Экс-глава администрации Кочаряна оценил результаты смены власти в Армении

Корреспондент ФАН побеседовал с экс-главой администрации президента Армении Виктором Согомоняном о ситуации в стране.

Начавшиеся чуть больше года назад, 13 апреля 2018 года, протесты в Армении изменили не только страну, они изменили судьбы многих людей — и простых граждан, и руководства. В частности, был арестован глава государства Роберт Кочарян, а руководитель его администрации Виктор Согомонян снят с должности. Теперь ответственность за происходящее в стране лежит на новых властях.     

Федеральное агентство новостей обсудило ситуацию в Армении с Согомоняном в один из его визитов в Москву. 

— Что, на Ваш взгляд, стало главной причиной апрельских событий в Армении? 

— Причин на самом деле несколько, и трудно вычленить главную. Но, безусловно, это потребность в смене политической атмосферы и воцарении тотальной социальной справедливости. Как минимум второго произойти не могло, что подтверждает ситуация, складывающаяся на сегодняшний день в Армении. Я имею в виду разочарование результатами революции, которое с огромной скоростью распространяется в армянском обществе. 

Да, атмосфера в стране изменилась, довольно необычным образом сменилась власть. Но ожидаемые результаты достигнуты не были: воцарение всеобщей социальной справедливости, улучшение бизнес-среды, возможность обогащения. И, на мой взгляд, этого и не могло произойти, потому что мир захлестнула волна популизма, то же самое случилось в Армении. К власти пришли крайние популисты, которые, естественно, не смогут исполнить обещания, которые были даны.

— Какова, как Вам кажется, роль в произошедшем многочисленных западных НКО и фондов?

— То, что была оказана существенная поддержка извне, для меня вопрос даже не обсуждаемый. Это однозначно! Достаточно перечислить СМИ, которые ежеминутно освещали весь процесс революции: радио «Свобода» с его видеосегментом, это известный сайт Civilnet, финансируемый фондом «Сивилитас», который, в свою очередь, формируется из зарубежных источников. Это множество НПО, множество организаций, финансируемых небезызвестным Институтом открытого общества и т. д. То есть, если перечислить медиа и некоторые организации, которые содействовали осуществлению революции, станет совершенно очевидно, что вывод напрашивается сам собой.

— То есть классический Майдан…

— Я тем не менее не могу называть эту революцию «цветной», потому что там все-таки была потребность в восстановлении социальной справедливости. И это не подпитывалось откуда-то искусственно, как, скажем, было на Украине, а действительно присутствовало в армянском обществе. Я думаю, мы имеем дело с неким гибридом национальной псевдореволюции и элементами цветной революции. 

— После произошедшего какая-то доминирующая идеология в обществе начала устанавливаться — либеральная, либерально-демократическая? Идут некие процессы, учитывая подписанные новым руководством Армении документы, направленные на евроинтеграцию?

— Я должен констатировать, что новая власть в Армении антиидеологична. Если вы помните, с самого начала Никол Пашинян заявил, что он воздерживается от употребления всяких «измов», что в Армении устанавливается власть народа. Чуть не Агора будет по древнегреческому типу, которая будет управлять страной по принципу прямой демократии. 

Хочу подчеркнуть, что в Армении сейчас нет какой-то определенной государственной идеологии в том значении, в каком принято об этом говорить. Страной сейчас управляет популистское правительство с соответствующими последствиями. И я не думаю, что подписание тех или иных документов либо направление вектора внешней политики в ту или иную сторону обусловлено какими-то идеологическими предпосылками. Я боюсь, что это скорее обусловлено сиюминутными интересами действующей власти, которая не имеет четкой концепции ни внутренней, ни внешней политики.

— Что, на ваш взгляд, принесла Армении смена власти? Отрицательного или, может быть, положительного. Каковы ее основные результаты?

— Произошло тотальное разрушение политического поля, политико-партийной системы, которая существовала в Армении. В каком-то фрагменте эта система продемонстрировала полную недееспособность и нежизнеспособность. В другом фрагменте распались партии и политические силы, которые поддерживались, скажем так, при помощи аппаратов искусственного дыхания. 

С другой стороны, на поле остались силы, которые тем или иным образом сумели выстроить свою политику в новой системе. Если подытожить, одним из положительных результатов произошедших перемен станет то, что через некоторое время мы будем иметь дело с обновленным политическим полем, с новыми игроками, с новыми форматами политической деятельности. И при этом мы освободимся от нежизнеспособных элементов политической жизни. Это — основной положительный результат трансформации политической жизни в Армении. Других положительных итогов произошедших перемен, этой псевдореволюции я пока назвать не могу. 

К сожалению, отрицательных результатов очень много. Среди крайне негативных последствий отмечу беспрецедентное давление на правосудие, накаливание внутриполитической атмосферы, насаждение атмосферы ненависти, проведение разделительных линий в обществе. Хотел бы выразить надежду на то, что армянская власть начнет проводить более взвешенную политику в отношении разных фрагментов армянского общества. Но пока это из сферы надежд, и нет никаких оснований утверждать, что это может случиться в скором будущем. 

— А вот если коснуться экономики… В кулуарах Лазаревского клуба некоторые эксперты из Армении, которые предпочли не давать комментариев от своего имени, рассказывали мне, что все экономические выкладки последних месяцев, публикуемые новой властью, «нарисованные». Что даже можно сопоставить цифры и понять, как именно их «рисовали». И что все это не соответствует действительности: экономическая ситуация, положение населения стремительно ухудшается, и где-то к лету может возникнуть новый кризис, уже связанный с падением уровня жизни. Как Вы это прокомментируете?

— Совершенно очевидно, что новая власть пока что пользуется достижениями прежнего правительства. Мы знаем, что экономические результаты имеют некий лаг, который по инерции длится определенное время. Вообще, результаты появляются в течение года после того, как были проведены соответствующие реформы, претворены в жизнь некие программы и т. д. Так что правительство может до сих пор пожинать плоды успехов своих предшественников. 

Что будет дальше? У меня, к сожалению, самые пессимистичные прогнозы. Я вынужден повторить мнение своих коллег. Почему? Как метко выразился один известный армянский политик, программа новой власти в Армении — это программа об отсутствии программы. У правительства нет практической программы экономического развития страны. Плюс в Армении обсуждается «переходное правосудие» и проект, который позволит в определенных случаях отбирать имущество — если, скажем, наличествует обвинение в каких-то тяжких преступлениях. Кроме того, говорится, что может быть внедрен правовой институт презумпции виновности в отношении определенных людей, подозрении в определенного рода преступлениях. И это все сопровождается пропагандой ненависти к некоторым элементам армянского общества. Я боюсь, что в такой ситуации инвестиций тоже не будет. Соответственно, к моему глубокому сожалению, могут сбыться прогнозы о возможном кризисе. 

— Обратимся к Нагорному Карабаху. Как Вам кажется, какую политику в отношении Арцаха будет проводить официальный Ереван?

— Мы имеем дело с беспрецедентным случаем в истории Армении, когда, за исключением разговоров об изменении формата переговоров, власть не заявляет, на каких принципах она собирается вести переговорный процесс. Очень много опасений существует на этот счет. Есть, в частности, опасение, что такая политика армянской стороны будет рассматриваться международным сообществом — сопредседателями минской группы, посредниками — как неконструктивная и может привести к возобновлению боевых действий. Это крайне нежелательный сценарий. Я надеюсь, что в самом ближайшем будущем армянская сторона определится по формату и заявит принципы, по которым будет участвовать в переговорном процессе. Только тогда можно будет говорить о перспективах урегулирования карабахского вопроса. 

— Возможно ли в обозримом будущем признание Арменией Арцаха?

— Я думаю, что да! В тот момент, когда инструменты ведения переговоров, инструменты дипломатии будут исчерпаны, и если, не дай Бог, возобновятся военные действия, то де-факто признанная Арменией Нагорно-Карабахская Республика будет признана де-юре со всеми вытекающими из этого последствиями. Это уже не зависит от того или иного решения действующих властей Армении и Карабаха. Это — итог консенсуса в обществах двух государств. Я думаю, что в случае, если активизируется театр военных действий, такое решение неизбежно. 

— А принятие Арцаха в состав Армении возможно? 

— Знаете, это уже детали будущего соглашения, которые должны обсуждаться Арменией и Арцахом. Сейчас трудно об этом говорить, но как одна из форм — да, конечно. 

— Обратимся к несколько другой теме. Как Вы прокомментируете арест Роберта Кочаряна?

— Вся цепь событий, начиная с возбуждения уголовного дела, в том числе публикация печально известной телефонной прослушки и добавление в дело материалов по некоему якобы коррупционному элементу, все это вкупе с заявлениями новых властей доказывает, что изначально мы были правы. В отношении Кочаряна осуществляется политическая вендетта, и абсолютно сфабрикованное дело служит именно этой цели. В течение ближайших месяцев общественность, а также наши партнеры, европейские структуры и российские политики, смогут ознакомиться с опубликованными материалами дела. И это, я думаю, повергнет многих в шок. 

Дело в том, что обвинение так и не смогло представить комплекс действий экс-президента, в результате которых произошло свержение конституционного строя, не смогло представить те статьи уголовного кодекса, по которым может быть обвинен Кочарян. То есть мы имеем дело с аморфным обвинением, в котором отсутствуют правовые основы. Судебные перспективы этого дела нулевые. Резюмируя, можно сказать, что сегодня Роберт Кочарян является политическим заключенным, и я уверен, что этот факт в скором времени будет признан и другими участниками процесса.

— Ему угрожает какая-то опасность?

— Он находится в заключении уже около четырех месяцев. Я надеюсь, что его жизни ничего не угрожает. Другой вопрос в том, что мы имеем дело с вопиющим случаем, когда по ложному обвинению в тюрьме сидит бывший руководитель государства. Это является очень плохим прецедентом как с человеческой точки зрения, так и в политическом плане. Потому что если можно по настолько глупому обвинению посадить человека, который является героем Арцаха и который возглавлял два армянских государства в разные периоды времени, то что говорить о других гражданах? То есть их можно просто засадить, и у них не будет вообще никакой надежды на то, что осуществится правосудие. Это очень тревожные сигналы, и они должны беспокоить не только команду экс-президента и его сторонников, число которых день ото дня растет, не только политические силы, но и все общество. Я думаю, близок тот день, когда люди поймут, что происходящее касается не только второго президента нашей страны, но и каждого из нас.

— Могут его выпустить в ближайшее время?

— Его арест незаконен от начала и до конца. Он пользуется конституционным иммунитетом. Его нельзя подвергать преследованию за действия, которые он совершал в рамках своих полномочий. Соответственно, в любой момент он может выйти на свободу, и это будет преодолением беззакония. 

— Его обвиняют в том числе в коррупции. А как с этим у новой власти?

— Сейчас в армянском обществе активно муссируются такие слухи. Не берусь судить, потому что, в отличие от действующей власти, я не собираюсь нарушать презумпцию невиновности и делать голословные заявления. Но подозрения такие в обществе появились. В связи с недавними событиями, связанными, к примеру, с фондом супруги премьер-министра, и с другими подобными новостями, которые активно муссируются в армянских медиа. Подозрения есть. 

Я думаю, что, грубо говоря, тот вектор критической общественной деятельности, который задали в свое время люди, находящиеся у власти, теперь работает и в их отношении. И им придется доказывать, что они ни в чем не замешаны. 

А что касается обвинения Кочаряна в коррупции, то речь идет об одном деле, основная свидетельница по которому отказалась от своих показаний. На следующий день дама Сильва Амбарцумян, якобы давшая ему взятку, в прямом эфире радио «Свобода» заявила, что она никогда этого не делала. Оба дела развалены, и власти придется как-то находить выход из этой ситуации. И я надеюсь, что это будет благоразумный выход с немедленным освобождением из-под стражи второго президента Армении. 

— И последний вопрос. За свою жизнь и нахождение на свободе не опасаетесь?

— Вынужден дать двойной ответ. Я, как и многие фигуранты сегодняшнего политического процесса, ничего преступного не совершал. В этом плане я не опасался и не опасаюсь за свою свободу, безопасность и т. д. Но с учетом правового произвола, который сейчас творится в Армении, я ничего не исключаю, хотя, честно говоря, не сконцентрирован на этой мысли. Я продолжаю работать так, как работал раньше, озвучиваю мысли, которые считаю правильными, и буду продолжать это делать несмотря ни на что.