Царство небесное. История падения Иерусалима
Государства крестоносцев в Палестине были экзотическим для своего времени образованием. Они, основанные западными рыцарями, имели очень пёстрый этнический и религиозный состав. Здесь жили арабы, турки, евреи, армяне, греки, теперь же добавились европейцы. Здесь молились по православному и католическому обряду, шииты обитали рядом с суннитами, шиитами, исмаилитами и иудеями.
Кроме рыцарей, в Палестину потянулись колонисты, благо, государства крестоносцев занимали богатые и плодородные земли. Надо отметить, что крестоносцы весьма разумно вели хозяйство. Они не стали навязывать своих обычаев в управлении и только усовершенствовали местные установления, введя довольно лёгкие налоги на местных крестьян. Так что мусульманские земледельцы не только не бежали с занятых крестоносцами территорий, наоборот, многих сарацин соблазняла перспектива жить на более богатых землях со щадящим режимом управления.
Конечно, не следует идеализировать христианские государства на Святой земле. Это были нормальные феодальные домены с жёсткой иерархией, постоянными стычками на границах, войнами и набегами христиан на сарацинские территории и наоборот. Однако эти своеобразные, космополитичные государства были удивительным явлением тогдашнего мира. Между тем спустя век после основания над ними сгущались тучи.
В 1170-х годах Иерусалимское королевство лихорадило. Королевством правил Балдуин IV, страдавший проказой. Этот совсем ещё молодой человек обладал всеми достоинствами государственного деятеля — умом, храбростью, способностями к управлению — но в недолгой перспективе он был обречен. Королевская болезнь привела к долгому периоду нестабильности.
Однако на ниве борьбы с сарацинами Балдуин начал с эффектных успехов. Как раз в этот период на Востоке начала восходить звезда султана Саладина. Великий правитель мусульманского мира начал с похода на государство крестоносцев и неожиданно обломал зубы. Больной, полумёртвый король неожиданно отважно напал на Саладина у горы Монжизар и полностью разгромил. Саладин чуть не погиб и вернулся в Египет побитым и униженным. Казалось, что проблема угрозы со стороны сарацин надолго снята. Однако Саладин был несгибаем.
Он не стал немедленно пытаться мстить за унижения, а вместо этого начал укреплять свою власть на Ближнем Востоке. К этому моменту он владел обширными землями в Египте и Сирии, но ему приходилось отчаянно лавировать между приближёнными и родственниками, лояльность которых была под вопросом. Вдобавок Саладин смог успешно блокировать попытки крестоносцев выдвинуться к Алеппо.
Однако главным успехом сарацинского владыки было объединение почти всего Ближнего Востока под собственным знаменем. Саладин последовательно овладел Алеппо, окрестными землями и потеснил атабеков Мосула. На занятых территориях султан обустраивался всерьёз и надолго: города не разорялись, волнения подавлялись без жалости, но и без лишней жестокости. Словом, этот блестящий правитель создал одну из наиболее мощных держав своего времени. К 1180-м годам он вновь был готов обратиться против латинских государств Палестины. Может быть, он сделал бы это и значительно позднее или даже вовсе не стал бы трогать Иерусалим в ближайшее время, но в отношения государств вмешался личный фактор.
Рыцари удачи
В начале правления прокажённого короля получил свободу один из самых колоритных типов эпохи крестоносцев — Рено де Шатильон.
До сих пор судьба Рено де Шатильона складывалась извилисто. Он был младшим сыном в семье рыцаря из Европы, и, как многие, он поехал пытать счастья на восток. Сначала его судьба складывалась удачно, он снискал славу рейдами против сарацин, а после бурного романа женился на молодой вдове — герцогине Антиохийской. Однако в очередном рейде он попал в плен и 15 лет провел в заточении. За это время его жена умерла, а в мире вообще многое изменилось. Однако этот человек не мог сидеть на месте. Рено. Выйдя на свободу, он начал вести себя так, как будто этих пятнадцати лет просто не было. Рено быстро женился вновь и благодаря свадьбе приобрел себе Керак — владение на самом краю владений крестоносцев, читай — на переднем крае боевых действий. Там его буйная натура получила возможность развернуться.
Пограничье между Иерусалимским королевством и землями сарацин не было рубежом современного типа с полосатыми столбами и сторожевыми собаками. Это была довольно широкая полоса, и в ней действовали законы той стороны, которая в данный конкретный момент топтала пограничье своими конями. Предприимчивый Рено чувствовал себя в этой неустойчивой зоне вечной войны как рыба в воде. Благо и контроль из Иерусалима был слабым: Бодуэн, измученный проказой, медленно и мучительно умирал, а на первые роли выходил женатый на его сестре Ги де Лузиньян, лишь недавно приехавший на Святую землю.
Ги вовсе не был таким ничтожеством, каким его изображали в популярных книгах и фильмах, но всё же мужем королевской сестры и, таким образом, наследником престола он сделался скорее за неимением лучшего кандидата, чем благодаря своим высоким качествам. Пока в Иерусалиме утрясали брачные вопросы, Рено резвился как хотел. Довольно широко распространена история о том, как Рено захватил караван мусульман-паломников. Нападением на караван в Палестине было никого не удивить, но в действительности Рено отчебучил нечто гораздо более любопытное. Он построил пять галер, в разобранном виде перевёз их на верблюдах к Красному морю, там собрал и принялся пиратствовать на суше и на море.
Мусульмане слишком привыкли считать Красное море своим внутренним. Теперь же по берегам ходили слухи один другого краше, включая сплетню о грядущем нападении на Мекку и Медину. Сам Саладин в это время геройствовал в северном Ираке и лично ничего поделать не мог. По возвращении султан дал волю чувству мести: 170 христианских корсаров, взятых в плен во время рейда Рено, были публично казнены (хотя сдались в обмен на обещание жизни), а расправа с самим де Шатильоном и уничтожение Иерусалимского королевства стали для султана делом принципа.
Хаттин. Крупнейшее поражение крестоносцев
В 1183 году Саладин начал готовить акцию возмездия. К этому моменту несчастный Бодуэн буквально разваливался на ходу, и в качестве регента власть взял в свои руки Ги де Лузиньян. Был ли он бездарностью? Нет, Ги являлся недурным политиком и приличным воином, неплохо разбиравшимся в военном деле своего времени. Однако Иерусалимское королевство оказалось в опасности слишком страшной, чтобы его мог выручить полководец и король просто удовлетворительного уровня. Тем не менее поначалу Ги действовал разумно и осторожно. Он не позволял Саладину вторгнуться глубоко в земли крестоносцев с помощью искусных манёвров и хорошего подбора позиций.
Однако авторитет Ги де Лузиньяна падал: он находился в этих краях без году неделя и не обладал таким авторитетом, чтобы заткнуть приближённых, обвиняющих его в трусости.
Ненадолго оправившийся от болезни Бодуэн IV лишил Ги права регентства и завершил кампанию тем, что выдавил Саладина из Палестины.
Пару лет спустя король Бодуэн наконец умер, а Иерусалимским королевством завладел в качестве законного правителя Ги де Лузиньян. Это событие многие феодалы восприняли без всякого восторга. Саладин же только укрепился в своём желании одолеть "франков". Для него поход на неверных не только диктовался необходимостью, но и был вопросом личного престижа защитника веры. Благо вскоре подвернулся удобный повод — наделавшее много шуму нападение Рено де Шатильона на мусульманский караван.
Саладин вёл огромную армию, поэтому Ги де Лузиньяну пришлось основательно тряхнуть мошной, чтобы собрать хоть как-то сопоставимое по численности войско. С одной стороны находились войска со всего Ближнего Востока, с другой — те, кого крестоносцам удалось мобилизовать на узкой полосе вдоль Средиземного моря или нанять за её пределами.
Саладин прекрасно знал, как воюет Ги, но сумел поразить слабое место христиан. В городке Тивериада его люди блокировали жену Раймунда Триполитанского, одного из главных христианских сеньоров в Палестине. Такую угрозу Ги не мог игнорировать. Удивительно, но как раз Раймунд советовал проявить осторожность. Однако остальные лидеры крестоносцев требовали спешить на выручку Тивериаде. Ги прекрасно помнил, как в прошлый раз за убедительную, но лишенную блеска победу без сражений его осмеяли и унизили. Теперь он прислушался к "ястребам".
Марш крестоносцев шёл в разгар летней жары по безводной пустыне. Христиане полезли прямо в ловушку, расставленную Саладином. Султан велел уничтожать колодцы по дороге, и рыцари быстро поняли, что направляются точно в западню. Люди и лошади всё сильнее страдали от жажды и жары.
3 июля 1187 года христианское войско встретило в окружении неподалёку от деревушки Хаттин. Крестоносцы быстро теряли силы от обезвоживания. На следующее утро Саладин не начал сражения, зато велел поджечь кустарник по дороге крестоносцев. Одновременно лучники сарацин вели непрекращающийся обстрел. Он наносил не слишком много ущерба, но крестоносцам приходилось идти полностью закованными в броню по убийственной пустынной жаре. Люди начали валиться от теплового удара, некоторые покидали войско и сдавались в плен. В этой ситуации группа рыцарей отчаянно атаковала мусульман, но те не приняли боя.
Ги де Лузиньян попытался использовать последний шанс: атаковать лично Саладина. В отчаянной рубке пробиться к султану не удалось, и после серии жесточайших схваток оставшиеся на ногах крестоносцы сдались в плен.
Наиболее знатных пленных привели к Саладину. Рено де Шатильон, понимая, что уйти живым ему не удастся, начал говорить дерзости и был зарублен лично Саладином. Кроме него казнили также госпитальеров и тамплиеров как принципиальных врагов сарацин. Величайшая реликвия крестоносцев — часть Истинного креста — была увезена в Дамаск.
Падение святого города
Теперь Саладин поспешил использовать плоды своих успехов. Христианские города сдавались один за другим. Сидон, Бейрут, Аскалон, Яффа — практически все профессиональные воины ушли к Хаттину, и теперь они или погибли, или попали в рабство, так что бороться было некому. К тому же Саладин не зверствовал и повсюду предлагал мягкие условия сдачи. Великодушие и справедливость оказались мощным оружием: почти нигде сарацины не встречали отчаянного сопротивления. Однако некоторые пункты ещё оставались в руках христиан, в частности крупный порт Тир — и Иерусалим.
Здесь на передний план вышел еще один заметный персонаж этой эпопеи — Балиан д’Ибелин. В отличие от героя Орландо Блума с тем же именем, реальный Балиан родился в семье владетельного сеньора в Палестине. При Хаттине он был среди счастливчиков, прорвавшихся сквозь ряды мусульман. Ибелин не собирался становиться последней надеждой Иерусалима. Он просто хотел увезти из города жену и детей. Для этого он снёсся с Саладином, и султан разрешил эвакуировать родных.
Однако, когда Балиан прибыл в Иерусалим, горожане буквально пали ему в ноги, прося о защите. Балиан оказался перед страшной моральной дилеммой. Нарушать слово он не хотел, к тому же, обманув Саладина, Балиан отрезал путь назад не только себе, но и семье. Тем поразительнее, что Балиан согласился возглавить гарнизон. Имея лишь горсть профессиональных воинов, он посвятил в рыцари множество подростков благородного происхождения, мобилизовал всех, способных держать оружие, запас провиант и как мог подновил крепостные стены.
Первые вялые атаки сарацин гарнизон легко отразил. Однако "сборная юниоров" и ополчение всё же не были настоящим войском, а превосходство мусульман в силах было подавляющим. В конце концов отрядам Саладина удалось подвести подкоп под стены города. Балиан начал переговоры с Саладином, но тот обещал устроить побоище. Дело в том, что город, оказавший сопротивление, по обычаям эпохи уже не мог рассчитывать на милость: мужчины подлежали истреблению, женщины и дети отдавались в рабство. Тогда находящийся перед лицом гибели Балиан объявил, что, если не удастся договориться о приемлемых условиях капитуляции, христиане будут сражаться до последней капли крови, разрушат все мусульманские святыни, казнят многочисленных пленных и погибнут все до последнего, сражаясь.
Такая решимость впечатлила султана. Стороны перешли к предметному обсуждению условий. Саладин оставил в силе своё разрешение вывести из города семью Балиана, более того, уехать свободно смогла даже вдова Рено де Шатильона. Основная масса христиан должна была внести за себя выкуп. В обмен на деньги людям разрешался безопасный проход с вещами до городов, ещё оставшихся под контролем христиан. Теоретически люди, неспособные внести за себя выкуп, отправлялись в рабство, но на практике многих неимущих отпустили в качестве жеста великодушия. Всего в рабство отправилось до 15 тысяч человек. С современной точки зрения такое обращение выглядит не лучшим образом, но по меркам эпохи Саладин скорее проявил милость и лояльность к разгромленным вдрызг "франкам".
После этого началась перестройка Иерусалима под нужды победителей. Христианские церкви по большей части остались стоять, но их переделывали в мечети.
Для Саладина взятие Иерусалима стало кульминацией его успехов. Битва при Хаттине и потеря Иерусалима стали символической точкой перелома в успехах крестоносцев на востоке. Вскоре в Левант явится Ричард Львиное Сердце, и ему удастся вернуть многие потерянные христианами города. Однако с этой поры государства крестоносцев на Ближнем Востоке начали катиться к упадку.