Охота на Волка. Как спецслужбы ловили командующего украинских националистов
Основные силы УПА* фактически были разбиты уже к концу войны, и уже тогда их лидеры понимали, что в открытом бою у них нет никаких шансов. Многие командиры погибли в стычках или были арестованы советскими спецслужбами. Это вынудило Романа Шухевича перейти от тактики прямых вооружённых столкновений к тактике диверсий, террора и саботажа.
Советские спецслужбы использовали против отрядов УПА весьма широкий арсенал приёмов. Помимо вооружённого подавления отрядов с применением армии, активно применялись амнистии, которых только за первые несколько лет было объявлено шесть штук. Правда, они касались только рядовых участников, не совершавших никаких преступлений. Весьма значительный урон наносили и агентурно-боевые группы НКГБ, формируемые из перевербованных участников подполья. Бывшие боевики УПА, перешедшие на советскую сторону, были весьма эффективны в установлении контактов с мелкими отрядами УПА, которые захватывались или уничтожались в случае сопротивления. Эта тактика вдобавок порождала паранойю в рядах боевиков УПА, которые подозревали друг друга в том, что они засланные казачки, и периодически устраивали кровавые чистки своих рядов (зачастую расправляясь со своими недругами внутри организации).
Всё это привело к тому, что в военном отношении УПА прекратила представлять из себя сколько-нибудь значимую угрозу. Однако националисты всё ещё были способны к диверсиям и индивидуальному террору против советских служащих. Ряды УПА поредели, но случайных людей там уже не было — только те, кому уже нечего было терять.
В 1947 году Шухевич объединил остатки УПА с подпольным активом ОУН* (б), после чего фактически возглавил националистическое подполье в западной части УССР. Политический лидер Степан Бандера в это время находился в Европе. Соратники на местах решили, что ему не следует возвращаться в СССР, и фактически оттёрли его от управления в этом регионе.
Охота на Волка
В военное время поиски Шухевича проводились в рамках общих поисков руководителей структур ОУН и УПА. Отдельное разыскное дело на него было заведено только в октябре 1945 года. Оно получило название Волк (на лидеров националистического подполья заводили дела, названные в честь различных животных — например, разыскное дело Кука называлось Барсук, Кравчука — Бегемот, Федуна — Шакал и так далее).
Первую послевоенную зиму Шухевич, которого искали все советские спецслужбы, провёл во Львове. Под печью в одном из домов был обустроен бункер для вождя уже практически несуществующей армии.
Перезимовав, Шухевич перебрался в леса в Рогатинском районе, где заранее было обустроено немало бункеров и схронов для руководящего состава. Там же периодически проходили конференции с участием уцелевших и оставшихся на свободе командиров.
На следующую зимовку он отправился в деревню Княгиничи, где жил в оборудованном укромном помещении в доме одной из местных жительниц.
После нескольких зим в схронах и бункерах у Шухевича начались проблемы со здоровьем. Хотя он был ещё совсем не старым человеком, жизнь в условиях подполья давала о себе знать. Позднее в одном из схронов Шухевича помимо оружия было обнаружено большое количество лекарств, которыми его снабжала идейная сторонница, работавшая во Львовском мединституте.
У него возникли проблемы с сердцем, кроме того, его мучали боли в суставах. Причем настолько серьёзные, что он вынужден был обратиться за помощью к врачам. Первый визит к доктору состоялся летом 1947 года и был устроен усилиями одной из его связных, которая выдала Шухевича за своего мужа. Под видом бухгалтера он дважды посетил врачей, которые назначили ему лечение. Об этих визитах в МГБ узнали только в следующем году. Тогда решено было усилить агентурную деятельность и завербовать информаторов во всех аптеках и больницах Львова. Однако Шухевич в городе больше не появлялся.
Пока его искали во Львове, Шухевич отдыхал в Одессе. Вместе со своей связной Галиной Дидык он отдыхал в санатории по фальшивым документам на имя Ярослава Полевого. Риск раскрытия был велик, поэтому Шухевич не расставался с капсулой с ядом, к тому же на всякий случай всегда носил с собой пистолет, расставаясь с ним только перед процедурами. Но предосторожности оказались излишними, никто его не узнал.
В то время, когда он лечил больное сердце в санатории, советские спецслужбы попытались использовать в поисках неуловимого Шухевича его жену Наталью Березинскую. Однако на получение информации на обычном допросе надежд было слишком мало. Так что решено было использовать хитрость. Для того чтобы разговорить Березинскую, организовали целый спектакль. Сначала был инсценирован арест Березинской. Затем, когда её везли в другой город, на конвой неожиданно напали боевики УПА.
В действительности это была одна из агентурно-боевых групп, состоявшая из давно перевербованных советскими спецслужбами членов националистического подполья. После перестрелки в лучших традициях кинобоевиков они "освободили" Березинскую. По замыслу организаторов инсценировки, супруга Шухевича должна была поверить в разыгранный спектакль и выдать "спасителям" информацию о местонахождении мужа. Однако оказалось, что она на самом деле ничего не знает о месте его пребывания.
После возвращения в подполье у Шухевича вновь начались проблемы со здоровьем. И зимой 1949 года он решился на рискованную вылазку во Львов, чтобы посетить врачей. К тому моменту спецслужбы уже наводнили своей агентурой львовские больницы и аптеки, но Шухевичу вновь повезло. По поддельным документам он сумел посетить врачей, которые назначили ему диету и посоветовали санаторное лечение.
Поэтому летом 1949 года Шухевич и Дидык вновь отправились в одесский санаторий с поддельными документами и снова остались нераскрытыми.
Попытки переговоров
Каким бы радикалом Шухевич ни был, он осознавал, что государство всегда сильнее группировки. Если в условиях войны ещё можно было на что-то рассчитывать, то в послевоенное время борьба велась уже не до победы, а потому что оставшимся было нечего терять.
Тем не менее Шухевич несколько раз предпринимал попытки вступить в переговоры с властью. Первая такая попытка была предпринята ещё во время войны, в конце 1944 года. Посредницей между ОУН-УПА и НКГБ выступала львовская художница по фамилии Музыка. Она обратилась с предложением о переговорах к львовскому чиновнику горздрава Кордюку (интересно, что Кордюк был просоветским, тогда как его родной брат числился в рядах УПА), который, в свою очередь, передал информацию в спецслужбы.
Вскоре в квартире Музыки состоялись переговоры полковника НКГБ Карина-Даниленко и одной из руководительниц оуновских структур во Львове Свитлык. На этой встрече были оговорены технические моменты предстоящей встречи. Всё было обставлено как в шпионских боевиках. Автомобиль переговорщиков должен был выехать на трассу Львов — Тернополь и ехать со скоростью не более 30 километров в час, мигая фарами, пока не увидит сигнал фонаря. После этого переговорщиков отвезли на хутор в дюжине километров от дороги, где в избе их дожидались Маевский (начальник военного штаба УПА) и Бусел (политреферент), уполномоченные на переговоры Шухевичем. Советскую сторону представлял как раз Карин-Даниленко, отвечавший за ликвидацию подполья на Западной Украине.
Переговоры продлились пять часов, но стороны так и не пришли к согласию. Условия, которые они выдвигали друг другу, казались неприемлемыми и тем и другим. Переговорщики со стороны УПА хотели независимости Украины, тогда как Карин мог предложить только "капитуляцию с политическими переговорами в Киеве". Никто не пожелал идти на компромисс, и переговоры завершились по инициативе представителей УПА (хотя Карин предлагал в любое время выходить на связь через Музыку и как минимум трижды обращался к посреднице с предложением переговоров).
Однако это была не последняя попытка переговоров. В 1948 году вновь через Музыку предпринимались попытки снова начать переговоры. Но на этот раз они не состоялись уже по инициативе советской стороны. К этому времени УПА уже была разбита и фактически состояла из нескольких сотен человек, разбросанных по всей Западной Украине и пытавшихся легализоваться в СССР.
Спецоперация
На розыск Шухевича было ориентировано порядка 800 оперативников и большое количество агентов. Выйти на его след удалось через одну из его связных. Но для этого пришлось устроить целый спектакль. Зацепиться за ниточку, ведущую к руководителю подполья в советской Украине, удалось благодаря перевербованному агенту. После войны эта девушка вышла из подполья, была амнистирована и время от времени снабжала Львовское МГБ информацией о старых контактах. Ей не было известно местонахождение Шухевича, но она имела информацию об одной из его доверенных связных — Дарье Гусяк. В обмен на информацию она хотела, чтобы отпустили её брата, который был арестован за связи с националистическим подпольем.
Девушка сообщила органам место своей встречи с Гусяк, туда сразу же была выслана оперативная группа. Девушки немного погуляли по городу, "засветившись" перед оперативниками, после чего распрощались. После этого Гусяк вели оперативники, следовавшие за ней по всему городу. Улучив момент, они схватили её за руки, чтобы не позволить выхватить капсулу с ядом. После этого Гусяк была доставлена на допрос. Однако девушка категорически отказывалась сообщать интересовавшие МГБ сведения, хотя было хорошо известно, что она знает о явках Шухевича.
Тогда решено было разговорить её путем инсценировки, почти как жену Шухевича в своё время. К ней в камеру подсадили девушку, обильно украшенную "синяками" и облитую зелёнкой. На самом деле это была ещё одна перевербованная женщина-агент, причём не лишённая актёрских данных. Она весьма убедительно играла роль жестоко избитой на допросах подпольщицы. При этом на первые попытки Гусяк установить контакт она отмалчивалась. Наконец, она начала перестукиваться с соседней камерой.
На вопрос Гусяк, не связана ли она с подпольем, дама по большому секрету открыла ей тайну, предварительно пообещав убить её, если она проболтается. И поведала, что в соседней камере находится знаменитая Монета, она же Екатерина Зарицкая. Монета была координатором связных Шухевича и была достаточно близка с нему. В 1947 году её арестовали, но при задержании она застрелила оперативника. В общем, это была такая легендарная личность в рамках ОУН-УПА.
На самом деле Монета получила 25 лет и находилась во Владимирском централе. Но Гусяк этого не знала. Зато поняла, что перед ней какая-то крупная подпольщица. Та сообщила Гусяк, что у чекистов нет никаких улик против неё, на допросах она не раскололась и на днях выходит на свободу. И предложила черкнуть пару строк близким, пообещав передать записку по назначению.
Гусяк набросала записку, в которой сообщила, что она была схвачена на улице и не смогла воспользоваться ядом. Адресатом была некая жительница деревни Белогорща (в середине 80-х село вошло в состав Железнодорожного района Львова).
Конец Волка
Сразу же после получения этой информации в МГБ начали разрабатывать план действий. Был создан оперативный штаб по проведению операции, привлечены все имевшиеся в наличии во Львове резервы милиции, МГБ и местной стрелковой дивизии. Кроме того, на месте должны были присоединиться части, участвовавшие в операции в соседнем районе области.
Утром 5 марта солдаты и чекисты должны были блокировать Белогорщу, а затем оперативные группы поочередно должны были прочёсывать дома, в которых мог прятаться Шухевич. У сына женщины, которой предназначалась записка Гусяк, удалось выяснить, что в одном из домов живёт женщина, по приметам похожая на связную Шухевича Галину Дидык.
На стук в дверь долго никто не отвечал. Наконец через несколько минут дверь открыла Дидык, представившаяся другим именем. Однако оперативники сразу узнали её и предложили сдаться вместе с Шухевичем. Однако женщина отрицала присутствие в доме Шухевича, который в это время прятался в специально оборудованном помещении между этажами, закамуфлированным висящим ковром.
Оперативники начали обыск дома. Как только они нашли спрятанный пистолет, Дидык выхватила ампулу с ядом и раскусила её. В это время оперативники поднимались по лестнице на другой этаж. И в эту секунду Шухевич открыл по ним огонь из пистолета. По всей видимости, он предполагал, что это какой-то случайный патруль и речь не идёт о масштабной операции. Поэтому можно будет прорваться, воспользовавшись эффектом неожиданности, и уйти в лес.
Шухевич застрелил майора МГБ Ревенко, после чего бросился по лестнице, чтобы выбежать во двор. Однако на шум выстрелов в дом забежал сержант Полищук, который увидел мчавшегося на него Шухевича и дал по нему очередь из автомата.
Три пули попали ему в живот и, по всей видимости, какое-то время он ещё был жив, поскольку на посмертных фото хорошо видно пулевое ранение у виска. Версию о контрольном выстреле в голову сразу же следует отмести. Чекисты никогда не убивали тех, кого надо было взять живыми. А руководителя такого ранга они непременно должны были не ликвидировать, а захватить. Чекисты предпринимали колоссальные усилия для спасения жизни раненных арестованных (вплоть до вызова лучших врачей республики), когда нуждались в их показаниях. Ту же Дидык, принявшую яд, экстренно доставили в больницу и спасли. Так что представить, что они добили Шухевича, просто невозможно. Полищук вряд ли мог попасть в висок, поскольку метил в нижнюю часть туловища и выпущенные пули попали в живот.
Скорее всего, этот выстрел произвёл сам Шухевич. Сразу же после ранения, воспользовавшись суматохой и заминкой оперативной группы, он выстрелил себе в висок из пистолета. Это наиболее адекватное объяснение пулевого ранения у виска.
Стоит отметить, что существует и приукрашенная версия, приведённая в мемуарах Судоплатова, о том, что возле дома был настоящий бой. Однако эти воспоминания противоречат рапортам непосредственных участников операции по захвату Шухевича. Кроме того, в мемуарах Судоплатова есть масса других неточностей. Например, он писал, что Ревенко был застрелен не Шухевичем, а Дарьей Гусяк, хотя при её захвате никто не пострадал. По всей видимости, его подвела память и он спутал захват Монеты (Зарицкой), при котором действительно погиб оперативник (но не Ревенко), и Гусяк. Есть там и другие неточности. Так, Судоплатов называет Ревенко молодым лейтенантом, хотя он был майором. К тому же пишет, что Шухевич выдал себя, застрелив случайного милиционера, который проверял документы. Кроме того, по версии Судоплатова наводку на Шухевича дал некий Горбовой. Словом, мемуары Судоплатова значительно расходятся с сохранившимися отчётами и рапортами.
Со смертью Шухевича УПА практически прекратила своё существование. К началу 50-х были ликвидированы или арестованы почти все сколько-нибудь значимые персоны. А остатки разбитого подполья были буквально наводнены перевербованными агентами, так что вся деятельность оставшихся на свободе националистов была под контролем спецслужб. Последний командующий УПА Василий Кук был арестован в 1954 году. Он отсидел шесть лет, после освобождения публично объявил о прекращении борьбы и признании советской власти, а после развала СССР с удовольствием встречался с журналистами. Кук умер в 2007 году в возрасте 94 лет.
* Организации признаны экстремистскими, их деятельность запрещена на территории Российской Федерации.