Сергей Степин: «Детство для того и создано, чтобы человек побыл непослушным»
Расскажите, пожалуйста, про сериал «Одни дома».
Знаете, сейчас «Одни дома» — один из самых любимых сериалов, в которых я играл. Он о детях, о детстве, о проблемах… Объясню метафорически: если ребенок рождается в любви, согласии, в счастливых отношениях, если его ждут, то он и наследует всё хорошее. Наш сериал прекрасный снимался именно в атмосфере любви, и я надеюсь, что его ждет такая же хорошая судьба.
Мне сюжет сериала напомнил книгу Михалкова «Праздник непослушания».
Конечно, такая связь есть. Вообще детство для того и создано, чтобы человек побыл непослушным, чтобы он узнавал мир и исследовал границы и возможности, испытывал в том числе и себя, учился понимать, что можно, что нельзя. Наш сериал про это.
Ваш персонаж — это такой «злой сосед». Он останется с этой маской до конца, или его ждут перемены?
Я бы не хотел говорить о том, что ждет героя, пусть зрители увидят сами. Скажу вот о чем: я играю соседа, которого, конечно, дети просто допекли своими, как вы сказали, праздниками непослушания. Попытки договориться иногда оборачиваются угрозами, но в их переговорах есть и юмор, и смех, и разные игры. Вот, собственно, один из посылов сериала — о том, как молодому поколению договориться со старшим. Не секрет, что молодым людям трудно найти общий язык с родителями, а что уж говорить про бабушек и дедушек и тем более соседей. Но это очень важно.
Еще, говоря о сериале, я не могу не сказать о нашем режиссере Алексее Романюке, потому что это удивительный человек с горящими глазами. Он настолько любит детей, которые, кстати, отличались потрясающей дисциплиной на съемках. Я сначала подошел к Алексею и спросил, не боится ли он не справиться с такой оравой детей... Но дети были просто великолепны, с профессиональными качествами, со знанием текста.
Ваш персонаж произносит фразу: «Крик как во время дефолта 98 года». Вы в те времена играли в саратовском ТЮЗе. Каким для вас было время – шумным, голодным, творческим?
Да, это забавная шутка! Думаю, бабушки, дедушки и родители улыбнутся, когда услышат эту фразу. 90-е — время неожиданностей, и дефолт, наверное, стал самой большой неожиданностью для всех людей. Потому и нервных разговоров на повышенных тонах было очень-очень много.
Но я помню это время прекрасным и творческим! Все росли без компьютеров, без мобильных телефонов, свободное время уделяли творчеству. Мне хотелось стать настоящим профессионалом, и мы в театре много разговаривали об этом, о том, как улучшить свою актерскую природу. Мы собирались и в театре, и у кого-то дома, и на дачах… Я с теплом вспоминаю те времена — и Саратов, солнечный Саратов, мой любимый город, мою вторую родину. Всегда приезжаю туда с удовольствием.
Вы как-то сказали про себя и свой режиссерский опыт, что вы не режиссер, а просто опытный артист. Как вы думаете, почему человек, который сам был в кадре и на сцене, становится более чутким режиссером?
Всё дело именно в опыте. Опыт — сын ошибок трудных. Молодому актеру говорят об ошибках, он пытается их исправить, начинает видеть ошибки других актеров. И со временем выкристаллизовывается такое знание, которое дает понимание о том, чего в игре других актеров не хватает, а что можно убрать. Потом вдруг попадается какая-то интересная пьеса, и всё срабатывает, всё сходится в одной точке: актер может стать режиссером. Сходятся найденная пьеса, знание, опыт, огромное желание пьесу поставить и увидеть на сцене. Но что касается профессиональной режиссуры — это уже совсем другое, более глубокое погружение в профессию, другой анализ материала. А если хочется поставить что-то для души, для удовольствия — для этого опыта хватает.
Работает ли это в обратную сторону – что режиссер становится глубоким актером?
Наверное, нет. Всё-таки режиссер — это человек, который смотрит со стороны. Хорошие режиссеры могут очень классно показать тот или иной отрывок, объяснить, как работает сцена. Но профессия артиста подразумевает и способность повторять роль, каждый день идти по этому пути. Мне кажется, режиссеру это быстро наскучит, потому что ему интересна именно общая картинка того, что происходит на сцене. Работа актера частная. Поэтому я думаю, что скорее артист будет режиссером, чем режиссер артистом. Я, кстати, даже не знаю таких людей, которые из режиссуры пришли в артисты. Могут поигрывать, но вот заниматься этим постоянно — нет.
Вы ставили спектакли, а думали ли вы о том, чтобы быть кинорежиссером?
Ой, вы знаете, меня одно время прямо одолевали вопросами, почему я не ставлю спектакли на сцене, в театре. Я очень долго думал о том, что для этого нужно определенное образование, знание. И потом, в конце концов, всё сошлось, как я и объяснил выше: что-то щелкнуло, я нашел пьесу, мне она понравилась, я её понял и поставил. Но на это ушло несколько лет. Поэтому сейчас, когда мне задают этот вопрос про кино, я могу ответить, что пока не чувствую себя кинорежиссером. Хотя много в этом варюсь, практически ежедневно. Но стать режиссером не готов. Вообще меня сейчас воспринимают как комического артиста, но я всё-таки лелею надежду, что я в том числе и драматический артист, и вот это мне сейчас интересно.
Вы сказали о ваших размышлениях о том, что для нового витка в профессии нужно образование. А как вы относитесь к актерам и режиссерам, которые просто пришли в профессию, не получив образования?
Мне нравится, когда человек занимается творчеством, поэтому я отношусь хорошо. Это ведь сама природа требует у него выхода творчества. Прекрасный посыл, прекрасное начало. Но потом этот драгоценный камень, конечно, нужно огранять, нужно всё-таки учиться. Почему? Потому что наитие приходит и уходит, а принципы профессии должны оставаться. Профессиональный режиссер может поставить практически всё, а человек без образования может поставить только то, что ему нравится. Вот раз в пять лет что-то понравится — тогда будет работа. Это хорошо, но непостоянно. И в целом от образования хуже не будет.
Вы начинали карьеру на спор с сестрой. А был ли момент, когда вы подумали: «Ну всё, я точно выиграл этот спор»?
Да, я действительно рассказывал об этом споре, он и правда у нас был. Но на самом деле сестра мне помогла именно найти себя, и за это я ей благодарен. Поэтому дело не в споре как таковом, а в том, что она ткнула меня носом в профессию. Сестра собирала киножурналы, фотографии артистов, была очень увлечена, и со временем я тоже втянулся. Стал обращать внимание на то, как артисты работают в кино, как они живут за экраном, как у них репетиции проходят. Потом, когда я подрос, я понял, что это требует огромного труда. А потом мне стало понятно, что стать хорошим артистом еще труднее, но я стал к этому стремиться, и, видимо, у меня получилось! (Смеется.)
Вы говорили, что в юности были очень стеснительным. А потом, когда вы стали становиться заметнее и популярнее, вам нравилось, что к вам проявляют внимание, берут интервью, спрашивают о личной жизни? Или, скорее, смущало?
К этому, конечно, приходилось привыкать. Когда я приехал из Саратова, где я много играл и был достаточно популярным артистом, в Москву, где меня никто не знает, я будто выдохнул. В столице меня на улице еще не узнавали. Сейчас узнаваемость есть, ко мне подходят на улицах, но я отношению к публичности учусь у наших корифеев, у знаменитых артистов, которые не стесняются того, что их узнают, и остаются ко всем открытыми. Например, Владимир Александрович Долинский, Анатолий Александрович Васильев. Для меня они великие артисты. Елена Коренева, с которой мы тоже играем. Они всегда фотографируются, раздают автографы, это такой сопутствующий момент профессии. Я стараюсь подражать им.
На ваш взгляд, сейчас нет такого культа актеров, как в СССР? Например, вы упомянули фотографии, которые коллекционировала ваша сестра, а сейчас такое сложно представить. Это потому, что индустрия стала больше и разнообразнее?
Время, безусловно, сейчас другое. Раньше где мы могли видеть артиста? Только в телевизоре и редко на улице, и то в Москве. А сейчас актеры в соцсетях говорят о каждом своем шаге, о том, где они снимаются. Информации очень много, обычный человек может в секунду узнать всё о любом артисте, о его семье, о детях, обо всем практически. Тайна ушла. Вот я с вами сейчас разговариваю, тоже отвечаю на определенные вопросы, а раньше таких разговоров было гораздо меньше. Никто не знал, над чем артисты работают, а что происходит в театре — вообще тайна за семью печатями.
Вы упоминали, что иногда отказываетесь от ролей из-за чувства неловкости или стыда. Что для вас главный «тревожный звонок» в сценарии?
Знаете, сейчас время такое — я читаю много сценариев, и в большинстве своем они меня поражают тем, что они мне нравятся! Иногда кажется, что определенные проблемы рассматриваются под ракурсом, который вряд ли будет кому-то интересен, а потом раз — и он не только становится интересным, но еще и комичным, и расцветает совсем по-другому. Много тем, которые пытаются удивить.
Но иногда вот это желание удивить переходит всякие границы. Если сценарий интересный, то, конечно, можно и в трусах побегать, и я не думаю, что это что-то стыдное. Но это должно быть оправданно! И на такие проекты у актеров просто существует определенная чуйка. Она и человеческая, и артистическая, и она подсказывает, стоит в определенной картине сниматься или не стоит. Само по себе наличие голого тела не означает плохой сценарий, всё гораздо сложнее.
Смотрите сериал «Одни дома» с 22 сентября на телеканале СОЛНЦЕ.
Ссылки по теме
Андрей Кончаловский поставит в Театре Моссовета «Чайку» и «Макбета»
Сестры Михалковы создали спектакль «Три поросенка. Ой» по мотивам сказки Сергея Михалкова
Смотреть онлайн: «Олдскул», «Лихие» и «Медленные лошади»
«Одни дома», «Таргет» и продолжение «Папиных дочек»: телеканал «Солнце» рассказал о премьерах осени
Любовь из зазеркалья, оркестровая яма и подозрительный Песец: главные трейлеры за неделю
Павел Рассомахин, Анна Изотова и Екатерина Червова останутся «Одни дома»