Как сжигание мусора провоцирует болезни

Очень странные дела начали твориться в Миссури 27 мая 1971 г.

В конюшнях «Шенандоа» массово заболели лошади. Эпидемия была внезапной и скоротечной, 75 животных умерли за неделю, и еще долгое время работники конюшни находили на плацу трупы мелких птиц. Спустя несколько недель ситуация повторилась в конюшнях Баблинг-Спрингс и Тимберлайн. Анализ образцов грунта с арен показал, что земля заражена 2,3,7,8-тетрахлородибензодиоксином (ТХДД) — одним из самых токсичных веществ антропогенного происхождения. Суперэкотоксикант, который для простоты называют диоксином, попал на арены из пульверизаторов бизнесмена Рассела Блисса. За небольшую плату Блисс собирал отработанное машинное масло по аэропортам, военным базам и гаражным мастерским и распылял его по заказу в разных местах для борьбы с пылью. Диоксины попали в масло вместе с отходами производства компании NEPACCO. В Миссури эта фирма производила гексахлорофен — антибактериальное средство для мыла, зубной пасты и бытовой химии. В одной из химических реакций, необходимых для синтеза этого вещества, ТХДД образовывался в небольших количествах как побочный продукт, а потом попадал вместе с другими химическими отходами в общее хранилище.

Центры по контролю и профилактике заболеваний США пытались докопаться до истины, а тем временем Рассел Блисс на протяжении четырех лет обрабатывал своим раствором пыльные улицы городка Таймс-Бич. Только к 1982 г. Агентству по охране окружающей среды США удалось доказать, что жить в регионе стало опасно, и Департамент здравоохранения Миссури объявил об эвакуации всех жителей. Небольшой городок для среднего класса с населением около 2000 человек опустел навсегда. Сегодня, спустя почти 40 лет, на въезде в заброшенный Таймс-Бич можно почувствовать себя героем романа Стивена Кинга:

Внимание! Опасная зона!
Оставайтесь в машине.
Не открывайте окна.
Двигайтесь медленно.
По возможности измените свой маршрут.

Плохая новость №1: диоксины повсюду. Среди источников их появления далеко не только мусоросжигание. Человечество вовсе не собиралось создавать новые смертоносные яды, но они появились и продолжают появляться на свет чуть ли не каждый день как случайные побочные продукты промышленных процессов. Диоксины образуются при производстве целлюлозы, пластмасс, битума, асфальта, цемента, при вторичном производстве цинка, алюминия и меди, на угольных и мазутных электростанциях. Летят во все стороны из выхлопных труб автомобилей. Страсти по диоксинам сотрясали Европейский союз и США почти все 1980-е. В какой-то момент не выдержал даже президент Рейган, заявивший журналистам, что население безосновательно так сильно пугают диоксинами. (Тем не менее исследование Агентства по охране окружающей среды США показывает, что в период с 1987 по 2000 г. благодаря законодательным мерам уровень диоксинов в окружающей среде в США сократился на 90%.)

Сжигание отходов на специальных заводах стало частью «диоксиновых дебатов» после 1977 г., когда голландский исследователь Олье впервые написал: диоксины обнаружены в летучей золе одного из мусоросжигательных заводов Нидерландов.

А в 1980 г. в журнале Science вышла статья, в которой говорилось, что диоксины присутствуют в частицах от сжигания большинства видов органических материалов, включая бытовые и химические отходы.

Плохая новость №2: диоксины действительно самые опасные загрязнители окружающей среды. Это не преувеличение экоактивистов. Самое токсичное вещество этой группы — соединение с непроизносимым названием 2,3,7,8-тетрахлородибензодиоксин (ТХДД) — настоящий всадник химического Апокалипсиса. Характеристики его свойств напоминают описание смертоносного оружия из мира комиксов. Ксенобиотик и контаминант. Доказанный канцероген. Устойчив к разрушению и не поддается биологическому разложению. Химически инертен, накапливается в живых организмах с эффектом практически необратимого увеличения уровней содержания. В организмы попадает всеми известными путями, в том числе трансплацентарно и лактационно. Иными словами, попав в окружающую среду, диоксины из нее не исчезают. Они накапливаются в почве, растениях, животных и, в конце концов, в организме человека. 

Диоксины входят в «грязную дюжину веществ» — список Стокгольмской конвенции о стойких органических загрязнителях (СОЗ). Этот документ — очередная не очень успешная попытка человечества договориться об общих правилах производства, распространения и защиты от чего-то крайне опасного для всей планеты. 

— В сверхмалых дозах ТХДД опасен примерно как уран. Но по механизму действия он страшнее. Потому что у урана есть видимые эффекты, а у ТХДД нет. ТХДД относится к суперэкотоксикантам — веществам, воздействующим на геном. Скажем, фосфорорганика, например обычный дихлофос, действует на рецепторы, которые находятся вне клетки. А диоксины входят в организм, доходят до генома — места, которое определяет всю вашу жизнь, — и изменяют программу жизнедеятельности организма. Переписывают ваш код. У кого-то возникнет онкологическое заболевание, у кого-то родится больной ребенок. Ответа на вопрос, что конкретно произойдет с организмом, наука пока не знает. Но знает, что последствия воздействия будут очень плохие. 

Это слова Владимира Румака — профессора токсикологии, доктора медицинских наук и ведущего научного сотрудника кафедры общей экологии биофака МГУ. Подобные последствия он видел во Вьетнаме. Когда речь заходит о диоксинах и конкретно о ТХДД, почти всегда вспоминают операцию «Ranch hand» (1962 ‒ 1971). Во время войны во Вьетнаме армия США распылила над южными и центральными регионами страны порядка 90 000 т гербицидных препаратов, основным из которых стал знаменитый «Оранжевый агент» — смесь н-бутиловых эфиров 2,4-ди- и 3,4,5-трихлорфенолксиуксусных кислот с технологическими примесями ТХДД. По разным оценкам, общий объем попавшего в почву ТХДД составил до 366 кг. Площадь загрязнения превысила 2,2 млн га. Число людей, подвергшихся воздействию суперэкотоксиканта, — больше 4,5 млн человек. По официальной версии, армия США стремилась просто уничтожить посевы противника, но в реальности спровоцировала одну из самых чудовищных химических катастроф в современной мировой истории.

Для ученых, изучающих СОЗ, пораженные территории стали важнейшим исследовательским полигоном. Владимир Румак и его коллеги работали во Вьетнаме в течение 25 лет: они изучали медико-биологические последствия катастрофы, обследовав более 30 000 местных жителей.

— Зачем это было нужно? Затем, что оценить опасность диоксинов нельзя традиционными методами токсикологии. Обычно — например, для той же фосфорорганики, — мы определяем пороговое действие и устанавливаем нормативы. В современном мире защита от химикатов определяется именно нормативами, которые мы сами придумаем. Но, когда вещество накапливается в организме и поражает геном, эта мера становится неэффективной, — объясняет мне Румак, — нужен какой-то другой инструмент измерений.

ТХДД имеет одно из самых низких значений показателя ЛД (полулетальной дозы, вызывающей гибель половины членов испытуемой группы): например, чтобы убить морскую свинку, хватит 0,6 мкг/кг массы тела. Летальные дозы этого диоксина на людях, конечно, никто не проверял, но, по расчетным данным, для уничтожения человека достаточно 0,05 мг/кг. 

— Я прочитаю вам всего одну выдержку из работы моих коллег-токсикологов, — продолжает профессор Румак. — «При решении вопросов нормирования безопасного уровня диоксинов для человека стоит учитывать, что пороговые дозы и нормы — это большая условность. Диоксины токсичны при любых концентрациях». Они молодцы — чтобы опубликовать такое, нужна определенная смелость. ПДК (предельно допустимая концентрация) — это формальная договоренность группы людей. И больше ничего. При этом каждая страна договаривается в силу своего экономического потенциала: чем беднее страна, тем эти нормы выше. Например, в России проблемой диоксинов в окружающей среде никто всерьез не занимается. Наверное, есть более насущные задачи.

В контексте отходов проблема диоксинов в России сегодня в первую очередь касается свалок. Диоксины образуются при неконтролируемых пожарах и разносятся вокруг вместе с пылью. Самые тяжелые частицы с наибольшей концентрацией вещества оседают поблизости, накапливаются в почве, попадают в растения, животных и человека. 

Владимир Румак и его коллеги разработали систему биологического мониторинга, чтобы контролировать процесс превращения территорий в зоны экологического отчуждения. Для понимания того, что происходит рядом со свалкой или мусоросжигательным заводом, им достаточно время от времени ловить обыкновенных полевых мышей и изучать изменения в их организмах в лабораториях. В том числе с помощью баз данных, привезенных из Вьетнама. 

— Но наши исследования никому не нужны. Я реалист, я не живу в башне из слоновой кости и понимаю, что без полигонов и мусоросжигательных заводов пока не обойтись. Однако государство должно что-то поступательно делать для безопасности. Полигоны должны строиться с участием профессионалов. Экологи должны проводить мониторинг и определять подходящие места для таких объектов. Если руководствоваться только принципами монетизации, мы не получим ничего, кроме проблем со здоровьем населения.

Сложная ситуация с диоксинами и другими загрязнителями в контексте отходов складывается во всем мире. Из-за того, что наука не знает точных закономерностей взаимодействия этих химикатов и живых организмов, невозможно создать универсальные правила защиты. Более того, невозможно доказать, что именно эти химикаты стали причиной тех или иных болезней. 

— Представьте, диоксины незаметно попадают в организмы целой группы населения. В России, например, замеры этих веществ в окружающей среде вообще никто не делает. А вещество начинает неотвратимо действовать. И вот у одного жителя возникает обычное для этого региона онкологическое заболевание, например лимфома. У другого что-то еще. Люди становятся более уязвимыми для инфекций. Ну и что? Ничего необычного. Никто не первый, никто не последний. В итоге складывается ситуация, при которой доказать связь смертности среди населения с распространением диоксинов практически невозможно, — говорит Румак.

Между тем ЕС официально признает, что главным источником диоксинов на территории стран Содружества до сих пор остается нелегальное открытое сжигание мусора и пожары на свалках. В России, скорее всего, происходит то же самое.

С проблемой вредных выбросов от мусоросжигательных заводов Европейский союз разбирался почти десять лет, пока не выпустил в июне 1989 г. две директивы, обязавшие снизить показатели загрязнения воздуха настоящими и будущими предприятиями. Начиная с 1996 г. каждый завод на территории всех стран — членов ЕС с мощностью переработки минимум 6 т мусора в час должен свято чтить правило двух секунд: осуществлять последующий дожиг отходящих газов при температуре минимум 850C на протяжении двух секунд и при концентрации кислорода не менее 6%. Диоксины образуются, когда углерод, водород, кислород и хлор вступают в реакцию при температуре от 200 до 500 C, а разрушаются уже при более высоких температурах. Ныне действующая Европейская Директива по сжиганию отходов №2000/76/CE от 4 декабря 2000 г. установила и предельно допустимые нормы среднесуточных выбросов в атмосферу диоксинов и фуранов — 0,1 нг/кубических м ЭТ (эквивалента токсичности).

После принятия этих норм на уровне национального законодательства все старые европейские мусоросжигательные заводы, как родной завод Ронни Арнберга в Бурленге, пережили эпоху очистительной модернизации. А современные предприятия, построенные после «диоксиновых дебатов», не просто сжигают мусор при необходимо высоких температурах, но и используют систему очистки дымовых газов в несколько ступеней. Первая очистка — в котле по принципу двух секунд, вторая — очистка газов в реакторе от тяжелых металлов и кислотных составляющих с помощью активированного угля и гашеной извести. Третья — очистка с помощью рукавных фильтров, не пропускающих в атмосферу золу, пыль и продукты газоочистки.

После 2000 г. страны ЕС и США объявили об окончательной и бесповоротной победе технологий над диоксинами из мусоросжигательных труб и отчитались бодрыми цифрами. Например, по данным Министерства окружающей среды Германии, еще в 1990 г. на 66 мусоросжигательных заводов приходилось до трети всех выбросов диоксинов в стране, но уже к 2000 г. объемы сократились до 1%. В США выбросы диоксинов от сжигания мусора официально сократились на 99%, до 83,8 г в год.

Однако многих исследователей и медиков эти официальные данные не убаюкивают. Не успокаивают они и Владимира Румака, который утверждает, что даже самые малые дозы опасных веществ могут серьезно повлиять на здоровье людей, причем их действие еще не до конца изучено.

В 2015 г. ВОЗ выпустила отчет «Отходы и здоровье человека: фактические данные и потребности». В документе многократно и настойчиво отмечается, что результаты исследований в разных странах (от Великобритании до Италии) нельзя считать достаточными для окончательных выводов в отношении опасности как свалок, так и мусоросжигательных заводов.

Оформить предварительный заказ книги можно по ссылке

Вам может быть интересно:

• «Зеленые компании» и еще 4 неоднозначные для инвестиций отрасли
• Колбаса без диссидентов. Почему Путин добивает организацию Навального
• Враги народа. Зачем России нужен список недружественных стран

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь