» на HBO высмеивает поверхностную философию современных технологических миллиардеров. Персонаж Стива Карелла, которого сравнивают с соучредителем Palantir Питером Тилем, восклицает: «Я отношусь к Канту очень серьезно!» и большую часть фильма размышляет о том, как он и его сверхбогатые друзья могут изменить мировой порядок с помощью своих цифровых инструментов.
Хотя некоторые моменты в фильме кажутся утрированными, мнение, которое режиссер выражает относительно убеждений и ожиданий персонажей, вполне разумно. Армстронг не тратит время на разбор псевдофилософских идей из некоторых наиболее скандальных высказываний миллиардеров сферы технологий, но он намекает на то, какое будущее они хотят построить.
Например, на конференции, которую я недавно посетил в Королевском колледже Лондона, центральной темой стало старение. Там много говорили о трансгуманистических движениях по всему миру. Эти движения поддерживаются такими людьми, как Тиль, Илон Маск и влиятельный исследователь искусственного интеллекта Элиезер Юдковский, стремятся использовать науку и технологии, чтобы преодолеть ограничения биологии. Например, они мечтают остановить старение (или вылечить «болезнь старения», как они это описывают) или улучшить когнитивные способности. Однако ученые и технологические олигархи, продвигающие трансгуманизм, упускают из виду один важный момент. Преодоление ограничений биологии — это не бессмертие или цифровизация человека, а отказ от эгоизма, который привел к неравенству в обществе, включая широко распространенное неравенство в здравоохранении, которое мы наблюдаем сегодня практически повсеместно.
Понимание эволюционного наследия помогает объяснить причины. Хотя люди в целом являются видом, склонным к очень тесной кооперации, наибольшего успеха за всю историю добились те, кто продвигал собственные интересы, маскируясь под альтруистов. С точки зрения теории игр наилучшим для вас в подобной ситуации будет предать партнера. (В классическом варианте дилеммы заключенного два подозреваемых в преступлении должны решить, признаться ли в преступлении или хранить молчание. Если оба признаются, они получают среднее наказание. Если один признается, а другой молчит, то первый выходит на свободу, а второй получает максимальный срок. Если оба молчат, они получают минимальный срок.) Я называю это невидимым соперничеством: брать себе, когда можешь, и притворяться, что действуешь в пользу других, когда это необходимо, — это более выгодная стратегия, чем постоянное сотрудничество. Вероятно, это одна из причин, по которой психопаты непропорционально часто занимают руководящие должности: казаться надежным — лучшая стратегия, чем быть таковым.
Эта макиавеллиевская природа, которую, мне кажется, слишком часто игнорируют в современных социальных науках. Вот ее мрачный смысл: поскольку злонамеренные эгоистичные люди приходят к власти, они будут структурировать общество таким образом, чтобы со временем оно приносило пользу им и их потомкам, и это почти всегда происходит за счет всех остальных. Так формируются иерархии внутри культур, и из этих структур рождается убеждение, что одни люди просто изначально лучше других. В совокупности это проявляется в распределении власти, где «устоявшиеся иерархии организуют распределение власти и привилегий в зависимости от идентичности», как писали авторы недавней статьи в журнале The Lancet о неравенстве.
Сегодня мы являемся свидетелями того же процесса, который, несомненно, повторялся бесчисленное количество раз на протяжении истории. Только в отличие прошлого, когда власть захватывали олигархи, деспоты и плутократы, современные техноолигархи опираются на огромные цифровые империи, высмеянные в фильме. «Крупнейшие компании, работающие в сфере технологических платформ, в особой степени находятся под контролем небольшой группы очень влиятельных и чрезвычайно богатых людей, которые сыграли уникальную роль в структурировании технологического развития, руководствуясь личными убеждениями. Теперь они обладают беспрецедентной информационной, социально-технической и политической властью», — считает Джули Э. Коэн, профессор права и технологий Джорджтаунского университета.
Симптом злокачественной формы, которую принимает невидимое соперничество — это как раз то, как технологические миллиардеры обсуждают и продвигают современные трансгуманистические движения. Сторонники трансгуманизма без лишних сантиментов рассуждают о болезни старения и о том, как их исследования могут продлить жизнь или оцифровать разум, что приведет к беспрецедентному, если не к безграничному, долголетию и значительному повышению уровня интеллекта.
Эти движения принимают разные формы, но каждое в конечном счете (что неудивительно) приносит пользу только тем, кто их поддерживает. Одним из примеров является лонгтермизм, или философская позиция, согласно которой, люди будущего, и даже люди будущего цифрового мира, так же важны, как и любой человек сегодня. Это мировоззрение, подробно изложенное философом Уильямом Макаскиллом в книге 2022 года «Чем мы обязаны будущему», берет истоки от покойного Дерека Парфита, который задавался вопросом, имеет ли вред, причиненный ребенку, живущему через 100 лет в будущем, такое же значение, как и вред, причиненный ребенку сегодня.
Однако обоснованность этого равенства менее важна, чем то, как сторонники лонгтермизма используют его для оправдания накопления богатства ради защиты будущих поколений. Вместо того чтобы инвестировать в социальные блага сегодня и стремиться сократить огромное неравенство, например, в сфере здравоохранения и пищи во всем мире, сторонники долгосрочного подхода считают, что нам следует направить усилия на улучшение жизни, цифровой или иной, тех, кто будет жить в будущем.
При этом идея получает дальнейшее развитие. Такие философы, как Ник Бостром, основавший ныне закрытый Институт будущего человечества Оксфордского университета, утверждают, что массовые смерти, вызванные климатическими катастрофами, не имеют особого значения для будущего человечества. Вместо того чтобы смягчать эти, в основном, предотвратимые катастрофы, лучше инвестировать в будущее, и в частности, в людей, которые могут сделать будущее лучше для большего числа населения, чем живет сегодня. Такие деятели, как Маск, Тиль и Дастин Московиц (каждый из них поддерживает лонгтермизм идеологически или финансово), согласно этой точке зрения, имеют больше возможностей улучшить будущее, чем простой человек, живущий в трущобах Мумбаи. Неудивительно, что большинство из них, и другие, включая основателя Amazon Джеффа Безоса, верят в исследования, связанные с долголетием, и финансируют их. И еще более понятно, почему люди вроде Маска, которые поддерживают философию натализма, также максимально распространяют собственные гены.
Как социолог, изучающий вопросы доверия и эксплуатации, я не могу представить себе большей иронии, чем наблюдать за тем, как сегодня разворачиваются истории трансгуманизма и лонгтермизма. Нам следует менять в себе не уровень интеллекта или способности жить вечно, а наше эволюционное наследие, из тьмы, эксплуатации и эгоизма.
Преодоление присущего человеку эгоизма и сокращение неравенства сегодня — вот что должен подразумевать трансгуманизм. Если мы хотим создать мир, в котором можно выйти за рамки биологической программы, крайне важно начать прививать людям убеждение, что мы должны хорошо относиться друг к другу уже сегодня, меньше инвестировать в личное долголетие или репродуктивный успех и больше — в то, чтобы другим не пришлось напрасно умирать от болезней или климатических катастроф, которые вполне можно предотвратить.
Даже Джулиан Хаксли, биолог, который ввел термин трансгуманизм, писал в 1957 году о том, как улучшить социальные блага: «Мы должны изучать возможности создания более благоприятной социальной среды, как мы уже сделали в значительной степени с физической средой».
Я убежден, что следует говорить об этом повсеместно, чтобы улучшить коллективную способность задаваться вопросом, почему такие люди, как техноолигархи, обладают огромной властью, влиянием и такими философскими взглядами. Например, необходимы школьные инициативы, обучающие медиа- и статистической грамотности, а также тому, как эффективно задавать вопросы, равно как и более масштабные программы, помогающие людям распознавать ложь. По мере развития искусственного интеллекта каждому из нас будет как никогда необходимо критическое мышление, чтобы задавать неудобные вопросы. Завеса, наброшенная такими философами как Бостром и Макаскилл, кажется непроницаемой, однако это не так.
Парфит, который действительно воспринимал Канта всерьез, завершает свою основополагающую книгу «О том, что важно» следующим образом: «Сейчас самое важное, чтобы мы, богатые люди, отказались от некоторых из роскошеств, перестали перегревать атмосферу Земли и стали заботиться об этой планете, чтобы она продолжала поддерживать разумную жизнь».
Сторонники современных трансгуманистических движений и лонгтермизма игнорируют призывы Хаксли и Парфита. Но если мы хотим преодолеть темное наследие и создать будущее, в котором на первом месте будут люди, а не техноолигархи, всем остальным следует внимательно прислушаться.
Сообщение Неравенство вечности: почему преодолеть эгоизм труднее, чем смерть появились сначала на Идеономика – Умные о главном.