Знакомые и соседи «лубянского стрелка» рассказали о его главной странности
Корреспондент ФАН выяснил, что «лубянский стрелок» был заурядным человеком.
Из рассказов тех, кто знал «лубянского стрелка» Евгения Манюрова, складывается ощущение личности заурядной, посредственной. Судя по всему, он не стремился сделать блестящей карьеры. Попытался открыть фирму, но вскоре закрыл ее. Не создал семьи, и, видимо, не очень жалел об этом. Ни в какой сфере не достиг выдающихся или просто хороших результатов. Даже в стрельбе, которой увлекся в конце жизни, он, как читают знатоки, оставался дилетантом. Жил скромно — несмотря на отсутствие детей, не имел даже недорогой машины, хотя любил охоту, и машина ему точно не помешала бы. И только оружие было его хобби, на которое он в последние годы жизни, не скупясь, тратил деньги. Согласно информации, попавшей в СМИ, сотрудники правоохранительных органов изъяли в квартире террориста четыре охотничьих ружья и пневматический пистолет.
Корреспондент Федерального агентства новостей провел два дня в подмосковном Подольске, общаясь с теми, кто знал Манюрова, пытаясь понять, что это был за человек, и что толкнуло его на дерзкое и бессмысленное преступление.
В Поликлинике N1 города Подольска не все врачи знают, что именно к ней был прикреплен, здесь проходил лечение ставший печально знаменитым «лубянский стрелок».
«Как! Тот самый, который стрелял на Лубянке? — восклицает первая встреченная мной пожилая женщина-врач и ведет меня к компьютеру с базой всех больных поликлиники. — У нас много теперь непонятно, кого приезжает из других регионов, требуют, чтобы их лечили, ведут себя нагло, — по дороге сетует она, — Наверно, этот тоже таким был».
Вскоре выясняется, что Манюров был крайне болезненным человеком. Только в 2019 году он обращался в поликлинику 26 раз. Недавно он переболел ветрянкой, что бывает у взрослых крайне редко. Гастрит, доуденит, остеохондроз позвоночника, воспаление предстательной железы – далеко не полный список болезней, которыми он переболел.
Однако психических заболеваний или болезней, связанных с головным мозгом, судя по базе поликлиники, у него не было.
Иду к лечащему врачу Манюрова, терапевту Наталье Ивановой. Однако та уже получила указание от главврача никакой информации о «лубянском стрелке», даже самой нейтральной, не давать. Ссылаясь на врачебную тайну, врачи требуют от журналистов официальных запросов.
Еду к дому Манюрова. По дороге приходит мысль заглянуть в ближайшую к его дому библиотеку N3. Вдруг Манюров был любитель чтения, а по книгам, которые человек читает, многое можно понять о нем.
Нет, Евгений не был записан в библиотеку. Карточки читателей хранятся 5 лет. Значит, как минимум, уже пять лет Манюров не был здесь.
«У нас обычно читатели семьями записываются, может, если бы Манюров был из такой семьи, не пошел бы он стрелять в людей», — вздыхает библиотекарь.
Люди в Подольске, в основном, приветливые, охотно подсказывают дорогу. Однако у дома, где жил «лубянский стрелок», атмосфера совсем иная. Встреченные у подъездов жильцы, у которых с утра 20 декабря пытаются что-то вызнать журналисты, с ходу и наотрез отказываются общаться.
«Мы не будем отвечать на ваши вопросы, нам это не интересно», — говорит мне девушка из молодежной компании, тусующейся у одного из подъездов.
И подобные ответы – раз 10 подряд. Из-за штор в окнах выглядывают встревоженные жильцы.
У дома стоит полицейская машина. Вскоре из подъезда, где жил Манюров, выходит полицейский. Как удалось выяснить корреспонденту ФАН, он записывал показания матери «лубянского стрелка» Светланы Николаевны и у соседей. Однако на другие вопросы полицейский отказывается отвечать.
«Обращайтесь к нашему руководству», — говорит он.
Сама мать Манюрова второй день сидит, не выходя из квартиры. Под ее дверью весь день толкутся журналисты, с которыми она отказывается общаться.
Дом, где жил Евгений на Ленинградской улице – старая «хрущевка». С другой стороны дороги к ней вплотную подступили многоэтажные новостройки. Однако в этом дворе еще сохраняется атмосфера «большой деревни», где большинство жителей знает друг друга с первых лет жизни.
Иду в магазин «Пятерочка», расположенный буквально в 15 метрах от дома Манюрова.
Продавец в магазине, молодой человек с лицом восточного типа, быстро узнает Евгения по фотографии, которую я показываю ему на экране смартфона. Сам продавец работает в этом магазине меньше года, у него хороша память на лица и он вспоминает, что, хоть и не часто, будущий «лубянский стрелок» заходил сюда.
Удивительно, но продавец еще ничего не слышал о трагических событиях на Лубянке.
«Столько работы перед Новым годом, некогда новости слушать», — говорит он.
Узнав, что случилось, он отказывается сниматься на видео, и просит, чтобы в публикации не упоминалось его имя.
«Обычный был человек, — говорит он о Манюрове. — В магазин приходил редко, алкоголь иногда брал, но не много. И вообще не сказать, чтобы у него были деньги на хорошую еду. Покупал обычно самое простое и дешевое».
Со второго захода у подъезда, где жил Манюров, мне все же удается разговорить его соседку Юлию Самсонову. И по ее словам, Евгений ничем особенным не выделялся.
«Жил себе и жил, — говорит она. — Мы тут второй день в шоке, кто бы мог подумать, что он такое вытворять будет».
По словам Самсоновой, Манюров, которого она старше на 5 лет, рос, можно сказать, на ее глазах.
«Евгений младше был, но мы и его иногда брали играть в свою компанию, — рассказывает она. — Он немного чудной был, но в детстве это было не очень заметно».
Про семью «лубянского стрелка» Юлия говорит только хорошее.
«Они жили сначала с мамой, бабушкой и дедом. Семья была спокойная, непьющая», — вспоминает она.
Больше всего Евгения любила бабушка.
«Бабушка, когда жива была, часто выходила его встречать, ждала во дворе. «Сейчас Женечка мой придет, пойдем», — говорила. Теплые у них были отношения, да и с мамой никогда не ругались, вроде», — рассказала соседка корреспонденту ФАН.
С женщинами во взрослом возрасте Манюрова во дворе Юлия никогда не видела.
«Не помню даже, чтобы он в дружеской компании был, всегда один ходил. Но вел себя очень вежливо, здоровался, не грубил», — вспоминает она.
А вот одноклассник «лубянского стрелка» Сергей Морозов, с которым меня познакомила Юлия, считает, что Манюров был вполне общительным, только близко с людьми не сходился.
Сергей живет в том же подъезде, где жил и Евгений Манюров. По его словам, с того момента, как он узнал о случившемся на Лубянке, его трясет. И он не выходит из дома, предпочитая снимать стресс алкоголем. Последнее видно, что называется, невооруженным взглядом.
Морозов извиняется за частые матерные слова. Эмоции его переполняют.
Мы сидим на тесной кухне его квартиры.
«Понимаешь, — говорит Морозов, растягивая слова. — Он был какой-то… Ну вот, представь, не умел на велосипеде кататься. Это нормально, ты считаешь, для парня?»
Сергея и Евгения в детстве объединяла еще и бедность их семей. Правда, в семье Морозовых всегда подозревали, что деньги у Манюровых есть, просто они их на что-то копят.
«У него дед был сварщик самого высшего разряда. Получал много, а куда деньги девал — непонятно», — рассуждает Сергей.
Он вспоминает, что еда на столе у Манюровых в 80-е и начале 90-х годов всегда была самая скромная.
«Один раз попытались угостить меня какой-то протухшей едой, меня до сих пор воротит от одного воспоминания об этом угощении», — рассказал собеседник ФАН.
Ни Манюрову, ни Морозову в подростковом возрасте родители не давали денег на то, чтобы ходить в секции модных в то время восточных единоборств. Поэтому приятели устраивали спарринги дома и во дворе. Причем Морозов, поначалу, всегда побеждал. А потом Манюров пошел на бокс, и уже он при какой-то конфликтной ситуации ударил Морозова, и одним ударом сломал ему нос.
«Ну, я тогда сам виноват был, нарвался», — признается приятель «лубянского стрелка».
После того, как Морозов пошел в ПТУ, а Манюров продолжил учиться в школе, их отношения становились все более прохладными.
Но главной странностью «лубянского стрелка» Сергей считает его отношение к женщинам.
«Я даже прикалывался над ним, когда мы помоложе были. Бывает, увижу, как он стоит на балконе, зову с девушками знакомиться, он отказывается, говорит, что не хочется», — вспоминает Морозов.
Правда некая любовь в жизни Манюрова все же была. Несколько раз к Евгению приезжала москвичка, старше его.
«Он говорил, что любовь у них, а как уж там оно было, не знаю. Мы в то время уже мало общались», — рассказывает Морозов.
По его словам, Манюров любил ходить на охоту и часто по двору ходил в камуфляже.
«Где-то я прочитал, что он в последние годы никогда не расставался со своим черным плащом. Это ерунда. Я его как раз часто видел в камуфляжной одежде», — заявляет собеседник.
В последние месяцы жизни Манюров всегда спешил, и почти не разговаривал с соседями.
Ничего о том, что говорило бы об идейных убеждениях «лубянского стрелка», ни Морозов, ни кто-либо другой из его соседей не знает. О политике он говорил мало, да и вообще мало говорил, о чем бы то ни было.
Хотя, по словам бывшего одноклассника, в последние годы он особо теплых чувств к Евгению не питал, он все равно собирается отдать тысячу рублей на его похороны.
«Мы тут все друг друга знаем с детства. И традиция такая была у нас до двухтысячных — бандит не бандит, а скидывались всем двором, старухи ходили, собирали», — рассказал Морозов.
Вот и сейчас он собирается отдать матери Манюрова деньги, поскольку, несмотря ни на что, жалеет ее.
Напомним, вечером 19 декабря Манюров открыл стрельбу возле здания ФСБ в столице. Под огонь попали сотрудники правоохранительных органов. Один сотрудник ФСБ погиб на месте, второй скончался позже в больнице. Пять человек, в том числе один гражданский, получили различные ранения. Сам стрелок был ликвидирован. По факту инцидента Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье 317 УК РФ (Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов).