Кругом одни евреи
Я люблю Америку! Поймите меня правильно, я — русский человек, живу в России, но в США в 90-е годы я почти 10 лет работал корреспондентом ИТАР-ТАСС в Нью-Йорке. И за это время там со мной и моей семьёй произошло много удивительных историй.
Середина 90-х. Нью-Йорк. Весна. Солнечное утро воскресного дня. Половина восьмого утра. Я дежурю в офисе ИТАР-ТАСС и паркую машину в гараже. По 50-й улице от гаража до Рокфеллер-центра надо пройти несколько кварталов, метров 800–900. Идти надо через Бродвей, мимо театра Уинтер-Гарден и мимо огромной, во всю стену афиши мюзикла "Кошки", а его тогда у нас ещё не знали.
На чёрной афише золотые кошачьи глаза и золотой краской написано название CATS . А чуть ниже — Now and forever — сегодня и навсегда.
Прямо передо мной вдруг откуда-то из переулка вываливает группа наших ребят явно откуда-то из регионов. Они только-только прилетели "с мороза". Каждый — в куртке-аляске, с шарфом вокруг шеи. На головах ушанки. У кого — пыжик, у кого — даже норка. Ребята в костюмах (мятых после перелёта), в галстуках набок, в нормальных таких унтах.
Впереди всей этой колоритной группы идёт эдакий мужичок-интеллигент. Исполняет обязанности гида-проводника. Явно из учителей, врачей или наш брат журналист. И ушанка у него самая ободранная, и одно ухо вверх, а другое, как и положено, в сторону. Одним словом, бюджетник. Но слушают его все внимательно — авторитетом явно пользуется.
"Ну, вот, ребята, — оборачивается интеллигент к своей группе и показывает на афишу Cats. — Видите, прям так и написано: КАЦ. Я же говорил, что здесь кругом одни евреи!"
И не поспоришь ведь!
Кто такие proshmandovki?
Жизнь командированного корреспондента — это сплошная работа. А вот ребёнок, насмотревшись по ТВ, как в 94-м нью-йоркские "Рейнджеры" взяли Кубок Стенли, захотел играть в хоккей, чем внёс в жизнь семьи невиданные доселе испытания и огромную финансовую брешь в бюджет. Но сегодня речь не о деньгах, хотя американские родители мне так ни разу и не поверили, что в Советском Союзе дети занимались спортом бесплатно.
Наши "Циклоны" играли на Манхэттене, кого только в команде не было: французский канадец, мой русский Серёжа, он же Сардж, несколько крепко сбитых евреев, пара-тройка типичных англосаксов, один ирландец, папа которого (ресторатор по профессии) входил в список 30 самых привлекательных холостяков Нью-Йорка и который на домашние игры сначала приходил с известной актрисой Джилиан Андерсон (Скали из "Секретных материалов"), а потом, когда актриса уехала на съёмки, стал встречаться с мамой нашего главного забиваки по фамилии Рамос, несколько итальянцев, самым колоритным из которых был мальчик по фамилии Гамбино, и чернокожий паренёк из Гарлема. Афроамериканец катался отвратительно, играл ещё хуже, но год за годом проходил "трай-ауты" (ежегодный открытый отбор в команду).
Мой Серёга, помимо "Циклонов", играл ещё за детскую команду с Брайтон-Бич, которую тренировали то Немчинов (школа носила его имя), то Репнёв (член сборной СССР), то Мишаков. А на лето мы отдали ребёнка в русский (в смысле, брайтоновский) хоккейный лагерь, в котором природных американцев почти не было, и уже через неделю он впервые порадовал нас не только размашистым катанием, но и существенно обогащённым словарным запасом.
"Папа, а кто такие proshmandovki?" — заинтересованно спросил ребёнок в машине, когда после пятничной игры мы ехали домой со Стейтен-Айленда.
Папа и дедушка, который приехал буквально на пару дней, чтобы побыть с семьёй, судорожно сглотнув, посмотрели друг на друга с подозрением. В глазах читался невысказанный вопрос : "Это ты начал сомнительно выражаться при ребёнке?"
"А где ты это услышал, Серёжа?" — разрядила обстановку находчивая мама.
"А это Мишаков нам сказал, что мы входим в зону, как proshmandovki, потому что нам яйца мешают. И ещё это — mandavoshki? У нас в кемпе никто не знает этого русского слова".
В общем, на следующую неделю ребёнка отпустили в хокки-кемп только потому, что папа пригрозил разводом и мгновенным возвращением на родину.
Вообще, интересно посмотреть на американского и русского родителя — хоккейного болельщика.
У американца сын взял шайбу и ведёт её к воротам. Его отец кричит: вэй то гоу, до ит бой, мэйк ми прауд! (Отлично! Давай! Я горжусь тобой!)
А если русский ребёнок берёт шайбу... Его отец орёт: ну кто так берёт! Ну кто так ведёт! Косорукий! Кривой!
Американец промахивается — отец: итс о'кей, уи гонна гет вэм некст тайм! (Все нормально, в следующий раз получится!)
Наш паренёк мажет — отец: косой, весь в мать, уйди со льда, не позорь отца!
Да и чисто внешне наши брайтоновские русские здорово проигрывали американским папашам. Те, как на подбор, статные, спортивные, аккуратные. Наши — с животами, постоянно курят, с лысинами или залысинами, одеты дорого, но всегда как-то очень по-брайтоновски.
Ребёнку было всё равно, с кем играть, лишь бы с клюшкой и на лёд. Мне же, конечно, больше нравилось, когда "мы с ним" играли с американской командой. И ехать из Бронкса, где жили, на Манхэттен поближе, чем на Брайтон, да и, признаемся, народ полюбезнее. Какие-то у нас в американской команде родители все были — найс, один за всех и все за одного. Д'Артаньяны!
Играли как-то с "Шарками" на Стейтен-Айленде, а это настоящее итальянское "гнездо", логово. Какая там литл-Итали?!! И родители у "Шарков" попались оторвы, почти все работали на свалке — очень выгодное и потому мафиозно-блатное место в Нью-Йорке. (Вообще, родители всех хоккеистов — это особая статья. На турнирах детских команд периодически дежурила полиция — чтобы разнимать родителей).
И центр-форвард у "Шарков" прочитал на спине у моего AGOUREEV и как принялся орать: факинг рашан, факинг рашан. А родители их с трибун то же самое. Серёжа в это время уже сбил зачинщика на лёд, сел на него и обрабатывает с двух рук.
И тут же моего маленького мальчика пытаются стащить за руки двое судей, а тот трясет руками, и судьи отлетают от ребёнка в разные стороны. Случайность: схватили за перчатки, а он их стряхнул вместе с судьями, но смотрелось, типа, изведай, басурмане, силушки богатырской!
Я разворачиваюсь красный и злой к итальянским родителям, но не успеваю ничего даже сказать: отцы из нашей команды влетают между мной и этим... нехорошим итальянским человеком.
"Алекс, кип эсайд, ю ар э форейгнер! Ви вил диал виф ит!" (Типа, ты иностранец, постой в сторонке, сами разберёмся), а дальше с двух сторон сплошные ФАК Ю, ФАК Ю.
В общем, культурно отдохнули в выходной с детьми.
Папа, можно я тоже буду евреем
Вскоре в команде начались бармицвы (бармицва — это 13-й день рождения у мальчика в еврейской семье, после которого он считается юношей). А полкоманды у нас была из еврейских семей, причём и играли, и дрались еврейские мальчики так, что любой ирландец обзавидуется.
Разумеется, с утра — всякие религиозные дела, днём — празднование, вечером — игра. Родители в большинстве своём не бедные люди, поэтому пригласить всю команду на бармицву — норма. Меня сильно поразил ресторан "4 Сизонс" — эти "Времена года" . По сути, дети 12–13 лет, но всё было как у больших на корпоративе, включая приглашённую группу и нескольких девушек-танцорок (лет по 19–20). У девчонок-студенток была такая подработка — танцевать с сопляками на бармицвах.
И вот очередная бармицва, всё по обычной программе. Но на этот раз родители соригинальничали и праздник устроили на теплоходике вокруг Манхэттена. А вечером мы должны были встретить наших детей на пристани, разобрать по машинам, вручить им там все их хоккейные сумки и быстро везти детей на игру. Разумеется, я с женой приехал не на ту пристань. Ждём, но никого нет! Пароходики кончились. Рвём на другую пристань — на другой стороне Ист-Ривер. Никого. Мобильных телефонов тогда не было.
В конце концов понимаем, что Серёгу одного командные родители не оставят на пристани, а, значит, сидит наш сыночек сейчас на катке без своей хоккейной сумки, смотрит, как лениво играет команда и шёпотом ругается на своих нерадивых родителей.
Приезжаем на каток, наш ребёнок на льду, и даже забивает. Командные папы-мамы не только привезли, но и каждый что-то выдал из своего запаса: кто наколенники, кто нагрудник, кто перчатки. И так вплоть до коньков.
Этим вечером, когда ехали домой, Серёжа спросил:
— А на мою бармицву мы куда команду позовём?
— Серёж, у тебя не будет бармицвы! Бармицва у евреев, а мы с тобой — русские!
— Ты знаешь, пап, чего то так евреем быть захотелось!