«В чем смысл жизни?»

Я хорошо помню, что побуждало меня. Мои поиски смысла жизни начались в подростковом возрасте. Очень хотелось ощущать себя не никчемным подростком, а человеком, предназначенным для чего-то большего. Смысл для меня равнялся предназначению, миссии.

Я очень любил книги, в которых обычные люди обнаруживали в себе сверхспособности. Считал, что я родился в неподходящую эпоху и вообще мне лучше было бы жить в другом мире, который я придумывал сам. Там у меня была миссия, там я знал смысл своего существования… Но это был виртуальный мир.

Параллельно я искал смысл и в реальности. Не сказать, чтобы я ставил вопрос именно так: «В чем смысл жизни?» У меня просто было чувство неудовлетворенности собой и миром. И я искал ответы — в области бурно расцветавшей в постсоветской России религиозно-эзотерической мысли. Присматривался к кришнаитской литературе, даже купил здоровенный том «Источник вечного наслаждения» самого Абхай Чаранаравинды Бхактиведанты Свами Прабхупады. Но увы — в «Источнике вечного наслаждения» наслаждения я не нашел, это оказалось на редкость занудное чтение.

Потом был этап нигилизма. Любимой книгой стал Екклезиаст с его «И нет ничего нового под солнцем», «Все суета сует и томление духа». Я и сейчас люблю эту книгу Библии, но воспринимаю ее иначе.

По мере роста включенности во взрослую жизнь меня все чаще занимал не вопрос о том, в чем смысл жизни вообще, а проблемы конкретно моей деятельности. Ощущение бессмысленности нарастало во время поисков «своей работы»: старший преподаватель психологии в вузе — куча собеседований во все возможные и невозможные места, даже на должность продавца бытовой техники — директор магазина молодежной одежды... и снова старший преподаватель психологии в вузе.

Позже я написал диссертацию на тему самоотчуждения личности, в том числе и об утрате смысла. Однако к этому времени вопрос «Зачем я это вообще делаю?» ушел в прошлое — появлялось все больше эмоционального удовлетворения от того, что я делаю.

И вот тут у меня стали спрашивать, в чем смысл жизни.

Чаще всего — в форме «Я не знаю, зачем живу» и «Моя жизнь не имеет смысла». Один раз прямо спросили: «Как мне найти смысл моей жизни? Я смотрю на людей, которые меня окружают, у них какая-то ничтожная жизнь, бессмысленная. Работа–дом–работа, унылый отдых, копошение на даче... Я не хочу так!»

Я не хочу уходить в философские дебри относительно того, что такое смысл и в чем он заключается. Хочется чего-то живого, уйти с абстракции на человеческий уровень.

Как отвечать, если у тебя спрашивают, в чем смысл жизни? Первый шаг — разобраться, что такое смысл. Разговаривая с людьми о том, как они это понимают, я получал ответы, указывающие, что люди отождествляют:

• цель и смысл («Зачем ты все это делаешь?»);
• значение и смысл («Какой смысл имеет это слово?»);
• свое понимание и смысл («Его речь — это бессмыслица какая-то»).

Все это — действительно грани смысла. Вещи, явления, происходящие в мире процессы и мои действия — все это обретает личностный смысл тогда, когда становится сопричастным моему жизненному миру, который соткан из моих потребностей, чувств и ценностей, причем ценностей — не абстрактных, а наполненных эмоциональным содержанием.

Любопытно: себя самого бесполезно искать внутри себя, нужно разворачиваться к внешнему миру, но смысл тех или иных действий мы можем постичь только тогда, когда они окажутся созвучными собственному внутреннему голосу.

Моя жизнь обретает смысл в тот момент, когда я становлюсь сопричастным тому, что я делаю. То есть тогда, когда мои действия связаны с моими потребностями, вызывают у меня эмоции, совпадают с личными ценностями. Рассогласование между тем, что для нас ценно, и тем, что мы делаем, порождает отчуждение. Отсюда простое следствие: бесполезно говорить о бессмысленности действий других людей, не зная их ценностей и того, какие эмоции у них вызывают эти действия.

Человек, спрашивающий, в чем смысл жизни, и говорящий о том, что в его жизни смысла нет, сообщает мне о том, что он утратил контакт с собственными потребностями и эмоциями, а если шире — с собственным жизненным миром.

Так что для меня смысл — это сопричастность. Смысл вещей для меня заключается в моей связи с ними. И тогда старенький предмет, не имеющий объективно никакой ценности, обретает смысл, если он связан с памятью о дорогом человеке.

У меня дома висят старые полки, которые вырезал из дерева еще отец. Они сделаны на совесть, но я оставляю их не только потому, что они держат книги. Смысл их заключается в том, что это — работа отца, часть его материального наследия и часть моей связи с ним. Это часть моего жизненного мира.

Для кого-то археология — вещь совсем бессмысленная. Однажды я участвовал в археологической экспедиции. Жители сел по берегам Амура иногда вообще не понимали этого слова, и мы тогда говорили, что мы геологи. «А, нефть ищете!» — и лица людей озарялись пониманием. Нефть включена в жизненные миры этих людей как значимое явление.

А обломки горшков… А для меня это имеет смысл — он в эмоционально переживаемом ощущении связи с прошлыми поколениями, в ощущении себя как части исторического процесса, направленного в будущее. И мое хобби — археология — обретает смысл только в контексте этого ощущения.

Итак, в чем смысл жизни? Забавная деталь: люди, которые его нашли, часто даже не понимают, о чем идет речь. Если возник вопрос о смысле и бессмысленности, то, думаю, стоит спросить себя: почему то, что у меня есть, никак не соотносится с моими потребностями, эмоциями и ценностями? Утрата смысла — это нежелание вступать в эмоциональный контакт с тем, что у тебя есть или с тем, что тебя окружает. Как так произошло — это и есть вопрос, которым следует задаться психологу.

— ...В чем смысл жизни для меня?

— Как произошло, что ты не чувствуешь связи между тем, что ты делаешь, и тем, что значимо для тебя самого?

— А если для меня в жизни нет ничего значимого?

— Ну что ж, давай поговорим о том, как ты обесцениваешь окружающий мир...

И никаких разговоров о смысле жизни.