«Твоя жизнь — это твоя жизнь». Что делать, если ребенок от первого брака не может встроиться в новую семью своей матери
Психолог Катерина Мурашова предлагает порассуждать на тему, что делать, если дочь не принимает новую семью своей матери, а мать не может оказать дочери обещанную ранее эмоциональную поддержку и «разговоров по душам» стало слишком много
Рассказывает милая, почти не накрашенная, строго одетая женщина средних лет.
— У меня с мамой никогда не было доверительных отношений. Ничего важного о себе я не могла ей рассказать в детстве, да мне это и в голову не приходило. Тогда мне казалось: у всех так — и это нормально. Дети — отдельно. Взрослые — отдельно. Только намного позже я узнала, что бывает по-другому. Сейчас у нас с мамой, собственно, то же самое: все мои проблемы — это только мои проблемы. На самом деле мама пару раз даже прямо так мне и говорила. Я ее слова запомнила, но тогда, много лет назад, мне это показалось почти разумным. Разумеется, у каждого свои проблемы, и нечего их на других вешать. А потом, уже во взрослом возрасте, я много по психологии читала и слушала, и поняла, как должно быть на самом деле, и мне задним числом стало очень обидно. Она мне вообще мать или кто? Нас с мамой связывало, да и сейчас связывает, только практическое. Что-то купить, что-то сломалось, посидеть, отвести, накормить, когда дети были маленькие. Мы не ругаемся, не ссоримся, но и никакой душевной теплоты никогда не было.
Разумеется, когда я вышла замуж и у меня родилась дочь, я с самого начала решила: у нас с ней все будет по-другому. И я ей сразу, как только она смогла меня понимать, сказала: ты можешь мне все-все рассказывать, и что тебя волнует, и что у тебя случилось, и кто тебя обидел, — я тебя всегда выслушаю, пожалею, поддержу, если сумею, дам совет. И всегда, в любом случае помни: я у тебя есть и я на твоей стороне.
Я ведь правильно тогда сказала?
Тут она искательно заглянула мне в глаза. Я уже в общем-то с большой вероятностью догадывалась, что дальше последует в ее истории, поэтому только пожала плечами:
— Вы так сказали и были честны перед собой и дочкой. Тогда это полностью соответствовало вашим убеждениям. Рассказывайте дальше.
— В раннем детстве у нас с дочкой были прекрасные отношения, именно такие, о каких я могла бы мечтать со своей собственной матерью. Мы все друг другу доверяли, подробно обсуждали всякие, даже самые сложные темы, везде ходили вдвоем и заново открывали мир, взявшись за руки. Говорили и не могли наговориться. Все стало портиться после того, как я развелась со своим первым мужем.
— Девочка была очень привязана к отцу?
— Да я бы так не сказала. Он никогда не уделял особого внимания не только мне, но и ей. Она на него обижалась. Но, когда мы расстались, она, конечно, очень переживала. Я пыталась ее поддержать…
— А она вас?
— Ну что вы, она тогда была еще слишком маленькая… Дочка приходила ко мне в постель, у нее появились разные страхи, иногда мы плакали вместе.
Потом все вроде стало налаживаться, я поменяла работу, встретила своего второго мужа…
— Как дочка отнеслась к нему?
— Сначала хорошо, можно сказать, что это не у нас с ним, а у них с ней был «букетно-конфетный» период, — женщина грустновато улыбнулась. — Он мне потом честно признался: я сразу понял, чтобы тебя завоевать, надо понравиться твоей дочке. И вот он много с ней играл, разговаривал, водил нас в интересные для детей места, дарил дочери больше подарков, чем мне. Ей это все, конечно, очень нравилось.
— Стратегия оказалась успешной?
— Да, вполне. Мы поженились, у нас родился сын. Но отношения мужа с дочкой, увы, испортились.
— Почему? Просто из-за окончания «букетно-конфетного» периода? Девочка думала, что она интересует отчима сама по себе, и не догадалась, что это был всего лишь «подход» к ее маме?
— Не знаю, — сказала женщина и как будто с удивлением прислушалась сама к себе. — Поняла она или не поняла, этого мы с ней почему-то никогда не обсуждали. Хотя, наверное, надо было бы. Но дочка сразу стала говорить, что отчим ее ненавидит и хочет, чтобы мы с ней вообще не общались.
— Насколько это соответствует действительности?
— Да ни на сколько, конечно! Муж совершенно нормально к ней относится. По крайней мере относился до недавних пор. Просто он, разумеется, сначала хотел хоть сколько-то побыть со мной вдвоем, а потом — со мной и с сыном.
— Девочка воспринимала эти его вполне естественные желания в штыки?
— Да, были истерики, скандалы, шантаж: «ты меня не любишь», «я уйду из дома», «вы все хотите, чтобы меня не было, вам будет лучше без меня, я покончу с собой, выпрыгну из окна, брошусь под поезд, наглотаюсь таблеток».
— Как вы с этим справлялись?
— Я не справлялась. Рыдала, просила у нее за что-то прощения, жалела ее, пыталась доказывать, объяснять. Иногда в чем-то обвиняла мужа, потом понимала, что неправа, и опять же извинялась. Каждую ночь несколько раз вставала и проверяла: жива ли она? Спит ли в своей кровати? Сама оказалась на антидепрессантах. Муж сказал: так больше жить невозможно. Девочка зашла слишком далеко, но она не то чтобы совсем сама в этом виновата, в основном это сделала ты, и я, наверное, внес свою лепту тем, что тебе подыгрывал. Но дальше это продолжаться не может, потому что становится действительно опасным. В первую очередь для твоей дочери, но и для всех остальных в нашей семье тоже. Если ты мне позволишь, я это прекращу.
— Вы позволили?
— Мучилась еще почти полгода, а потом — да.
— Что он сделал?
— Он сказал ей: слушай и запоминай, здесь — моя семья. Я никуда отсюда не уйду и не оставлю твою мать, мою жену, и своего маленького сына. Я за них отвечаю, они на моем попечении. Отныне и навсегда. Твоя жизнь — это твоя жизнь. Ты держишь ее в своих руках и ею распоряжаешься. Хочешь ее корежить — твое право. Но издеваться над матерью и огульно во всем ее обвинять я тебе больше не дам. Буду просто это пресекать, уводить ее в безопасное от тебя место и там — жалеть и утешать, как умею. На это ее согласие я получил. Мать всегда делала и делает для тебя чуть больше, чем все возможное. Если тебе это не очевидно, то это опять же твои проблемы, и при малейшем твоем желании — сиди вместе с ними в углу под веником. Я все сказал, а ты все услышала. Теперь будет так.
— Что было дальше?
— Она сразу все поняла и моментально сменила тактику.
— На какую?
— Она пришла ко мне и спокойно, без истерик, сказала: «Мама, я была неправа, теперь я все поняла, этот мужчина — твой законный муж, ты его любишь, кроме того, ты сейчас не работаешь, и мы с тобой и братом во всем от него зависим. Но ты все еще остаешься моей матерью?» — «Да, разумеется, конечно!» — воскликнула я. «И я все еще могу обращаться к тебе со всеми своими проблемами? Ты меня выслушаешь и поддержишь? Ты все еще на моей стороне, как когда-то мне обещала?» — «Да, да!»
Я была так рада, что она впервые за долгое время не истерит, никого не обвиняет, говорит вполне разумно…
— Что было дальше?
— Дальше мы стали жить по новым правилам. Никаких истерик, обвинений, угроз побегом или самоубийством. Много разговоров по душам. Фактически то, о чем я мечтала… — горькая полуусмешка на губах женщины.
— Как это выглядит со стороны?
— «Мама, мне надо тебе рассказать», «Мама, можешь ли ты меня выслушать», «Мама, давай поговорим», «Мама, скажи, когда у тебя найдется для меня время?».
— О чем все это?
— Да вроде бы на первый взгляд все совершенно нормальное: о подругах, отношениях, школьных делах, учителях и о том, как они к ней придираются. Обсудить героев кино, аниме, любимых музыкантов. Посмотреть какие-то ролики из ютуба — не очень много. Здоровье — очень много: тут колет, тут ноет, тут чешется, тут что-то не так. Симптомы иногда самые причудливые. Все это вместе приблизительно половина. Остальное — просто «о чувствах»: как ее никто не может понять, как ей плохо и тяжело. Почему? Просто — вот так. «Чувства, они же просто есть, их нельзя отменить, правда?» — я и сама это не раз читала в популярной психологии. «Мне надо с кем-то поделиться, а ты же — моя мать…» И не возразишь.
— Какие отношения у дочери с братом?
— Никакие. Как и с отчимом. Она их фактически не замечает. Брата, если идет по коридору, допустим, с кружкой чая, может просто рукой отодвинуть с дороги, как неодушевленный предмет. С отчимом утром здоровается и вечером говорит «спокойной ночи» — мы от нее этого вдвоем потребовали, и она соблюдает.
— С мальчиком вы «по душам» не разговариваете?
— Нет. Да ему этого, кажется, и не нужно. Он у нас больше с отцом — повозиться, разобрать что-нибудь, а потом собрать, починить.
— Социальные отношения у дочери, учеба, друзья?
— Все в пределах нормы. Есть подружки. Учится средне, но учителя никогда мне на нее не жаловались. Впрочем, и не хвалили особо. Но я не знаю, поверите ли, ведь вроде когда-то сама только этого и хотела, но я устала. Нет, даже не так, изнемогаю! Вот правильное слово!
— Как это изнеможение вами ощущается?
— В последнее время я просто боюсь свою дочь. Вижу, она подходит, у меня сразу какие-то жилки внутри дрожать начинают. Я не могу больше это слушать и не могу отказаться. Тупик. Я просила у мужа помощи. Он сказал: она тебя гнусно использует и мстит за свою чудовищно отрощенную эгоистичность, все так, но здесь я уже ничего не могу, здесь только ты сама.
И моя мама тоже, не без удовольствия, кажется, льет масло в огонь, говорит: это же ты сама с самого начала позволила ей ноги об себя вытирать, теперь расхлебывай. А я тебя, между прочим, много лет назад об этом предупреждала (вот не помню такого, честно).
А я сейчас просто не знаю, что делать. Она же моя дочь, ей явно плохо, и я не хочу ее совсем оттолкнуть. Она спрашивает: «Мама, ты хоть чуть-чуть еще меня любишь?» А я даже честно ответить ей не могу, потому что не знаю…
Помогите мне, скажите, наверняка же хоть что-нибудь тут еще можно сделать?
***
Уважаемые читатели, вот первая из двух историй, которые я хочу вам рассказать на данную тему. История в следующий понедельник будет «мальчиковая» — с главным героем юношей. Однако тема у них одна, встречающаяся сейчас при обращениях родителей не то чтобы очень часто, но довольно регулярно: когда ребенок требует от родителя именно эмоционального участия в своей жизни в таком объеме, который родитель не может или не хочет предоставить. Тема эта для нас абсолютно новая — четверть века назад о таком и помыслить было сложно.
Буду рада вашим откликам и размышлениям по данной тематике: встречались ли вы с подобным, откуда оно взялось, в чем его причины и истоки, почему прижилось в нашей культуре и что родителям с этим делать? В следующий понедельник мы все это проанализируем и обговорим. А ваши письма я, как всегда, опубликую у себя в блоге, в нашей традиционной рубрике «Люди пишут письма». Адрес для писем: katgift12@gmail.com