Мария Куликова: «Наверстываю сейчас то, что не успела в юности»

«После первых двух сезонов «Склифосовского» было ощущение, что на этом история и закончится. Был...

«После первых двух сезонов «Склифосовского» было ощущение, что на этом история и закончится. Был даже разрушен наш павильон, который находился на территории ЗИЛа. Но потом выяснилось, что зрителю все нравится, и сериал возродился, для съемок выстроили новый павильон. И я уже не представляю себе жизни без этой работы», — рассказывает актриса.

— Мария, наше телевидение последних десяти лет невозможно представить без «Склифосовского». Это не просто очень популярный сериал, его герои стали близкими и родными для миллионов зрителей.

— А еще благодаря «Склифосовскому» многие молодые люди пошли учиться в медицинские колледжи, институты. Когда раньше играла в театре, ко мне после спектаклей часто подходили молодые зрительницы со словами: «Спасибо большое за сериал, благодаря ему я пошла учиться на врача». Мне кажется, что и Максу Аверину подобное часто говорят. Наш сериал романтизировал прекрасную профессию, и это очень здорово!

— Сейчас «Склифосовский» идет на канале «Россия», причем зрителям покажут и новый, 11-й сезон…

— Я в сериале со второго сезона. Должна была сниматься в первом, но забеременела. И в начале истории рядом с Максимом Авериным была Оля Красько. И вот родился у меня Ваня, сижу дома, смотрю «Склифосовского» и думаю: «Как же так, такая крутая история — и без меня...» Тогда еще не знала, что меня позовут во второй сезон и я останусь в проекте в любимицах.

Сама я фанат медицинских сериалов, посмотрела практически все самые известные, начиная со «Скорой помощи» с красавцем Клуни в главной роли. Понимаю, почему зрителям они так нравятся. Людей издревле мучают вопросы: почему мы болеем, умираем, теряем самых близких и любимых, как их спасти? В медицинских сериалах действуют благородные герои, которые спасают человеческие жизни. Вот какой у нас обаятельный Брагин в исполнении Аверина! А еще у нас все так красиво! Аппаратура, приборы, лампы — в них есть какая-то магия. В общем, я понимаю, что завораживает зрителя и почему он зависает у экранов.

— Десять лет назад вы сразу поняли, что попали в суперудачный проект, которому суждена такая долгая жизнь на экране?

— Нет. Ведь после первых двух сезонов было ощущение, что на этом история и закончится. По-моему, был даже разрушен наш павильон, который находился на территории ЗИЛа. Девочки-костюмеры подарили мне на память форму, в которой я тогда снималась. И все эти годы я храню халат и бейджик «Марина Нарочинская» — на память. Но потом выяснилось, что зрителю все нравится, и «Склифосовский» возродился, для съемок выстроили новый павильон.

Честно говоря, уже не представляю себе жизни без этой работы. Данность, константа — рано или поздно мы начинаем снимать следующий сезон.

— Я читала, что на съемочной площадке «Склифосовского» всегда находятся врачи-консультанты. Они следят, чтобы все было достоверно, актеры правильно выполняли медицинские манипуляции...

— Это уже не просто консультанты, это наши очень близкие друзья. Мы бесконечно созваниваемся, встречаемся «за чашкой чая». Однако мы все-таки снимаем не документальный, не научно-популярный фильм, и иногда у нас бывают небольшие отступления от медицинских канонов. Врачи возражают: «Ребята, так не бывает». На что наша режиссер Юлия Краснова им отвечает: «Тут небольшое отступление от правды может быть оправдано художественным смыслом».

— Ваше отношение к собственному здоровью, к здоровью близких благодаря сериалу изменилось?

— Безусловно! Я стала намного внимательнее относиться к этому вопросу, потому что доктора объяснили мне, как важно вовремя что-либо диагностировать. Пятьдесят процентов успеха лечения — сразу обратиться со своей болячкой к врачу. Я долго к этому шла, была ужасно ленива по отношению к самой себе. А вот близких к докторам гоняла регулярно, сын Ваня всегда проходил чекапы. Но сама все откладывала. Окружение на меня давило, я обещала «походить по врачам»: то, что я собираюсь на чек-ап, в нашем кругу стало мемом! И в августе я наконец-то собралась. Посоветовалась с нашими консультантами, на что обратить внимание в первую очередь, и сделала полное обследование организма. Этот «подвиг» мне тяжело дался. Делать что-то для близких, например готовить обед, — это удовольствие. А позаботиться о себе — зачем, да лучше потом...

— Вы сторонница классической медицины или и народными средствами пользуетесь?

— Когда почти 12 лет снимаешься в медицинском сериале, то при простуде принимаешь таблетку, а не дышишь паром над кастрюлей с горячей картошкой. Впрочем, я и таблетки-то особо часто не пью. То ли терпение какое-то есть, то ли организм сам справляется. Но, если что, я за традиционную медицину на все сто процентов.

— Кстати, когда приходите к врачам, узнают?

— Конечно, и тепло встречают, потому что людям всегда приятно, когда отдают дань уважения их труду. А профессия врача очень сложная, глубокая, на мой взгляд, вообще самая важная. К тому же мы играем хороших, сознательных, добрых и честных докторов. Показываем не халтурщиков и вымогателей, а самоотверженных профессионалов, абсолютных фанатиков своего дела, которые учатся ему всю жизнь! Наверное, врачи видят в нашем исполнении какие-то профессиональные нестыковки, но закрывают на это глаза. По крайней мере, мой доктор спрашивает меня: «Когда будет следующий сезон, а то коллеги замучили вопросами?» Значит, врачи «Склифосовского» посматривают, несмотря на наши возможные косяки.

— За эти годы приобрели какие-то медицинские навыки?

— Моя героиня нейрохирург, поэтому такие кинонавыки мне в жизни не пригодятся никогда. А уколы я и раньше могла делать: мне сестра-медик пару раз показала, и у меня все получилось. На самом деле мы в семье в этом году планируем пойти на медицинские курсы первой помощи. Там на манекенах учат элементарным приемам при переломах, других травмах, инфарктах, инсультах. Кстати, Ване это тоже интересно.

— А о медицинской профессии сын не думает? Ему ведь уже 12 лет.

— Это было бы здорово, но медицина — совсем не его тема. И нам в семье явно не светит гениальный хирург. Притом что Ваня рос вместе со «Склифосовским», много раз был на съемках, стал «сыном полка». Впервые на съемки привезла Ваню, когда ему было полгода. И потом часто брала его с собой. Может быть, оттого сыну сейчас не так интересно смотреть медицинские истории. Он же прекрасно понимает, как это все происходит, что это не про настоящих врачей. Профессия медика для него не окружена каким-то романтическим ореолом.

Ему как мальчику интересны технические моменты: приборы в операционных, искусственная кровь. Если в серии присутствует авария в метро или какое-то происшествие на воде, то ему это любопытно. Иногда говорю ему: «Ванька, завтра мы снимаем сложный трюк: грузовик врезается в приемное отделение — водителю стало плохо за рулем». И тогда он: «Я поеду». Ну, любят мальчишки экшен. В общем, если бы мама снималась в фильмах-катастрофах или в сериале про самолеты, Ваня смотрел бы с большим удовольствием.

— Так о какой профессии мечтает ваш сын?

— Хочет быть пилотом гражданской авиации. У него дома есть штурвал и симулятор полетов. И сейчас он вышел на более серьезный уровень: в специальной программе на английском общается с диспетчерами (конечно, не настоящими, а компьютерными) и повторяет ход реальных полетов. Недавно мы летали в отпуск — а я фанат путешествий, больше всего люблю открывать для себя новые места. У нас была пересадка в Стамбуле. Сын говорит: «Хочешь, я сейчас посажу самолет? Выбирай авиакомпанию и тип судна». Я обалдела! А он открывает компьютер, вбивает нужные данные, ставит микрофон, в реальном времени общается с «диспетчером» и сажает свой борт. Особенно интересно было за этим наблюдать, когда у тебя за окном летное поле, самолеты взлетают и садятся. А во время полета сын рассказывает мне, что в данный момент делает пилот. Ваня всем этим очень увлечен, а я довольна.

— Вы упомянули, что любите путешествовать и что на новогодние каникулы тоже уезжали. А как вы предпочитаете отдыхать зимой: в горах, среди снега или «на югах», на солнышке?

— Я жадна до впечатлений, у меня как будто некий портал открылся. Мне все мало, мало! И именно на поездки предпочитаю тратить деньги. Заранее планирую массу экскурсий, а на них задаю тысячу вопросов, мучаю великолепных гидов.

Кстати, чтобы получить удовольствие, мне не обязательно лететь очень далеко. Хотя я счастлива, что увидела Рио-де-Жанейро, побывала на Мальдивах (раньше думала, что люди летают на эти острова ради красоты момента, типа «дорого и круто», но там действительно есть какая-то магия). Мы и по Подмосковью чудесно путешествуем. Собираю родственников с детками — они у нас все плюс-минус ровесники, и катаемся с горок, гуляем по лесу, ходим в баню. Поэтому я уже неплохо разбираюсь в подмосковных отелях. Главное для меня — дома не сидеть. Куда угодно, лишь бы не на диване. У меня с возрастом в этом смысле что-то переключилось. Как будто упустила в юности что-то и пытаюсь наверстать.

— Все-таки: горы или море?

— Однозначно я любитель «теплого» отдыха. А «холодный», к сожалению, совсем не мое. Хотя честно пробовала к нему приобщиться. Однажды полетела в прекрасное, очень красивое место на границе с Германией и Австрией — с друзьями, которые обожают горные лыжи. Там все было здорово, я попробовала встать на лыжи. Но в итоге от меня даже отказался тренер, потому что я совершенно не приспособлена к спуску с горных вершин. Возможно, просто надо было гораздо раньше осваивать этот вид спорта. Или проблема в том, что я боюсь высоты. Самым большим страхом для меня были подъемники. Да от одних видов гор у меня кружилась голова: от красоты и от страха одновременно. В общем, все, что связано со снегом, — это не мое. Ну не люблю мерзнуть! Поэтому путешествую там, где тепло — и зимой, и летом.

Моя стихия — это вода, обожаю море, океан, плаваю и ныряю с огромным удовольствием, глубины совсем не боюсь. Могу часами плавать с маской и с аквалангом, рассматривая рыбок, кораллы. Сына Ваню тоже к этому приучила, мы теперь с ним надолго зависаем, наблюдая за морской живностью.

— Так где вы были сейчас?

— Путешествовала с семьей и друзьями по Испании. Купаться в море, загорать там сейчас, конечно, нельзя. Зато идеальная погода для экскурсий. А видеть, открывать что-то новое — для меня самое интересное. В этом году я, кажется, побила свой личный рекорд по количеству таких «походов» и этим замучила всех близких. У нас ведь было по две экскурсии в день, а вечером еще какая-то культурная программа. Например, шоу фламенко. Я увидела, что все, кто меня окружают, просто стонут от моей бурной деятельности. Дети взвыли: «Можно хотя бы один день никуда не выходить?» Я сначала недоумевала: «Да как так, мы в Севилье — и никуда не выходить!» Но потом поняла: то, что для меня громадное наслаждение, для остальных — перебор. Люди устают и поэтому не получают удовольствия. Кому-то просто нужен отдых.

— Поездки — это очень приятно. Но вояжи, особенно далекие, — это еще и проблемы, неудобства...

— Я настолько люблю путешествовать, «менять картинку», что не могу вспомнить ни одного неприятного момента. Самый, казалось бы, сложный эпизод все равно по прошествии времени становится забавным, вспоминается как нечто нелепое, милое. В эту поездку в Испанию мы заранее купили билеты на футбол, но в тот день вечером начался ливень. А трибуны на стадионе открытые, без навеса! Мы весь матч просидели под проливным дождем, да еще был собачий холод — все-таки зима, хоть и испанская. Для меня это очень экстремально, не люблю некомфортные условия, готова переплатить, чтобы было тепло и уютно. Но мы со стадиона не ушли, потому что для меня быть в Испании и не посмотреть на живых испанских футболистов просто невозможно! Так вот, сейчас вспоминаю тот матч с восторгом...

Даже к тяжелым перелетам давно отношусь как к началу захватывающего путешествия. Настраиваю себя на то, что и новый аэропорт, и новые правила на паспортном контроле — это все любопытно. В декабре летала в ЮАР по работе, такую поездку трудно самой себе позволить. Добиралась до Кейптауна почти сутки, но мне не показалось, что это тяжело. И конечно, там я быстро нашла русскоязычного гида, которая нас везде покатала, все показала.

— Что в ЮАР вас удивило?

— Да там все необычное, начиная с еды и заканчивая пингвинчиками. Когда эти милые существа гуляют вблизи — испытываешь шок, как и от страусов, зебр, которые ходят по полям, по дорогам. И я так рада, что в эту поездку смогла взять с собой Ваню, что он все это увидел. Еще очень непривычно находиться среди людей с темной кожей, когда на большой улице только два блондина — Ваня и я. А какие интересные там женщины! Все полненькие, в цветастой одежде, с ярким макияжем...

— Какие вещи вы обязательно берете с собой?

— Последние годы вообще стала собираться в поездки за полчаса, потому что путешествую налегке. В любом аэропорту есть и аптеки, и магазины, если ты вдруг что-то забыл. Хотя нет, я как-то потеряла подушку для сна в самолете, очень удобную, особой формы. И все не могу найти точно такую. А вообще любые мелочи можно везде купить. К тому же в отпуске все равно ходишь в одном и том же везде. Берешь энное количество вещей, а возвращаешься в Москву и понимаешь, что половину нарядов даже не доставала из чемодана.

— В Москве вас всегда ждет много работы. Кстати, были роли, от которых вы отказывались, а потом жалели об этом?

— Вообще не помню, чтобы от чего-то отказывалась, если проект вписывается в мой рабочий график. Порой изначально не очень нравится материал, но я думаю: «Поборемся, сделаем круто и ярко!» Настолько люб­лю свою работу, что для меня немыслима ситуация, когда мне что-то идет в руки, а я отказываюсь. Не буду сниматься только в так называемой чернухе, когда кровь, изнасилования, убийства. Не то чтобы я против этих картин, но себя в них не очень вижу. Кроме того, у меня сложилось определенное амплуа. Будет выглядеть странно и неестественно, если вдруг начну на экране кого-то кромсать ножом.

— Значит, на съемках вам всегда комфортно?

— Съемки непредсказуемы, и ты никогда не знаешь, во что вляпаешься. Вот я безумно боюсь высоты. И год назад, в декабре, в одной картине мне пришлось в лесу забраться на деревянную вышку для охотников. Мало того что она очень высокая, так еще и шатается. Я на нее взобралась, но на верхней площадке не сумела даже привстать на колени — просто легла, не могла пошевелиться.

Мне очень помог мой партнер Тема Осипов, прекрасный артист из «Сатирикона». Он увидел, что я в шоке, и сказал: «Смотри, больше 15 минут паническая атака такого плана не может длиться. Тебе просто надо ее переждать. Хочешь, я с тобой рядом посижу?» И он сидел, рассказывал о каких-то своих фобиях. Я немножко успокоилась. И потом мы нормально отыграли все сцены на этой жуткой высоте. Правда, когда в середине съемочного дня надо было спускаться на обед, я отказалась: «Лучше останусь здесь, потому что второй раз сюда не поднимусь». А в конце смены спускалась с вышки, зажмурившись.

— Какой еще экстрим на съемках пришлось пережить?

— Однажды играла инструктора по дайвингу. Для этого прошла целый курс обучения, причем для погружения на довольно большую глубину. И потом в кадре выполняла достаточно сложные трюки. Моя героиня по сюжету запутывается в сетке на глубине, и свой акваланг ей приходится снять. В одной стороне бассейна, в котором снимали эти эпизоды, нужно было полностью оставить все оборудование и потом плыть по дну на другой край бассейна, а там надеть акваланг, продув его. Все я делала сама, без дублеров. А вот сейчас уже задумалась, стоит ли так дурить и рисковать, — наверное, повзрослела. Раньше на съемках была безбашенная: прыгнуть со скалы — пожалуйста! Проплыву, пробегу, проеду на большой скорости — все что угодно.

Правда, сейчас на съемках актеры по городу не ездят. Раньше как: ты за рулем, справа сидит оператор с камерой, в лоб тебе светит яркий осветительный прибор, ты говоришь текст. И при этом едешь по Москве с ее сумасшедшим движением! Иногда еще надо показывать, что ты спешишь, лавируешь между машинами. Сейчас такое уже не практикуется, все гораздо жестче контролируется: страховки, ответственность у продюсеров. Ты и захочешь сделать что-то экстремальное, а тебе не дадут.

— В кино вы снимаетесь постоянно. А вот на театральную сцену сейчас не выходите...

— К сожалению... Я очень давно одному прекрасному продюсеру и артисту пообещала сыграть в фантастической пьесе, и партнера для меня уже нашли. Но пока никак не можем вписать репетиции в мой плотный съемочный график.

По театру очень скучаю — как все артисты, выходившие на сцену. До сих пор вспоминаю тот колоссальный стресс, который испытывала за минуту до открытия занавеса, это как прыжок с огромной высоты. Так страшно, что ты в ужасе готова куда-то убежать. Зато потом, когда слышишь дыхание живого зала, ощущаешь такой адреналин! Я много лет проработала в Театре сатиры, а там около 1200 мест. И когда тысяча человек одновременно вздыхает или смеется от твоей реплики или твоего жеста, это незабываемый момент. В театре ты получаешь мгновенную отдачу от зрителей, даришь чистую радость людям, чего не ощущаешь, когда снимаешься в кино.

А еще на сцене ты ничего не можешь исправить: как сделал, так и сделал. И ни у одного артиста не бывает двух одинаковых спектаклей. Это же чудо! Поэтому так люблю ходить в театр как зритель, постоянно таскаю с собой друзей, знакомых. Пересмотрела весь московский репертуар. И точно знаю, что у нас театр сейчас на очень высоком уровне и технически, и в смысле запредельного мастерства артистов.

— Вы тепло упомянули Театр сатиры, в котором проработали более десяти лет. Почему же все-таки ушли оттуда?

— Мне так повезло, я выходила на одну сцену с уникальными актерами: Аросевой, Державиным, Менглетом, Мишулиным. Но самый мой любимый человек конечно же Ширвиндт. Потому что Александр Анатольевич мой наставник и педагог со Щукинского училища. И моя любовь и нежность к нему зародились еще в 1994 году. И это он хотел, чтобы я пришла в «Сатиру», — никогда этого не забуду. Ширвиндт потрясающий артист, у него совершенно невероятное чувство юмора, он великолепно пишет — я перечитала все его книги. Вообще, если написано «Ширвиндт» — на афише, в титрах фильма или телепрограммы, на обложке книги, то это знак качества. Значит, будет смешно, тонко, круто...

Александр Анатольевич долгое время руководил труппой, я застала этот золотой период. И слышала, как он, невероятно добрый человек, однажды сказал труппе: «Ну что же вы из меня веревки вьете? Я чувствую себя каким-то пряником с кнутом...» То есть вроде пытается быть строгим, но ничего не получается. Все же знали, что им повезло с худруком. Он отпускал с репетиций, если человеку очень нужно было. А еще Ширвиндт не уволил ни одного человека.

Когда же я пришла к нему, чтобы уволиться — видела, что уже никак не могу совмещать съемки и репертуарный театр, — он отнесся к этому с пониманием. И, кстати, в тот момент у меня не было ощущения, что ухожу из «Сатиры» навсегда. Почему-то подумала, что, если захочу вернуться, Ширвиндт с большим удовольствием возьмет меня обратно — без обид. Так тепло Александр Анатольевич со мной попрощался. А еще пошутил: «Ну, чего тебе не хватает? Звания народной артистки?» Я ответила: «Не в этом дело. Просто пора отправляться в свободное плавание».

— Мария, год назад в интервью журналу «Караван историй» вы не­множко приоткрыли завесу над своей личной жизнью. Правда, имя избранника не назвали...

— На самом деле тайны из того, что вышла замуж и кто мой муж, я не делала. И многие мои друзья в курсе, что у меня происходит в личной жизни. Просто для меня как-то странно выносить такую информацию на страницы прессы: «Привет народ, вот мой супруг...» Получается какая-то презентация мужа. (Смеется.) Так что специально ничего не скрываю, но и не афиширую свою личную жизнь. Я действительно официально уже какое-то время замужем, но не вижу повода об этом трындеть на публике.

Вообще я зажатый и стеснительный человек, мне очень сложно вот так раскрываться. В школе каждый раз, выходя к доске, с большим трудом преодолевала свою скованность. Есть люди, которые любят привлекать к себе внимание, им это нужно как воздух. А я совсем другая. И мне кажется, что я выбрала актерскую профессию именно для того, чтобы произошла некая сублимация этой моей зажатости, чтобы под масками разных героинь, характеров я почувствовала себя свободно. Мне прикольно, что благодаря кино могу прожить не свою жизнь, например, поиграть в очень смелого, наглого человека. В ролях могу побыть кем угодно, похулиганить. И это доставляет мне огромное удовольствие!

Интересные факты

• Операции в сериале делают на силиконовом манекене, который на площадке называют «Тело». Максим Аверин тренировал навыки хирурга на охлажденных куриных тушках: сначала разрезал их скальпелем, а затем зашивал.
• Свыше 100 детей родилось в кадре за время существования сериала «Склифосовский», а всего в проекте приняли участие более 200 маленьких актеров.
• Мария с детства мечтала быть актрисой. С десяти лет посещала театральную студию, где ее первой ролью была Баба-яга. Но затем по настоянию родителей начала готовиться на юрфак МГУ. Однако в последний момент все-таки решила поступать в театральный. И вскоре стала студенткой Щукинского училища.
• Впервые на экране Куликова появилась четверть века назад. За эти годы Мария снялась почти в сотне сериалов и полнометражных фильмов. И практически всегда в главных ролях. При этом только в одном проекте — сериале «Лето волков» — сыграла отрицательную героиню.