Бойня в Тбилиси. Как в Грузии сталинисты восстали
25 февраля 1956 года Хрущёв сделал знаменитый доклад о необходимости борьбы с культом личности Сталина. Доклад зачитывался закрыто, поэтому долгое время его реальное содержание оставалось достоянием лишь небольшой группы функционеров. Таким образом страну пытались уберечь от потрясения — только что образ Сталина был священным и не подлежащим критике.
Однако реальный результат оказался противоположным задуманному. На делегатов съезда доклад Хрущёва произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Разумеется, по возвращении они начали в меру собственного понимания пересказывать его содержание близким. Вскоре по всему Советскому Союзу катились волны сплетен и слухов о том, что в действительности содержалось в скандальном докладе. Отношение к Сталину в обществе уже тогда было не таким уж однозначным, но многие миллионы людей действительно искренне восхищались вождём и теперь были сильно обескуражены и возмущены. К тому же для грузин Сталин был не только государственным деятелем, но и соотечественником.
Для Грузии вопрос оценки личности Сталина был по понятным причинам особенно болезненным. Здесь отсутствие чёткой официальной позиции, негласный, но реальный раскол внутри компартии давал почву для настоящего бунта. Страсти накаляла ещё и инициатива на местах: например, ЦК компартии Грузии запретил возлагать венки к монументу покойного вождя.
Брожение почувствовали даже в Москве. В Тбилиси выехала группа офицеров МВД и КГБ для выяснения ситуации на месте и наведения порядка.
5 марта 1956 года, в годовщину смерти Сталина, к его монументу на берегу реки Куры в Тбилиси отправилась масса людей. На этот раз толпа была разогрета докладом, содержания которого не знали точно ни митингующие, ни даже советские функционеры, пытавшиеся успокоить толпу. Наиболее эмоциональными оказались местные студенты. Такое шествие было уже привычным, и в 1954-м, и в 1955-м в день смерти Сталина к его памятнику возлагались цветы и венки. Но на сей раз дело выходило за все рамки. На митинге выкрикивали лозунги против Хрущёва и даже в пользу независимости Грузии. Чекисты сначала попытались успокоить толпу, адресно работая с её лидерами. Один из офицеров КГБ отправился к Маквелле Окропиридзе, редактору газеты "Сталинское племя". Однако женщина осталась непреклонной: "Как я могу выступать против Иосифа Виссарионовича!"
В тот же день доклад о культе личности стал достоянием местного ЦК партии. Новая волна слухов спровоцировала ещё более массовые и агрессивные демонстрации. По городу циркулировали чудовищные сплетни, включавшие, например, бредовый слух о том, что китайцы способны оживить Сталина из праха. Милиция начала массовые задержания и изловила почти 400 наиболее активных манифестантов, но делу это уже не помогло. 7 марта на улицы вышли студенты Тбилисского университета, затем — ряда других вузов, подростки. Милиция быстро потеряла контроль над обстановкой. Центром протеста был всё тот же монумент Сталину, его врагов публично проклинали, численность протестующих зашкаливала. Над толпой воздымались советские флаги, портреты Ленина, Сталина, Маркса и… Пушкина.
8 марта толпа начала захватывать машины, автобусы, нападать на милицию. Шофёров, отказывавшихся возить митингующих, выкидывали прямо в Куру, милиционеров избивали. Массовые митинги переросли в массовые же драки. Отделение милиции попало в окружение. От стражей порядка требовали освободить ранее задержанных. Попытки милиции отбить транспорт провалились.
В Тбилиси начали закрываться учреждения. Толпу попытался успокоить первый секретарь местной компартии Мжаванадзе. Он честно пытался разрешить кризис миром и даже сумел несколько сбить накал страстей. Правда, этот ритор обладал одним серьёзным недостатком: плохо говорил по-грузински. Его выступление вызывало скорее смех — но хотя бы не агрессию. Всё же благодаря примирительным речам Мжаванадзе стихийное возмущение удалось как-то ввести в рамки и начать обсуждение конкретных шагов.
Требования митингующих, в общем-то, не были экстремистскими. Властям предлагали объявить 9 марта (день похорон Сталина) траурным, описывать жизнь Сталина в прессе и показывать в кинотеатрах фильмы, описывающие деятельность покойного вождя. Некоторые требования выглядят просто курьёзно: поднять над Тбилиси аэростат с портретом Сталина. Отдельно митингующие просили позвать на митинг представителя Китая: лидеры КНР были известны симпатиями к Сталину.
С подачи руководства Грузии гостивший в Тбилиси китайский военачальник Чжу Дэ действительно явился, выслушал приветствия и получил письменные просьбы и пожелания от митингующих. 8 марта казалось, что кризис уже преодолён. Более того, власти оказались весьма податливыми и склонными к компромиссу. В местных газетах появились передовицы, посвящённые годовщине смерти Сталина, с его фотографиями, было получено разрешение на траурные митинги, в общем, советская власть оказалась куда менее свирепой и неуступчивой, чем о ней было принято думать. Никто не мог и представить, что на следующий день разразится бойня.
Практическая десталинизация
Из общей толпы митингующих за несколько дней выделилась значительная группа непримиримых, почти в тысячу человек. Для них требования почитать память Сталина оказались странным образом связаны ещё и с идеей независимости Грузии. Вдобавок в Тбилиси подтянулись новые люди, до двух тысяч человек только из Гори (малая родина Сталина). Требования мгновенно изменились — наэлектризованная толпа уже требовала независимости Грузии.
Наконец, зазвучали требования отставки Хрущёва, Булганина, Микояна и республиканского правительства. Наиболее радикальные ораторы призвали к конкретным действиям — захвату Дома связи на проспекте Руставели. Для усиления атмосферы гротеска по Тбилиси разъезжала машина, обшитая фанерой под броневик, на которой стояли ряженые Ленин и Сталин в окружении таких же "революционных матросов".
"Ленин" по-грузински кричал "Слава великому Сталину!" В Тбилиси на улицах собралось уже до сорока тысяч человек. В конце концов было решено отправить группу человек в десять митингующих в Дом связи. Зачем — тут показания расходятся. Согласно одной из версий, люди собирались отправить телеграмму Молотову — некогда одному из самых преданных Сталину людей, у которого как раз был день рождения. По другим данным, это, наоборот, были радикалы, которые хотели объявить о выходе Грузии из СССР. Чего они не знали, так это того, что на время беспорядков туда ввели небольшой воинский отряд с оружием.
Как бы то ни было, группа в десяток молодых людей вломилась в Дом связи, и здесь случилось непоправимое.
Вошедших в здание задержали. Толпа снаружи бросилась к Дому связи отбивать товарищей. Солдат, стоявших в оцеплении, смяли, прижали к стене. Началась драка, из толпы летели камни, кто-то даже несколько раз выстрелил из пистолета, в ответ солдаты били наседающих демонстрантов прикладами. Кто-то из солдат начал стрелять в воздух, эффекта не последовало.
Затем одного из солдат ранили ножом. И тогда военные открыли огонь на поражение.
Толпа побежала к Дому правительства, солдаты преследовали её по пятам. Кто-то прыгал в реку с набережной. Началась давка, и некоторых затоптала мечущаяся толпа. Затем начался планомерный разгон митинга у монумента Сталину. В город вошли военные с бронетехникой. Конечно, боевые машины использовались не для расстрела толпы, их использовали для оцепления "поля боя" и психологического давления. На этот раз солдатам было запрещено применять оружие.
Однако какой-то уголовник принялся стрелять из пистолета, и солдаты, взвинченные на фоне всех предыдущих событий, принялись стрелять — кто в воздух, а кто и снова по людям. Стрелка из пистолета поймали, но снова появились убитые и раненые. Совершенно не готовые к такому развитию событий солдаты сами боялись не меньше разбегающихся демонстрантов. Один из очевидцев позже вспоминал, как толпа неслась на его штык, и перепуганный солдат отпрыгнул, чтобы ненароком никого не заколоть.
Около полуночи радикалы пытались захватить городское управление милиции и завладеть оружием, но эта попытка тоже не увенчалась успехом. Правда, у стражей порядка угнали четыре машины. Три позднее нашлись, одну утопили в Куре. Спорадически у солдат пытались отобрать автоматы, но те действовали если не профессионально, то гуманно: оружие не отдавали, но и демонстрантов не обстреливали. При этом на военнослужащих орали, называли "фашистами и гестаповцами", обещали "уничтожить русских" и пытались избить бойцов арматурой и камнями. Однако пыл быстро охладила стрельба в воздух. Все уже понимали, что шутки кончились. Баррикады, которые было стали строить из автобусов на проспекте Руставели, никто не стал защищать.
В Тбилиси начались аресты. У многих задержанных отбирали ножи, пистолеты, стальные пруты. По городу росли армейские блокпосты. Попытки снова собрать демонстрации пресекали военные. Впрочем, основную массу арестованных так и не привлекли к уголовной ответственности. Для абсолютного большинства людей, собранных в тюрьме КГБ, дело кончилось допросом и отправкой домой.
Осуждены были только 39 человек. Однако погибло, по официальным данным, 22 участника акции, 47 были ранены. Некоторых задавило техникой, кто-то утонул в холодной Куре. Похороны шли без огласки, с участием только родных и близких. Волнения шли и в других городах Грузии — в Кутаиси, Гори, однако после разгона манифестации в Тбилиси они быстро разошлись по домам.
Тбилисские события 1956 года — это одна из самых странных страниц истории того времени. Конечно, психологический шок от резкой переоценки роли Сталина в истории страны легко понять. Однако буйства, неповиновение органам правопорядка и — как венец всего — переход к вооружённому насилию просто трудно объяснить. С другой стороны, советские власти тоже оказались не на высоте положения. Сначала невнятные слухи о происходящем в Москве взбудоражили толпу, затем её не смогли унять, в итоге пролилась кровь. К тому же оказалось, что в руках властей нет никакого инструмента для противостояния уличным беспорядкам. Отряды ОМОН для подобных вещей будут созданы лишь три десятилетия спустя. В результате безответственность и массовая истерия привели к трагедии.