Катерина Мурашова: Любить и ненавидеть, как подростки
Моей дочери Дине исполнилось двенадцать лет, когда я впервые услышала от нее о любви. Может быть, она влюблялась и раньше, но я об этом ничего не знала.
Объектом ее первого предъявленного мне романтического чувства стал учитель латыни в гимназии, где Дина тогда училась. До этого я раз или два видела его на каком-то гимназическом родительском собрании, и он представился мне персонажем весьма привлекательным и достойным ранне-девичьих грез. Его имени моя память не сохранила, но некоторые запомнившиеся детали подтверждают тогдашнее мнение: учитель был хорош собой, увлечен своим предметом, писал стихи (разумеется, на латыни) и водил своих учеников в Эрмитаж, где они все вместе читали латинские надписи на каких-то вазах.
Дочери я с чистым сердцем сообщила свое положительное мнение об ее избраннике и с тех пор время от времени выслушивала какие-то подробности о гимназической жизни, высказываниях и поступках молодого учителя. Насколько я понимала ситуацию, со стороны дочери это было молчаливое обожание, ничего особенного от «предмета» не требующее. Достаточно, чтобы он жил, существовал и время от времени — являлся.
Но однажды во время очередного разговора о дочкиной любви мне в голову пришла новая мысль. Стараясь формулировать максимально осторожно, я спросила:
— А что, Дина, такой замечательный, реально исполненный всяческих достоинств молодой человек, как твой учитель, может быть, он еще кому-нибудь, кроме тебя, нравится? В вашем классе или в каком-нибудь другом — еще кто-то вполне может быть в него влюблен. Ты ничего об этом не знаешь?
Дочь взглянула на меня, и в ее взгляде удивление мешалось со снисходительностью.
— Ну разумеется, мама! — сказала она. — Практически все девочки моего класса влюблены в нашего учителя латыни. Это же так естественно, любить его, ведь он — совершенство.
— Гмм... — обескураженно ответила я, всегда полагавшая любовь индивидуальным чувством. — А тебе, твоей собственной любви такое любовное многолюдство ничем не мешает?
— Нет, что ты, напротив, помогает! — с энтузиазмом воскликнула дочь.
— Помогает? — еще больше изумилась я. — Но как именно?
Снисходя к моему искреннему интересу, дочь подробно рассказала мне о том, как происходит это коллективное обожание. Влюбленные девочки-подростки умножают свою наблюдательность и информированность о «предмете» (то, что замечает или узнает одна, тут же становится известно всей группе). Кроме того, у каждой из них всегда есть несколько безусловно понимающих и готовых к разговору собеседников. И они пользуются этим, устраивая что-то вроде любовных бдений на чердаке гимназии — собираются там на большой перемене или после уроков и говорят о НЕМ.
Я подумала, что, в сущности, все это очень логично. Юная, еще незрелая личность. Отсутствие опыта. Первое вполне настоящее, но абсолютно безнадежное в смысле перспектив чувство к достойному человеку. Оно слишком велико и масштабно, чтобы нести его в одиночку. Может и раздавить. А если разделить на одиннадцать единомышленников и единочувственников? Все сложное сразу становится более понятным, оптимистичным и, я бы даже сказала, праздничным.
— Кажется, я понимаю, — сказала я Дине.
Дочь с сомнением покачала головой.
— Послушай! — вдруг сообразила я. — Но ведь у вас в классе 16 девочек.
— Ну да, — дочь пожала плечами. — Еще пятеро влюблены в учителя биологии. И мы их, конечно, презираем.
Поистине это был день открытий!
— Но почему же презираете? За что? Ведь они переживают в сущности то же самое, что и вы все!
Дочь разразилась небольшим раздраженным монологом, из которого я уяснила для себя, что причиной презрения одних девочек к другим является плохой вкус более малочисленной группы: как можно любить учителя биологии, когда на свете существует учитель латыни?! Несомненно, учителя биологии можно любить только от небольшого ума, дурного вкуса и общей неразвитости.
Переубедить дочь я не сумела, она, с ее влюбленностью, усиленной мнением еще десятка единочувственниц, твердо стояла на своем: влюбленные в учителя биологии достойны презрения.
Если бы вы знали, уважаемые читатели, как часто впоследствии я вспоминала эту вроде бы забавную историю.
Особенность архаической, детской, подростковой, незрелой психики: для создания более четкой и цельной картины чего-то нужно развести все по полюсам: добро — зло, верность — предательство, свой — чужой, люблю — презираю. Так безусловно проще осознать и оценить действительность, но при этом теряются полутона. Если где-то происходит битва добра и зла (как в книгах жанра «фэнтези»), то я, конечно же, на стороне добра. Если граница между добром и злом проходит не снаружи, а внутри моей собственной души, то все становится слишком неопределенным. Легче всего познать «своих», назначив кого-нибудь «чужими». Мы любим музыкальную группу «Руки вверх» и ненавидим всех, кто любит группу «Ноги врозь». Идиотизм? Ну разумеется, но ведь дети и подростки почти не действуют в социальном плане (как и большинство членов архаических обществ), поэтому в интересах индивидуального познания мира и создания цельной картинки полутонами можно вроде бы и пренебречь. Современная жизнь, конечно, сложнее архаической, но она же потом наших детей и научит — разберутся как-нибудь.
Разберутся?
Уважаемый читатель, вам доводилось видеть взрослых (взрослых, подчеркиваю!) людей, которые могут:
— любить свою страну, только ненавидя и/или презирая чужую?
— или, наоборот, уважают и любят чужое, одновременно экстатически отвергая свое собственное?
А также людей, которые:
— описывают себя (свою группу), свои вкусы и свое мировоззрение, преимущественно перечисляя, что (и кого) и за что именно они презирают;
— утверждают, что если они сами веруют в бога Х, то все, кто верует в бога У или не верит ни во что, глупы и неразвиты;
— уверены, что все слушатели радиостанции X и поклонники писателя Z (включая их самих) — продвинутые интеллектуалы, а слушатели радиоканала Y, не знакомые с творчеством Z, — тупая масса, зомбированная пропагандой.
А может быть, вы и сами испытывали подобные чувства или ловили себя на подобных высказываниях? Я себя ловлю регулярно. И каждый раз, поймав, вспоминаю одиннадцать влюбленных шестиклассниц.
Мой вопрос к читателям: ведь можно же в принципе, понимая, как оно все устроено, сознательно, личным усилием взрослой свободной воли остановиться на любви (индивидуальной или коллективной) к учителю латыни и не делать следующего шага, т. е. обойтись без презрения к тем, кто влюблен в учителя биологии? Или нельзя?