Смертельные для отечества порезы

Мария Бушуева 

Владимир Вигилянский, Олеся Николаева. Дело Гапона: роман. – Дружба народов. – 2025. – № 1

По всей видимости, роман намеренно озаглавлен так же, как воспоминания П.М. Рутенберга («Былое», 1917, № 2). В основательном труде В. Шубинского «Гапон», изданном в серии «ЖЗЛ» (2014), высказана мысль, что и Рутенберг, и его жертва – Г.А. Гапон, народный вождь, талантливый оратор и выдающийся организатор, «стали заложниками не только воли двух отъявленных злодеев (Азефа и Рачковского), но и трагического сцепления обстоятельств, диктовавших тот или иной ход». Можно предположить, что в связи с планом возрождения Собрания русских фабрично-заводских рабочих Петербурга устранение Гапона как харизматичного лидера собрания было и в интересах чиновников высшего эшелона власти, стоящих над П.И. Рачковским, вице-директором Департамента полиции, возглавлявшим заграничную агентуру. Тем более что Гапон начал разрабатывать «Программу русского синдикализма». Биографию Гапона Шубинский завершает двумя важными выводами: 1. Гапон никогда не был провокатором, то есть агентом – осведомителем полиции, – тот же вывод ранее сделал историк-исследователь Э.А. Хлысталов («Правда о священнике Гапоне»), досконально изучивший архивы; 2. Гапон «в числе тех, чьи ошибочные шаги вызвали бойню 9 января, – но он ни одной минуты не хотел этой бойни и лишь по случайности сам не стал её жертвой».

Сразу уточню: роман «Дело Гапона» – не биография Гапона. Только начало, где фигурируют два художника – И. Владимиров и Н. Кравченко, повторяют известные источники. Остальной текст, завиваясь в авантюрно-детективный сюжет с политическим ядром, кружит вокруг факта трагической гибели Гапона и служит совсем иной цели – показать опасный драматизм событий и неоднозначность людей, как охранителей, так и разрушителей, волей истории оказавшихся внутри этих кругов. На мой взгляд, главными героями романа можно назвать А.В. Герасимова, бывшего на тот момент главой Охранного отделения, и А. Азарова – помощника Н.В. Зайцева, следователя по особо важным делам. Рачковский и Азеф тоже в романе есть. Азеф – без той чёткой характеристики, которую дал Шубинский, но с читаемым намёком, что профессиональный провокатор Азеф, несомненно, имел отношение к устранению Гапона. Статья Манасевича-Мануйлова (Маски), появившаяся в газете до результатов сыска, придаёт роману детективный оттенок. Маска – беспринципный репортёр и авантюрист. Фигура Рачковского – его записку (возможно, намеренно подброшенную) нашли в кармане мёртвого Гапона, с которым расправились, судя по данным экспертизы, с нечеловеческой жестокостью, – тоже симпатии не вызывает. Психологически наиболее сильная – линия Герасимова, а следователю Зайцеву отведена роль выразителя главной идеи романа о нанесении разными революционными партиями «множественности порезов», которые в совокупности могли оказаться смертельными для отечества. Параллельная линия сюжета – история гибели Азарова, приехавшего в Варшаву к родителям. За этим образом просматривается прототип – Н.Ю. Татаров, сын протоиерея Варшавского кафедрального собора Греко-католической церкви. Судя по сетевым источникам, Татаров был не помощником следователя, а всего лишь агентом Охранного отделения, правда, предотвратившим очередное покушение: дочь якутского генерал-губернатора Т. Леонтьева планировала принести бомбу в царский дворец. В романе эта история изложена. Интересно и упоминание Саввы Морозова, «от щедрот которого шли денежки прямёхонько в руки большевиков». Авторы «Дела Гапона» устами Азарова высказывают версию, что меценат за свою помощь революционерам и поплатился: «…стоило ему лишь остановить этот поток, он тут же заслужил от большевиков пулю в лоб». Жизнь Азарова тоже завершилась насильственной смертью. Татаров, его прототип (возможно, не единственный), изменил свои убеждения: встав на сторону охранителей, сдал своих бывших товарищей-эсеров. Намёк на принадлежность Азарова к партии эсеров в тексте есть. Вообще в романе много интересных фактов, способствующих занимательности и увлекательности сюжета. К примеру, вряд ли читатель знает, что в доме Пешкова (ставшего знаменитым писателем Максимом Горьким) скрывалась «подпольная динамитная мастерская», а в дачной Куоккале отдыхала не только творческая интеллигенция (И.Е. Репин, семья будущего академика Д.С. Лихачёва и пр.). На даче Г.Д. Лейтейзена Азаров обнаруживает Ленина, Камо и Красина (последнего – под вопросом): большевикам удаётся вовремя исчезнуть за границей.

Отдельная глава романа посвящена открытию Первой Государственной думы. Авторам удалось несколькими точными штрихами показать не только обречённость последнего российского императора, но и причину неудачи реформ – их уже слабый к тому моменту противовес недовольству всех слоёв населения. Недовольство умело подпитывалось центробежными силами, в том числе и зарубежным капиталом. Эпидемия революционного террора стала ежедневным смертельным риском для любого человека в мундире. Яркая сцена романа – чётко продуманное, с учётом хороших человеческих качеств жертвы, покушение на Ф.В. Дубасова, московского генерал-губернатора (1905–1906). Следователь Зайцев приходит к неутешительному выводу: из «множественности порезов», возможно, не менее террора опасны те, которые нанесены бесславной Русско-японской войной и борьбой между собой представителей власти, которых окружал туман, расползающийся «из сфер, недоступных следователю». Роман наводит на многие размышления – и не только о прошлом…