Неукротимое племя. Команчи против белых людей
Народ команчей появился на юге нынешних США довольно поздно по историческим меркам. Они последовали за стадами бизонов на просторные равнины к северу от Мексики в XVIII веке. Команчи стали одним из первых племён на севере Америки, сумевшим приручить лошадей, и быстро сделали коней одной из основ своего забытого ныне царства. В начале столетия команчи появились у границ испанских владений в Мексике и быстро приобрели устрашающую репутацию.
Команчей было немного: на заре этого племени всего около восьми тысяч человек. Однако они оказались превосходными торговцами и воинами. Поначалу испанцы проморгали появление агрессивной юной державы. Однако в течение XVIII века они становились всё более и более серьёзной проблемой. Команчи устраивали набеги на европейцев и соседние племена ради захвата в первую очередь лошадей и пленников. Масштабы этих налётов постепенно принимали угрожающие размеры. Они быстро оттесняли с равнин на юг апачей и выходили уже к испанским городам.
Испанские карательные экспедиции били в пустоту. Обширные пространства Техаса, Канзаса и Нью-Мексико стали источником постоянных проблем. Государство команчей было не отыскать на картах, но от этого их зона влияния не становилась менее реальной. Ещё одной проблемой — с точки зрения европейцев, конечно — был принципиальный отказ команчей от алкоголя. "Огненная вода" их не ослабляла. Наконец, команчи вовсе не были примитивными дикарями, по крайней мере, по части дипломатии. Они постоянно заключали и разрывали союзы, оказываясь всякий раз сильными против более слабого противника. Разоряя Техас, они одновременно оставались желанными торговыми партнёрами в Нью-Мексико. Захватывая людей из других племён в качестве рабов, они быстро продавали их европейцам. Вдобавок сами команчи были не единой нацией, а союзом отдельных кланов, так что никому не удавалось заключить прочный мир со всеми сразу.
К тому же тогдашняя Мексика сама была изрядной головной болью для испанской короны. Дальнюю периферию сами испанцы удерживали непрочно: в 1820-е годы Мексика отделилась от одряхлевшей метрополии совсем. Пользуясь этим, воинственные индейцы постоянно нажимали на Техас и окрестные земли, обирая колонистов как липки.
Команчи успешно разводили коней, вели селекцию, а в деле увода чужих лошадей им не было равных. Да, регулярная кавалерия могла бы истребить сотни команчей, но те не были так глупы, чтобы сражаться лоб в лоб. Их стихией были стремительные внезапные налёты. Отряды команчей выходили в набег маленькими группами, быстро и незаметно проходили обширные пространства, двигаясь часто по ночам, и обрушивались на городок где-нибудь в сотне миль от исходной точки.
В начале XIX века на пограничье команчей появились новые соседи. США купили у Франции огромную Луизиану и постепенно проникали в глубину континента. Первые встречи были скорее мирными: для американцев территория команчей располагалась далековато, к тому же индейцы в изобилии располагали стратегическим товаром — конями. Для команчей же Техас пока оставался куда более привлекательной зоной конных набегов. Техас был чуть ли не единственным районом, где мира с команчами никогда не было.
Кстати, команчи очень охотно включали в свой народ пленников. Ремесленник легко мог найти работу по специальности, а достаточно стойкие, храбрые и ловкие люди могли стать и воинами. Обычай привлекать на свою сторону пленников регулярно создавал самые необычные коллизии. В набег на юг постоянно уходили белые или мексиканцы, оторвавшиеся от корней и предпочитающие жизнь в племени. Некоторые из них считались свирепыми бойцами даже по меркам природных индейцев. Спорадически на равнинах встречалось совсем уж экзотическое явление: команчи-негры. Женщины также часто ходили в набеги.
Однако в течение XIX века торгово-набеговой империи команчей пришёл конец. Первые признаки грозы можно было разглядеть уже в 1830-е годы. Дело в том, что американцы постепенно переселяли на запад индейские племена, а на освободившиеся места прибывали колонисты. Переселенцы шли через территории, которые команчи считали своими, а то и оседали на них. К тому же никуда не делась проблема Техаса. Благо прогресс не стоял на месте и в 1830-е годы на фронтире массово начали появляться револьверы. Техасские рейнджеры стали намного более опасными противниками, чем раньше. В 1845 году на границе с Техасом наступил давно не виденный мир.
В том же 1845 году произошло событие, которое сыграло едва ли не роковую роль в истории команчей. Восставший против Мексики ещё в 1835 году Техас окончательно присоединился к США. Это означало, что теперь команчам предстоит столкнуться с гораздо более опасным соперником, чем прежде. Затем началась золотая лихорадка в Калифорнии и по территории команчей хлынула волна белых переселенцев. Поначалу американцы прагматично решили индейцев купить и обязались платить им дань товарами. Однако из этой затеи ничего не вышло, потому что команчи восприняли подношения скорее как признак слабости, а поселенцев они оставили в покое, но только не в Техасе. Управиться с ними всё не удавалось, но около 1848 года команчей постиг страшный удар. Постоянные контакты с переселенцами принесли в племена врага более опасного, чем техасские рейнджеры, — оспу.
Команчей было всего около 20 тысяч человек, и эпидемии выкосили 8 из них. Набеги не прекратились, но теперь изменилось сразу несколько обстоятельств. Болезни снизили численность команчей, а место свободных редко заселённых территорий вокруг теперь занимали густо заселённые штаты США.
1850-е стали временем катастрофических ударов по команчам. Вокруг "Команчерии" затягивалось кольцо фортов. Кавалерия и рейнджеры совершали рейды в зону племён. Во время одного из таких налётов рейнджеры отбили белую пленницу Синтию Паркер. Её история — одна из самых драматических на всём Диком Западе. В 1836 году Синтию в возрасте девяти лет захватили команчи. Её воспитали как индейскую девочку и вскоре выдали за вождя, от которого она родила одного из величайших воинов команчей — Куану Паркера.
Однако несмотря на обстоятельства этой женитьбы, она отлично освоилась в племени, полюбила мужа и была довольна браком. Её несколько раз видели в индейских лагерях, но она не производила впечатления бесправной наложницы. Муж, судя по всему, разделял нежные чувства — он не имел никаких других женщин. Когда Синтию привезли назад к белым людям, она психологически сломалась. Белая индианка несколько раз пыталась бежать, и через несколько лет умерла, измученная депрессией.
Между тем в зоне племён происходило мало романтичного. Полностью расправиться с команчами американцам помешала Гражданская война. Техас был конфедеративным штатом, у южан на счету был каждый солдат. Многие форты вокруг "Команчерии" опустели, так что индейцы — команчи, кайова, лакота, шайенны — затеяли кампанию набегов как в свои лучшие времена. Они перерезали дороги так, что по ним могли пройти только крупные вооружённые отряды. Ранчо и городки Техаса затерроризировали, индейцы толпами уводили женщин и детей в плен. По окончании Гражданской войны американцам, казалось, пришлось начинать всё заново. Но времена изменились.
В 1866 году кайовы — племя, союзное команчам — захватили семью белых, убили маленьких детей и отца семейства, обесчестили девушек и отпустили их за большой выкуп. Этот налёт совершили кайова, а не команчи, но он был частью единого процесса, взбесившего федеральное правительство — под боком у Штатов находилось настоящее осиное гнездо. Это был самый известный, но далеко не единственный набег. Во время одного из боёв индейцы даже едва не убили Уильяма Шермана, знаменитого генерала гражданской войны.
Тактика индейцев оказывалась достаточно эффективной, карательные экспедиции до сих пор приносили американцам горе и позор куда чаще, чем успехи и славу. Однако команчи имели одно очевидное слабое место.
Прокормить набегами многочисленное племя было всё же нереально. Основу экономики племён индейских равнин составляли стада бизонов. В хозяйстве использовалась вся туша животного: кожа шла на жилища, сбрую и одежду, копыта и рога — на инструменты и посуду, мясо было основным продуктом питания. Верёвки, клей, оружие, музыкальные инструменты — без бизонов не обходились буквально нигде. Благо по американским равнинам перемещались грандиозные стада: на пике в степях и лесах жили десятки миллионов бизонов.
Именно по этой ахиллесовой пяте и ударили команчей. Изначально истребление индейцев не было целью заклания бизонов. Охотники убивали этих животных ради шкур. К тому же отстрел стимулировали железнодорожные компании: во время миграций стада разрушали пути. Однако очень быстро чиновники и военные поняли, что таким образом можно укротить любое индейское племя. Потеряв возможность охотиться на бизонов, самые гордые воины попадали в полную зависимость от правительственных пайков.
Некоторые охотники за свою карьеру истребляли по несколько тысяч бизонов. В 1860-е годы вокруг территории команчей начался повальный отстрел этих животных. За несколько лет поголовье снизилось на порядок. В 1874 году команчи поняли, что над ними нависла катастрофа. Угроза голодной смерти толкнула их на восстание. Его возглавил последний великий вождь команчей — Куана Паркер, сын вождя и белой пленницы. Индейцы начали нападать на белых охотников и гарнизоны.
Солдаты и команчи многие месяцы вели отчаянные схватки, однако их исход был предрешён. Уничтожение бизонов стремительно подламывало силы индейцев. Куана Паркер во главе своего племени, теперь больше напоминавшего партизанский отряд, метался по равнинам, выигрывал стычки, но безнадёжно проигрывал войну. Повстанцев косили болезни и голод. Однако храбрость и искусство этого полуиндейца принесли ему славу и в рядах противника. Полковник Маккензи, возглавлявший контрпартизанские операции против команчей, сумел передать Куане послание, в котором предлагал почётную капитуляцию тем, кто готов сдаться. К этому моменту силы индейцев иссякли окончательно: команчей осталось всего полторы тысячи мужчин, женщин и детей. Их сопротивление было сломлено, команчи были загнаны в резервацию.
Однако, проиграв войну, Куана блестяще выиграл мир. Будучи наполовину техасцем, а на другую половину индейцем, он сумел стать своим для тех и других. Он оставался вождём и приложил много усилий к тому, чтобы организовать мирную хозяйственную жизнь в своём племени. К тому же полковник Маккензи сдержал слово. Он отнял у команчей их гордость, табуны боевых лошадей, но, продав коней, не положил прибыль себе в карман, как сделал бы иной чиновник, а купил для индейцев овец и коз.
Судьба козопасов не особенно вдохновляла некогда гордых воинов, но это был единственный шанс выжить для необузданного народа, а Маккензи проявил неожиданную человечность для жестокой борьбы на истребление, бушевавшей на равнинах. Команчи никогда не возвращались к прежней жизни, но угроза уничтожения над ними больше не нависала. Как ни двусмысленно выглядит такой повод для оптимизма, всё худшее в их истории уже случилось. Ближайшие годы были для команчей скверными, и в начале ХХ века команчей оставалось лишь немногим более тысячи человек, но вскоре народ начал медленно возрождаться.
В наше время команчи сохранились, хотя они уже давно не властвуют над прежними огромными пространствами. В Америке их живёт более 15 тысяч, из которых половина населяет резервацию в Оклахоме. Правда, лишь 1–2 сотни из них способны изъясняться на языке предков. О прежних временах, когда команчи потрясали весь юг от Мексики до Луизианы, теперь напоминают лишь легенды.