Зачем Бог попускает совершаться ужасным страданиям людей?
Зачем (почему) Бог это попускает – такой вопрос мучает многих, особенно когда это касается детей и младенцев.
В мире часто происходят трагические события: войны, стихийные бедствия, эпидемии, преступления, террористические акты, как тот, который потряс людей 22 марта, когда на посетителей концертного зала напали вооруженные преступники... Страдания и смерть безвинных людей приносят много горя их близким. Зачем (почему) Бог это попускает?
В Евангелии написано, что все подвластно Господу, вплоть до того, что ни один волос не может упасть с головы человека без воли Божией.
Однако мы знаем, что в истории человечества происходили и продолжают происходить разные трагические события, такие как холокост, войны, стихийные бедствия, эпидемии, смертельные болезни, ужаснейшие преступления, авиа- и автокатастрофы, которые уносят миллионы человеческих жизней. Причем люди нередко умирали в страшных мучениях. Часто гибнут абсолютно безвинные люди. Их страдания и смерть приносят много горя близким людям.
Зачем (почему) Бог это попускает – такой вопрос мучает многих, особенно когда это касается детей и младенцев.
Проблема несправедливого страдания не нова. Над её разрешением бились философы разных эпох. С этой проблемой сталкивается каждый, кто пережил горе потери близкого человека. Вот именно на это личное горе и стоит обратить внимание. Как бы увлекательна ни была философская проблема «теодицеи» (оправдания Бога), когда душа рвётся на части и жизнь теряет всякий смысл, стройные логические аргументы даже для сугубо рационального человека – не лучшее лекарство.
Когда страдание и смерть другого человека становятся для нас проблемой? Тогда, когда мы сами испытываем от этого неподдельную боль. Когда из-за смерти близкого человека рушится наш привычный мир, когда кажущаяся нам вопиющей несправедливость разрушает ценностную основу нашей жизни – веру или этические убеждения.
Далеко не каждая несправедливость в мире вызывает у нас такую реакцию. Можно, сидя в кафе за чашкой капучино, «воздохнуть» об умирающих в это время от голода африканских детях, но, допив кофе, мы вернёмся к своей привычной жизни. Однако если вдруг кто-то узнает, что его ребёнка насмерть сбил на тротуаре пьяный водитель, мир для него перевернётся. И христианину прожить такой личный апокалипсис порой труднее, чем откровенному атеисту. Христианин хорошо знает, что Бог всемогущий, что Его милосердие безгранично, что Он есть Любовь. Но как применить это знание, когда от душевной боли не хочется ни молиться, ни жить?!
Положение верующего в этой ситуации доходчиво описал один западный богослов: «Вы никогда не знаете, насколько сильно вы верите во что бы то ни было, пока истинность вашей веры не станет вопросом жизни или смерти. Легко утверждать, что данная веревка достаточно крепкая, если вы собираетесь обвязать ею коробку. Но, предположим, на этой же веревке вам предстоит повиснуть над пропастью. Вот тут-то вы и поймете, насколько вы уверены в крепости вашей веревки». Слишком часто крепости нашей верёвки – веры во Христа – оказывается недостаточно для того, чтобы понять и принять попущенное нам испытание.
Это касается любой беды. Но особенно нам больно, когда дорогой нам человек погибает без видимой нам причины, то есть безвинно. Одно дело, когда родители скорбят о смерти сына-террориста, и совсем другое, когда отец или мать узнают о смерти своей маленькой дочки от рук маньяка-насильника. Ненависть к убийце, жажда мести доставляют некое душевное удовлетворение, но не помогают ответить на главный вопрос: «за что?».
Первое, что нам необходимо сделать в поисках ответа, это честно признаться себе: мы больше скорбим о себе, а не о погибшем, особенно когда речь идёт о погибшем невинно. Это нам больно, это наш мир опустел, и наша жизнь потеряла краски. И даже если мы тревожимся о посмертной участи погибшего, эта тревога не является главной составляющей нашего горя. Незаслуженность нашей личной боли делает её поистине невыносимой. В нашем сознании очень крепко «сидит» ветхозаветный принцип талиона – «око за око, зуб за зуб», на котором основана вся правовая система. И если я никого не убивал, то по какому праву убивают моего ребёнка?
Атеисту проще ответить на этот вопрос, чем верующему. Он может сослаться на слепой случай в безликой природе, на естественные закономерности, не подвластные влиянию человека, на несовершенство социальной среды, порождающей маньяков и убийц. Всех этих «костылей» лишён верующий человек, знающий из Евангелия, что без ведома Бога и волос с головы человека не упадёт. Искренность и глубина горя выведет христианина на распутье, где он не сможет избежать мучительного выбора – выбора между бунтом против Бога и полным доверием Ему.
Яркий пример осознанного бунта – судьба Ивана Карамазова, одного из главных героев последнего романа Достоевского «Братья Карамазовы». Никто из его близких не погиб невинно. Вырос он в православной стране, возле стен известного монастыря. Вырос лишенным родительской любви и, став взрослым, очень озаботился проблемой невинного страдания детей. В то время человечество ещё не познало «чуда» ювенальной юстиции, и дети даже в православном государстве были людьми второго сорта. Родитель был полностью властен в судьбе своего ребёнка.
Анализ документальных фактов страданий и гибели невинных детей поколебало умозрительную, внешне воспринятую веру Ивана. Он добровольно отказался от общения с Богом, попускающим такие невинные страдания, вернул Богу «билет в рай». Бунт кончился тем, что с его ведома его брат убил их отца, после чего Иван сошёл с ума.
Два противоположных примера проживания трагических жизненных обстоятельства мы находим в лице ветхозаветных праведников Авраама и Иова.
История Авраама, великого ветхозаветного патриарха, родоначальника богоизбранного народа, начинается с его личной встречи с Богом, в результате которой он начинает Богу доверять во всём, даже в том, что полностью противоречит всякой логике, рассудку и любым преставлениям о справедливости. Сначала Авраам, следуя призыву Бога, оставляет место своего комфортного обитания и отправляется в полную неизвестность с одной лишь надеждой на то, что там Бог не только устроит его жизнь, но и подарит ему, престарелому мужу престарелой жены, наследника, от которого произойдёт многочисленный народ. В скором времени после рождения у столетнего Авраама сына Исаака Бог повелевает именно этот плод обетования принести в жертву.
Зачем? За что? Ведь я всё делал по Твоему повелению? Как же исполнится обетование о многочисленных потомках, если сейчас Исаак умрёт? Мы не знаем, задавал ли себе Авраам эти вопросы, пока вместе с Исааком и слугами в молчании ехал к месту жертвоприношения. И если задавал, то как сам себе на них ответил. Но мы знаем, что его рука с жертвенным ножом не дрогнула, ибо таково было доверие Авраама Живому Богу, с Которым он лично неоднократно встречался. Но Богу не нужна была смерть Исаака – в последний момент ангел отвёл руку Авраама. Богу нужно было, чтобы Авраам свободно сделал мучительный выбор между своими представлениями о справедливости и безграничным доверием Ему.
Здесь мы можем сказать, что Аврааму было легче, чем нам в подобной ситуации. Его – великого праведника – Бог почтил непосредственным общением с Собой. Не даёт нам Писание и никакой информации о внутренней борьбе Авраама перед закланием Исаака. Мы видим человека, безраздельно доверяющего Богу, но не понимаем, как он к этому пришёл. Обрести такое понимание нам поможет библейский рассказ о другом ветхозаветном праведнике – Иове.
И.Е. Репин. Праведный Иов и его друзья. 1869 г.
Страдания праведного Иова Многострадального прообразовали голгофские страдания Христа. Его праведность засвидетельствовал Сам Бог, Которому тот верно служил, исполняя все религиозные предписания. И вот в одночасье, без каких-либо видимых причин, Иов теряет всё своё имущество и всех своих десятерых детей. Кротко и смиренно приняв эту потерю, он произносит знаменитые слова: «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (Иов. 1. 21).
Этот ответ вызывает восхищение, но не помогает нам решить проблему боли от несправедливой утраты, ведь нас в горе переполняет, как минимум, уныние, а то и откровенный ропот на Бога. Ответ мы находим в основной части Книги Иова. Дальнейшее поведение Иова после поражения его проказой может со стороны показаться откровенным бунтом против Бога. Он проклинает день своего рождения, не признаёт за собой никакой вины, за которую его можно было бы так наказать. И самое главное, он требует суда с Богом, требует встречи с Ним лицом к лицу. И Бог открывает ему Себя, не отвечая при этом ни на один из поставленных Иовом вопросов о справедливости его страданий.
Но Иову уже и не нужны эти логические ответы! Он встретился с Богом лицом к лицу и больше ему ничего не надо – ни объяснения причин страданий, ни каких-либо компенсаций за них: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (Иов. 42. 5-6).
В истории Иова и заключается ответ на поставленный вопрос. Нет на него логического ответа. Тайну страдания применительно к делу спасения каждого человека знает только Бог. Только Он видит сердце того, кто погибает без видимой вины, равно как и сердце того, кто остаётся жить, мучаясь болью утраты. Богу можно только довериться во всём, как это сделал Авраам. Но путь к истинному доверию лежит только через личную встречу с Богом в своём сердце. За эту встречу надо дерзновенно бороться на пределе своих сил.
Человек, боясь потерять свой жизненный комфорт, часто уклоняется от этой встречи, памятуя, что «страшно впасть в руки Бога живаго!» (Евр. 10. 31). И только когда вся земная жизнь рушится, неимоверная боль помогает человеку вступить в борьбу. Не с Богом, а за Него, за живое общение с Ним.
Мог бы Бог выбрать другой, не столь экстремальный способ нашего духовного лечения? Мог бы. Богу подвластно всё, но не всегда Он хочет проявлять Свою безграничную власть. Бог захотел и создал человека по своему образу, наделив его богоподобной свободой, свободой служить Богу и уподобляться Ему во всём, а также свободой творить зло, уподобляясь дьяволу. Нельзя принудительно сделать человека добрым, поскольку тогда он перестанет быть человеком. Нельзя уничтожить только плохих людей в надежде, что хорошие после этого заживут хорошо. Способность творить зло заключена в каждом человеке, даже в невинном новорожденном младенце. И только Бог знает, как она в дальнейшем проявится.
Поэтому уничтожить зло, порождающее страдание, означает стереть человечество с лица земли либо превратить его в стадо совершенно послушных, а потому безгрешных животных. Не Бог источник зла – человек вслед за Адамом сам распоряжается своей богоподобной свободой во вред всей вселенной. И все люди связаны друг с другом как в деле спасения, так и в гибельном падении. Великий праведник помогает своей молитвой множеству людей сделать выбор в пользу Бога, а отъявленный злодей своим примером тянет их вслед за собой в ад, который они, опять же, выбирают вполне добровольно.
Непосредственная встреча с Христом снимает все логические вопросы о несправедливом страдании, потому что Он Сам испытал на себе таковые, причём в степени неизмеримо большей, чем страдания любого внешне невинного человека, поскольку даже новорожденный младенец не лишён общей повреждённости человеческой природы: «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы» (Еккл. 7. 20).
Движимый любовью к погибающим людям, Христос добровольно прожил ту полную богооставленность, подобие которой мы ощущаем в момент великого горя.
Но Он не просто дал нам пример для подражания – Его искупительный подвиг и победа над смертью изменили сам смысл страданий. Раньше они были пыткой, заканчивающейся неизбежной вечной смертью, вечной разлукой со всеми теми, кого мы любим. Теперь они средство для встречи с Живым Богом, для Которого все живы и Который уже в этой жизни наполняет страдающее сердце радостью общения с Собой.
Публикация сайта Валаамского монастыря