Поворачиваюсь, а передо мной целая толпа масаев, которые уже достали мачете: геммолог и ювелир Диана Джанелли о добыче драгоценных камней, работе ювелира и мифах профессии

Говорят, бриллианты – лучшие друзья девушек. С их помощью действительно признаются в любви, просят прощение и дарят в самые особенные даты. Поэтому и профессия ювелира у многих ассоциируется с чем-то невероятно гламурным и неприлично роскошным. Однако в реальности за красивым фасадом скрывается совершенно другой мир. Добыча камней, обработка и создание украшений – это кропотливый труд, который требует стоического терпения и железной выдержки. Сегодня фэшн-отдел PEOPLETALK пообщался с ювелиром, геммологом и основательницей бренда Dzhanelli Дианой Джанелли и выяснил, что на самом деле скрывается за красивыми витринами, как добывают драгоценные камни и как обстоят дела с рынком подделок.

Помните момент, когда впервые поняли, что хотите заниматься именно этим?

Это было очень давно. В 14 лет я экстерном окончила школу и поступила в Строгановский университет. Но папа не разрешил мне там учиться. В итоге, в 15 лет я пошла в Текстильный университет на факультет прикладного искусства. Среди всех специальностей самой необычной мне тогда показалась профессия «художник-стилист ювелирных изделий». В 15 лет я думала, что выбрала ее случайно. А спустя годы поняла – меня туда привело сердце и желание создавать красоту. С первого курса я уже сидела за верстаком, училась закрепке, пайке, обработке металлов, делала украшения. На втором курсе я продала первую подвеску однокурснице за 200 долларов. Я до сих пор это помню. А после окончания института с отличием меня пригласили на Московский ювелирный завод главным художником. Я проработала там почти шесть лет, а потом открыла собственную марку. В этом году ей исполняется пятнадцать лет.

Вы – и ювелир, и сертифицированный геммолог. Насколько важно в профессии сочетать творческое и техническое мышление?

Я точно знаю, что мое профессиональное образование помогает мне каждый день. Когда я пришла на Московский ювелирный завод, мне доверили экспериментальный участок – это целый этаж, где работало огромное количество мастеров. Мне было 20 лет, а многим из них – за 50, они провели на заводе полжизни. А тут появляется молодая девушка и говорит: «Делайте так, и никак иначе». Конечно, меня никто всерьез не воспринимал. Но меня тогда спасло то, что я просто села за верстак и показала, что то, что они называли «невозможным», на самом деле возможно. Это умение остается со мной до сих пор. Даже сейчас часто слышу от мастеров: «Так не получится, это невозможно, это не технологично». И я снова сажусь за верстак и доказываю: можно.

Какие знания о камнях удивляют людей сильнее всего?

Что я сама езжу на месторождения, спускаюсь в шахты, общаюсь со старателями и добываю камни (старатели – те, кто официально добывает камни, а есть еще «хиты» – те, кто добывает нелегально – Прим. ред.). Для меня это очень важная часть профессии. Мне нужно видеть, где рождается эта красота, чувствовать это с самого начала. Разговоры с людьми, которые занимаются добычей камней – это совершенно другой уровень общения. Я точно знаю: важен не только камень сам по себе, важно все – где он найден, кем добыт, через какие руки прошел. Это невероятная сила.

Как часто на практике приходится иметь дело с подделками?

Это моя больная тема. Потому что есть подделки, а есть имитации – и то, и другое, конечно, большая боль. С таким приходится сталкиваться очень часто, особенно когда приносят фамильные украшения – бабушкины, мамины. В 90% случаев это оказываются подделки. То, что продается в масс-маркете, тоже часто не соответствует заявленному. Хотя на бирках вроде все указано правильно, просто не все умеют их правильно читать. А если говорить про рынок камней – особенно у месторождений – там ситуация еще острее. Из 100 камней, которые предлагают, 80 окажутся синтетическими. Думаю, это все, что нужно знать о том, насколько часто я сталкиваюсь с подделками.

А какие камни сложнее всего идентифицировать и почему?

Сегодня наука настолько продвинулась, что даже мы, геммологи, без специального оборудования не всегда можем отличить лабораторный бриллиант от природного. Есть определенные показатели, но они срабатывают не во всех случаях. Поэтому именно лабораторные бриллианты сейчас сложнее всего диагностировать. Если речь идет о работе с клиентом, я всегда отправляю камни на лабораторную экспертизу. И только после официального заключения с сертификатом могу давать точный ответ.

Что важнее – происхождение камня или его визуальные характеристики?

Это всегда зависит от задачи. Для кого-то важнее происхождение, для кого-то – исключительно визуальные характеристики. У меня есть камни, которые внешне совершенно непримечательны, но для меня они ценны именно своим месторождением. А есть невероятно красивые камни, и в их случае мне не так важно, откуда они родом – важна сама эстетика. Например, когда я была в Колумбии, я искала очень редкий минерал – породу кварца с включениями изумруда. Такие встречаются только там. Я его нашла, но привезти в Россию не смогла – у нас запрещен ввоз сырья с драгоценными камнями. Зато я его увидела, сфотографировала, подержала в руках. Это совершенно уникальное ощущение – нигде больше в мире изумруды в кварце не встречаются.

Также часто бывает с рубинами, да и вообще с любыми камнями. Кому-то важен размер, кому-то – цвет pigeon blood, кому-то – происхождение, например, Бирма. А кто-то ищет сразу все вместе, но это уже редкость на грани невозможного.

Как быть уверенным, что камень «чист» не только физически, но и этически?

Я здесь всегда привожу один пример. Вот вы идете в ресторан, как вы можете быть уверены, что повар готовит для вас с добром и хорошими мыслями? Никак. Точно так же и с камнями. Поэтому я выбрала для себя свой путь – я езжу сама, смотрю в глаза этим людям, разговариваю с ними. Конечно, везде бывают разные истории. Но мне, наверное, везет. Я чаще встречаю добрых, честных людей. И именно с такими я стараюсь работать.

Мой опыт общения с дилерами – это про долгие отношения. Я дружу с их семьями, они приезжают ко мне домой в Россию, а я – к ним в гости в их странах. Это всегда про доверие, про уважение и про желание делиться красотой. Этот бизнес невозможно строить «на один день». Это история длиной в жизнь – не только твою, но и твоих детей, внуков, правнуков. И вот эта связь – самая главная.

Какая страна – главный поставщик?

Честно говоря, у меня нет «главной» страны. Я работаю с камнями со всего мира. Да, есть центры, где сосредоточено больше всего камней, например, Шри-Ланка, Бангкок, Гонконг. Но я ищу везде.

Расскажите самую запомнившуюся историю, связанную с добычей камней.

Историй у меня много, но самые яркие всегда связаны с поездками на месторождения. Самый необычный опыт был в Африке, на одном из моих любимых месторождений. Мы приехали в деревню масаев, где работали старатели. Работа там тяжелая: под открытым солнцем, в нечеловеческих условиях. Иногда люди там бывают с очень измененным сознанием, на это есть много причин, но сейчас не об этом.

В какой-то момент в деревне началась драка – кто-то что-то не купил, кто-то кого-то не понял. Все как в кино. Но я в это даже не сразу вовлеклась, я в тот момент носила коробки с обедами для местных детей. И вдруг слышу, как мне кричат, чтобы я срочно садилась в машину. Поворачиваюсь, а передо мной целая толпа масаев, которые уже достали мачете и начали сдерживать разъяренных людей. Но если честно, мне не было страшно. Я вообще редко боюсь в таких местах. У меня полное доверие к таким моментам, к самой Вселенной и к этим землям, на которых природа спрятала такие невероятные сокровища.

Что труднее всего – найти камень, доставить или растаможить?

В сегодняшних реалиях, конечно, самая сложная часть – это привезти камень в Россию и растаможить. Это дорого, сложно и, еще раз, очень дорого.

Провоз драгоценностей в Россию – это логистика или квест с бюрократией?

Я скажу аккуратно. Для меня это история про неуважение к этой сфере. Это как подрыв индустрии, полное отсутствие понимания, как устроен этот бизнес. Я вижу, какой огромный потенциал есть у нашей страны, какие невероятные ресурсы она хранит. Но отношение к ювелирной отрасли у нас как будто направлено не на развитие, а наоборот – на разрушение. И это приводит к тому, что сильные игроки просто уходят с рынка, потому что больше не могут или не хотят бороться. А ведь это мог бы быть наш очень красивый, очень мощный голос в мире.

Правда ли, что ювелиров пограничники знают в лицо и проверяют особенно тщательно?

Да.

Какой был самый романтичный миф о профессии, который вы для себя развенчали уже в первые годы работы?

У меня никогда не было каких-то романтичных мифов о профессии. Скорее наоборот. Часто говорили, что ювелирное мастерство – это дело только для мужчин. Но на моем курсе, например, было семь девушек и всего два парня. И никому из нас это не мешало сидеть за верстаком, работать руками, тянуть проволоку. Да, у меня всегда были порезанные и грязные руки – и тогда, и сейчас. Но я не считаю, что это мешает мне оставаться женщиной. Со всеми своими слабостями и сильными сторонами.

Многие считают, что профессия ювелира – это про гламур и роскошь. Что скажете на этот счет?  

Я вообще не вижу никакой связи между профессией ювелира и гламуром. Это, скорее, современное искажение, результат того, как некоторые коллеги подают себя и свою работу. И в этом нет ничего плохого – просто мы говорим на разных языках и про совсем разные вещи.

А вообще среди ювелиров есть шутка: «Мы можем себе многое позволить, мы же камнями занимаемся!» Да, снаружи может казаться, что все красиво и гламурно. Но реальность другая. Это тяжелый физический труд. Грязные руки, грязные ногти, лицо в полировочной пасте – вот настоящая картинка. Здесь нет гламура. Здесь есть полная отдача делу, любовь к профессии и огромное желание делиться тем миром, который видишь ты сам.

Получается, травмы в профессии – как раз не миф, а чистая правда?

Да, это обычная часть профессии, особенно когда работаешь за верстаком. У меня есть, можно сказать, «татуировка» на среднем пальце левой руки – в коже навсегда осталось серебро. Я пилила лобзиком, он сорвался, и металл вошел под кожу. У ювелиров такие следы называют «рабочими». Конечно, бывали травмы и посерьезнее. Но все это забывается, когда ты держишь в руках готовое украшение. А когда видишь глаза счастливого клиента – все остальное просто исчезает, весь мир будто останавливается.

Правда ли, что ювелир – это в первую очередь ремесленник, а не артист?

Нет. Я категорически не согласна с этим. В моем случае это не ремесло ради ремесла. Я – художник. Я создаю не просто украшения, я создаю истории и помогаю людям проявить себя через них. Моя работа – это всегда про красоту, эмоции, ощущение свободы и возможность быть настоящим.

---

Запись Поворачиваюсь, а передо мной целая толпа масаев, которые уже достали мачете: геммолог и ювелир Диана Джанелли о добыче драгоценных камней, работе ювелира и мифах профессии впервые появилась PEOPLETALK.