Елена Царенко: «При слове «Кострома» закрывались все двери»

В Москву уже 15‑й год каждое лето приезжает национальное шоу России «Кострома» – красочное представление, основанное на танцах народов России и истории нашей страны. Образ с афиши – девушка в серебре – попадался на глаза, наверное, всем. За это время шоу посмотрели более миллиона зрителей, среди которых очень много иностранцев. «Кострома» стала одним из самых узнаваемых брендов, представляющих российскую культуру за рубежом. Продюсер шоу и президент Русского национального балета «Кострома» Елена Царенко рассказывает о том, как ее коллектив прошел путь от маленького, с трудом сводящего концы с концами предприятия времен «лихих 90‑х» до масштабного проекта, представляющего Россию на международной сцене.

– Многие люди знают о вашем шоу, но далеко не всем известно, что это не какой-то единичный проект. За ним стоит Русский национальный балет «Кострома», существующий почти 30 лет, и это нечто гораздо большее, чем ежегодное летнее шоу.

– Да, шоу «Кострома» – это наш центральный проект, но у нас есть и другие большие постановки, которые мы показываем в России и за рубежом: «Загадочная Русь», «Домой с победой!», «Музыкальная увертюра мира».

Мы были первым частным балетом в нашей стране. Сегодня существуем в форме автономной некоммерческой организации. Являемся создателями собственного хореографического колледжа «Губернская балетная школа». Для детей и молодежи России и других стран у нас есть образовательный проект «Международная творческая дача». Для российского зрителя многие годы работает благотворительный проект «Духовное здоровье нации» – это спектакли для разных слоев населения – пенсионеров, детей из детских домов, приемных семей, людей с ограниченными возможностями, которые не имеют возможности приобрести билеты на наши спектакли. Также издаем свою газету «Балетные понедельники» – для тех, кто живет танцем, которую распространяем на наших концертах и по культурным учреждениям Костромской области.

– Расскажите, как создавался балет. Как у вас появилась эта идея?

– Если про нас рассказывать подробно, получится настоящий блокбастер. Мы познакомились с мужем в Курске на День Победы (Юрий Царенко – худрук и главный балетмейстер «Костромы». – «Профиль»). Он работал в Костроме, я – в Красноярске. Каждый в своей системе профтехобразования и самодеятельного творчества.

Юра привез меня в Кострому, маленький провинциальный город, к которому я долго привыкала. Это было начало 1990‑х, тяжелое время, у нас на руках был маленький ребенок, Машенька. Для того чтобы выживать, нам пришлось научиться шить одежду. И мы построили неплохой бизнес. Но однажды мы поехали на выступление ансамбля «Гжель», созданного Владимиром Михайловичем Захаровым. Я посмотрела на этот удивительный коллектив и поняла, что мы занимаемся не своим делом. Мы должны создать свой ансамбль, реализовать свои творческие планы. Как это сделать, с какой стороны к этому подходить, мы еще не понимали. Но я уже знала, что мы будем это делать.

На свои деньги мы сняли зал, попытались собрать коллектив, подыскать ребят, но все было очень сложно. Город не принимал самодеятельные коллективы, они в то время были не нужны. Приходили какие-то комиссии из департамента культуры и говорили: у нас уже есть свои ансамбли, зачем вы еще делаете?

Мы каким-то чудом прорвались в кабинет директора фанерного комбината, показали ему кассету «Гжели» и убедили его, что у нас будет такой же коллектив и даже лучше. И что он должен стать нашим спонсором. Не знаю, как нам это удалось. Может быть, у нас были такие горящие глаза, что он поверил в нашу идею.

Нам дали деньги, но ими надо было еще правильно распорядиться, а ни у меня, ни у Юры совершенно не было опыта. Мы бывшие артисты балета, потом руководители самодеятельных ансамблей. Но, видимо, у нас была эта неудержимость. В 1991 году мы создали частное предприятие «Российская мозаика». Нам и его не давали открыть. Помогли друзья-бизнесмены, дали нам устав своего магазина, который мы переделали и все-таки зарегистрировали частное предприятие.

Стали искать своих первых артистов. Тогда нам просто хотелось создать ансамбль, выехать за границу, как все артисты. Речь шла о небольшом коллективе.

Были сложные поиски своего стиля, направления. Но мы точно знали, что это должно быть что-то народное, и понимали, что надо делать что-то особенное. У Юры огромный потенциал, он очень талантливый человек, тонкая и ранимая душа. Он хорошо чувствует музыку и хорошо пишет. А у меня стали проявляться какие-то административные способности.

– Когда вы поняли, что что-то начало получаться?

– Когда мы встретили своего композитора, Владимира Гордеевича Корнева. Он был из той старой плеяды удивительных русских композиторов, которые сейчас ушли почти все. Встреча была судьбоносная: Юра пришел с эскизами костюмов, а Владимир Гордеевич поставил музыку, и всё сошлось просто сразу.

Это была наша первая творческая удача. Мы создали программу «Загадочная Русь» в 1999 году. В концертном зале «Россия» дали свою первую премьеру. Газеты писали, что это прорыв в новое тысячелетие. Там было много составляющих: первые экраны, лазерная анимация, декорации, тяжелый дым, свет.

Это был первый опыт работы с рекламой, мы окунулись в совершенно другой творческий мир, познакомились с людьми, которые работают с огромными программами, с нашими звездами, и они многому нас научили.

Вторая премьера была в 2003 году – «Жили-были». Юра поставил наши самые знаковые номера – «Скань», «Зимушка», «Праздничная».

В 2008‑м мы дали премьеру в Лондоне, в зале «Хаммерсмит Аполло», и в Кремле – «Великая загадочная Русь». Это был и первый наш большой продюсерский опыт: мы сами сняли зал, сами продали билеты. Чуть позже его повторили на сцене «Пале де Конгре» в Париже, тогда среди наших зрителей был Пьер Карден.

Русский национальный балет «Кострома» и его постановки, рассказывающие об истории, традициях и культуре нашей многонациональной страны, стали одним из самых узнаваемых брендов, представляющих российскую культуру за рубежомАнтон Денисов / РИА Новости

– А как появилась идея национального шоу?

– В 1999 году мы поехали в первые большие зарубежные гастроли в Австралию. Нам повезло с промоутером, он многому нас учил. Он приехал сюда, снял фильм о балете, самые лучшие журналы страны писали про нас, залы были полные. Правда, он назвал нас «сибирскими казаками из Костромы», чтобы лучше продавать нас, но мы были к этому готовы. Австралийцы спрашивали: а где в Москве это можно посмотреть? И тогда мы задумались о создании этого шоу.

И с 2005 года мы стали показывать его в Москве – сначала в концертном зале «Космос», а с 2016‑го площадку нам предоставляет театр фольклора «Русская песня» Надежды Бабкиной.

– На шоу сразу обратили внимание?

– Что вы! На первом концерте было 17 человек. На сцене – 50. Мы дали 100 концертов без единого выходного – у нас не было денег оплачивать выходные дни. На этих 100 концертах коллектив очень вырос. Важно, чтобы артисты понимали, что они делают. Они получают совсем небольшие деньги, но если они понимают свою значимость, полезность и то, что их труд признан, они могут горы перевернуть. К концу первого сезона в зале было около 150 человек. И только на шестой-седьмой год начались аншлаги. Были такие годы, что не все могли попасть на шоу, в списке ожидания стояли по 300 человек.

– Вам не было страшно действовать так масштабно, не имея большого опыта?

– Наши идеи всегда были чуть выше наших возможностей. Когда я приходила с очередной задумкой, Юра говорил: «Как это вообще возможно?» Я отвечала: «Не знаю, как, но давай делать». Надо сделать первый шаг, чтобы двигаться. Помогала интуиция, помогали люди – я сейчас понимаю, что это, конечно, промысел Божий. Сколько раз мы валились в яму, и всегда на этом пути встречались люди, которые нас выручали и учили.

Если рассчитывать заранее, можно испугаться и ничего не сделать. Если бы я знала, как трудно делать концерт в Кремлевском дворце или лондонском «Хаммерсмит Аполло», я бы ни за что не взялась за такое. Мы просто шли, не понимая, что за этим стоит. Это движение давало развитие, мы все узнавали в пути.

– Теперь у балета, наверное, есть государственная поддержка? Все-таки вы уже бренд не только Костромы, но и всей России.

– Опыт работы с органами государственной власти трудный. Когда мы придумывали это название, мы думали, что если назовемся «Костромой», то нас будут сильно поддерживать. Но оказалось, все наоборот. Потому что Кострома – это название провинции. И отношение соответствующее. В 2005‑м при слове «Кострома» все двери закрывались. У всех было такое восприятие: дремучая глубинка, никто там ничего хорошего сделать не может. Поверьте, это есть и сейчас. При этом посмотреть на нас приезжают со всего мира, иностранцы рекомендуют нас знакомым, туристические агентства запрашивают именно наше шоу.

Сейчас нас поддерживает область, и это осознанная помощь, потому что мы действительно бренд Костромского края. Область это ценит, они берегут коллектив. Губернатор знает каждого из артистов по имени и всегда переживает, чтобы у ребят не было травм. И помогает настолько, насколько может.

Я все жду, мне интересно, когда органы федеральной власти наконец обратят на нас внимание. 15 лет в столице нашей Родины мы каждый год даем по 80 концертов. Конечно, хотелось бы получить поддержку от власти федеральной. Но пока ее нет.

– Может быть, им кажется, что у вас и так все хорошо?

– Может быть. А может быть, у них те же ассоциации со словом «Кострома». Отдельные самородки из провинции в это еще могут поверить, а вот если появляется большой проект, то у всех сразу скепсис. Зато когда наконец приходят посмотреть нашу программу, бывают удивлены – не ожидали, что это так здорово.

– Насчет того, что у вас все хорошо. Ведь долгие годы было совсем не так?

– Я не люблю вспоминать прошлое и трудные времена. Да, было нелегко. Начав как частный театр, мы через несколько лет поняли, что не справляемся – ни по налогам, ни по заработкам, – надо же было содержать труппу, мы не знали, что такое бухгалтерия, мы же оба – артисты балета. Нам очень помогала пресса, но я помню, как мы думали: это последний концерт, больше не выдержим. И в середине 1990‑х ушли в государственную систему. Принимали там нас тоже тяжело, потому что наши представители культурных ведомств немного снобы: зачем, мол, нам этот балет со своими тряпками? Там было тоже нелегко: зарплаты минимальные, и те задерживали по полгода. И потом, диктатура – было невозможно выезжать куда-то, работать, все нужно было долго согласовывать.

У нас долгое время не было своего помещения. Восемь лет скитались по каким-то подвалам со своими костюмами. Зарабатывали деньги всеми возможными способами: продавали косметику, какие-то мотоциклы. Прошли огонь, воду и медные трубы – опыт предпринимательства на всем, что угодно. Когда была система взаимных расчетов, с нами иногда расплачивались какими-то продуктами, и мы раздавали их нашим ребятам вместо зарплаты.

Нам повезло с нашей первой труппой – ребята были очень терпеливые, и им тоже хотелось что-то сделать, создать что-то особенное в своей жизни. Поэтому, если говорить о том, что стоит за этим шоу, – за ним стоит вся наша жизнь. Коллектив вырос вместе с нами. Мы стали другими, Россия стала другой.

– А как появилась идея открыть хореографическое училище?

– Да, в 2002 году мы создали колледж «Губернская балетная школа». А где еще брать кадры? Никто не ехал в Кострому. И мы начали с детской студии. Сейчас у нас в штате 90 человек, из них около 60 артистов, 30 человек – преподавательский состав. У нас полная преемственность, мы сами готовим свои кадры. Могли ли мы себе представить такое, когда только начинали? Раньше мы артистов искали по всей стране. Сейчас 80% – наши ученики.

В 2000 году нам отдали здание со стопроцентным износом. Там росли деревья, жили бездомные. Но нам был нужен дом. Как его восстанавливать? Помогла система взаиморасчетов: мы даем концерт, а нам за это – цемент и так далее. Я находила людей, которые помогали нам. Мы отреставрировали этот особняк и к нему пристроили новое здание – Международный центр балетного искусства. У нас большие планы, мы хотим сделать Кострому центром международного хореографического искусства в области именно народной хореографии.

– Второе отделение шоу «Кострома» основано на танцах народов России, от бурятских до еврейских. Вы обращались за помощью к национальным хореографам?

– Конечно. Только носители оригинальной культуры, только от первоисточника. Чукотский танец делали настоящие чукчи, татарский – педагоги из Татарстана. И у нас постоянно идут мастер-классы, мы тщательно работаем над деталями. Иначе мы теряем колорит. Это ведь большая ответственность – представлять другую культуру.

– Работаете ли вы над новыми проектами?

– Турне «Музыкальная увертюра мира» сподвигло нас создать концептуальную программу о культуре разных стран. Не повторяя Игоря Александровича Моисеева. Мы уже несколько лет изучаем фламенко, ирландские, кубинские, африканские танцы – с нами работают хореографы из этих стран. В новой программе будет представлена старая Ирландия, Куба 60-х годов, Африку представит танцевальная культура Конго…

Мы хотим сделать это к 30‑летию балета, в 2021 году. И в планах у нас поставить свою собственную «Снегурочку». Много Снегурочек было, но мы мечтаем о красивой доброй зимней программе. Все-таки Кострома – это ее родина. В следующем году балет едет по городам воинской славы с нашей любимой программой «Домой с Победой!», посвященной 75-летию победы, в апреле у нас гастроли по Бразилии, осенью – в Польше.