Острова невезения. Похожа ли Белоруссия на Гаити
Небольшая страна, бывшая фактическая колония, расположенная поблизости от другой страны, большой и мощной, охвачена политическим кризисом; оппозиционеры выходят на улицу с требованием ухода президента — они считают, что его полномочия истекли, но сам президент вовсе так не считает. Протестующие добиваются отставки уже давно, они обвиняют президента в коррупции и требуют экономических реформ, которые глава государства обещал им, но так и не исполнил обещания. В ответ президент натравливает на митингующих сначала банды хулиганов, а затем и силовиков, которые подавляют протесты с большой жестокостью и жертвами. Оппозиция выдвигает из своих рядов альтернативного, «народного» президента, но президент настоящий арестовывает его — и тогда оппозиция выдвигает второго. Пытаясь успокоить сограждан, президент обещает подготовить изменения в конституцию страны и вынести их на референдум; он уверяет, что он не диктатор — но ему не верят, считая, что именно диктатор, который лишь попытается укрепить свою власть. В разгар протестов президент внезапно объявляет о раскрытой попытке переворота и покушения на него лично. В качестве доказательства приводится сомнительная запись переговоров людей, в возможности которых трудно поверить, однако президент настаивает, 23 человека арестованы. Организатором покушения называют американца, бывшего служащего посольства США.
Вся эта череда событий что-то до боли напоминает — но это не Белоруссия, это Гаити, а президента зовут не Александр Лукашенко, а Жовенель Моиз. Жовенеля Моиза только что убили, расстреляли в постели в собственном доме; кто это сделал, пока доподлинно неизвестно. Власти заявили, что четверо участников покушения ликвидированы, двое задержаны, их допрашивают, но о результатах пока не сообщалось. Говорят лишь, что это были иностранцы, говорили между собой на английском и испанском — при нападении они представлялись, кстати, сотрудниками американского управления по борьбе с наркотиками (происки наркокартелей — одна из версий убийства). В этот камуфляж, кажется, всерьез никто не верит, хотя, конечно, кто знает, что сочтут нужным сказать народу.
Если уж проводить аналогии с Белоруссией, которые напрашиваются — слишком много сходства, пусть внешнего, и Моиз даже, как и Лукашенко, до президентства руководил крупным фермерским предприятием, его дразнили бананами так же, как Лукашенко картошкой, — то заканчиваются они внезапно трагическим финалом.
Чего не хватает, так это открытых обвинений в адрес США, но тут скорее ситуация обратная: оппозиция на Гаити критиковала США за поддержку коррупционного режима президента Моиза; США там оказывается примерно в той же роли, какую играет Россия для Белоруссии. Это у нас свет клином сходится на американцах или поляках, а местные власти грешат, например, на колумбийцев. Всюду жизнь, из нашего полушария не очень хорошо видно, что творится в Карибском бассейне, но своих сложных отношений там хватает, и если вместо «Майка и Ника» появятся какие-нибудь «Педро и Пабло», на расстоянии принципиальной разницы никто не заметит.
Для лоялистов, что в Москве, что в Минске, история Жовенеля Моиза, безусловно, станет наглядным подтверждением их правоты: нельзя отмахиваться от заявлений президента — вы хихикали, а вот же человека и в самом деле убили; теперь все видят, до чего доводят уличные протесты, Лукашенко можно верить, это никакая не паранойя. И когда паниковал, увидев отряд наемников из России, тоже правильно делал — мало ли кто их послал.
Впрочем, это если отсюда смотреть на Гаити, а если развернуться на 180 градусов, то выходит, что в центре Европы возник призрак государства — натурального Гаити, чрезвычайно бедной и нестабильной страны, чередующей экономические кризисы с политическими. Масштаб бедствия, безусловно, несравним, в Минске люди все-таки не живут в канализации и не едят крыс, и вместо торговли наркотиками занимаются более благородной контрабандой сигарет (хотя бог его знает, какие там обороты — может быть, такие, за которые тоже убивают), но ведь для европейской страны и претензии к минимальному уровню и образу жизни значительно выше, а в политическом смысле все стало как-то неуловимо похоже. Если на следующем витке протеста силовики начнут стрелять в демонстрантов, будет совсем похоже.
Первое государство, основанное добившимися независимости чернокожими рабами еще в начале XIX века, имеет достаточно печальную историю. За признание независимости Гаити пришлось выплачивать Франции гигантские репарации — вплоть до 1947 года, — что разорило экономику некогда богатой колонии. Практически вся летопись страны состоит из переворотов, восстаний и снова переворотов — этот вирус, раз занесенный, вытравить, видимо, довольно сложно, и Жовенель Моиз не первый и даже не второй убитый лидер Гаити.
В России/СССР Гаити помнят главным образом по режиму Франсуа Дювалье — «папаши Дока», который правил страной полтора десятка лет, с 1957 по 1971 год. За это время Дювалье установил режим, который ввел его в мировой пантеон самых одиозных и жестоких диктаторов, — и в конце концов окончательно спятил. В отношениях с США Дювалье лавировал, кстати, не менее искусно, чем Лукашенко в отношениях с Россией, американцы даже помогали ему подавлять бунты, и власть после смерти передал сыну (аналогии вылезают даже там, где не просят). «Бэби Док» продержался еще столько же, но в итоге его свергли — и перевороты закрутились снова.
Пропагандист, которому придет в голову использовать пример убитого президента Моиза для иллюстрации верности направления мысли президентов в России и Белоруссии, пожалуй, просчитается. Режим «сильной руки», подавляющей всякую оппозицию, как антитеза политическому хаосу (в образном ряду Кремля — Украине) годится плохо, что, в общем, подтверждается и большинством примеров других режимов. И мягко навязываемый выбор между жизнью в условиях перманентного восстания и коррумпированным режимом условного Дювалье — честно говоря, так себе выбор.
Правда, и апелляция к сильному соседу в данном случае выглядит негарантированной альтернативой — американское влияние на Гаити всегда было значительным, был период, когда страна вовсе находилась под оккупацией, однако это не принесло гаитянам ни стабильности, ни процветания. Разумеется, Белоруссия не обязательно начнет повторять путь карибского острова, но в какой точке окажутся белорусы в момент ухода своего президента — в той, где все уже позади, или, наоборот, в той, где все еще впереди, неясно. Дело здесь, очевидно, в чем-то другом — свободой все-таки нужно еще уметь распорядиться. Кому-то для этого и 200 лет мало.
Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь