Илья Мильштейн: Любовь и ястребы
Трамп еще не вступил в должность, а уже до смерти надоел. Трампец — он и есть трампец, что о нем еще скажешь? Ни слова про Трампа, условились?
Поговорим о любви.
О том, как она возвращается, просто позвонив на мобилу, а ты уже вроде успел ее возненавидеть и прилюдно называл сукой, но тайно продолжал боготворить и часами вел с ней воображаемые споры, переубеждал. А она, отвергнув прочих ухажеров, вдруг высветилась на трубке и мерцает типа звезда в безоблачном испанском небе, оглашая окрестности райской музыкой трындящего телефона.
С чем бы это сравнить? Ну вот Америка снова наша. Опять родная и близкая, как при товарище Сталине в годы войны и при изменниках Горбачеве и Ельцине в мирное время, и свежеизбранный ихний вождь обнаруживает душевное родство со многими руководящими российскими мужчинами. Самый руководящий шлет ему телеграмму с поздравлениями. Самые истосковавшиеся, сойдясь в Думе, ликуют и учиняют групповые аплодисменты. Самый похожий на него хлещет на радостях шампанское, чуть ли не из горла. Он славит Дональда Трампа.
Блин. Ну при чем тут этот непредсказуемый зловещий старик?! Я же хотел про любовь. О том, как бьешься головой об стенку, изнывая в разлуке, и теряешь надежду, и в каждой встречной со встрепанными волосами узнаешь, обознавшись, ее неповторимые черты. Как она возвращается, и вы с ней начинаете жить-поживать. На этом страшном месте обрываются все русские народные сказки. Сказка в рутинном режиме делается былью, и в долгих перебранках о том, кому мыть посуду, выносить ведро, закупать гречку и где располагать ракеты средней дальности, проходят дни, месяцы, годы.
Представляешь, братан, она ваще не изменилась. Разве что к худшему. Только о себе думает. О своих тряпках, гребаных поклонниках и это... о сателлитах и геополитических интересах. Плевать она на меня хотела, падла, я у нее на последнем месте. Вообрази: я уже столько лет отдыхаю в Крыму и отрываюсь с правильными пацанами в сирийской пустыне, а она говорит, что ее тошнит от моих корешей и географической всеядности, и обзывает миклухо-маклаем. Знаешь, раньше она тоже не поощряла туризм и сафари и ядовито ругалась, но таких слов я от нее не слышал.
С чем бы это сравнить? Ну вот в январе Трамп, которого российское начальство так любило, любит и обещает любить, станет президентом США. То есть партнером — вожделенным, драгоценным, долгожданным, единственным. И с ней, с Америкой ненаглядной, возобновятся тесные контакты. Внешние сношения на самом высшем уровне.
Проблема, однако, в том, что чудо человеческого общения случится не в первый раз. Америка вернулась в новом обличье, с новой прической и рожей, но по сути она мало изменилась. Разве что к худшему. Оттого не поменяется и тематика задушевных бесед в жанре эпистолярных споров, телефонных прений и многочасовых терок при личных свиданиях. Куда от них деваться, от этих тупиковых конфликтов, если уже три года без малого, бурно выясняя отношения и обрывая связи, наказывая друг друга санкциями и пытаясь столковаться хоть по мелочам, Москва и Вашингтон буквально ни о чем не могли договориться?
Хуже того. Раньше дискутировали, обсуждая преимущественно правила этикета. Можно с ногами влезать в Крым или так называемые международные законы этого не дозволяют. Воюем мы в Донбассе, или так называемые трактористы с шахтерами рубятся с хунтой сами по себе, а Россия только со стороны за ними приглядывает, иногда прикармливая гуманитаркой. Бомбежки в Сирии — это так называемая война с террором или преступления против человечества, а ежели преступления, то кто преступник?
Раньше она, Америка, полемизировала с нами строго, но довольно вежливо. Чаще подкалывала, чем обзывалась. А теперь, нагулявшись и нахватавшись всякого, заметно огрубела и оборзела.
Вернувшись, она первым делом прибила над койкой плакат со словами Making America Great Again, и это по-настоящему тревожит. Прежде одна Россия, вставшая с колен, комплексовала и терзалась, разглядывая себя в зеркало: великая я или же невеликая? Америка не мучилась, оттого и ругаться с ней было сравнительно безопасно. В крайнем случае она могла эдак свысока обозвать Россию «региональной державой», и это была неприятная дразнилка, но все-таки не прямое оскорбление. А сегодня, когда в своем американском величии засомневался Трамп и десятки миллионов его сторонников, это бог знает чем может обернуться. В дискуссиях о Крыме и Донбассе, санкциях и контрсанкциях, Сирии и террористах, границах политического влияния. Вообще о том, кто в доме хозяин. Два величия в одной берлоге — как им ужиться? И обещал же Трамп сбивать российские самолеты, если они, как при Обаме, будут совершать привычные фигуры пилотажа над американскими эсминцами.
Проклятый Трамп! Ну почему так выходит, что хотелось потолковать о таинствах любви и о том, как она звонит и вваливается потом с вещами, и кидается на шею, а разговор все время выруливает на выборы в США? Почему за объятиями вечно следуют ссоры, а за вялыми примирениями тянутся сокрушительные скандалы, и ты, такой милый и доверчивый, словно депутат Госдумы, глядишь ей в глаза, долго-долго глядишь и пристально, и уже не понимаешь, кого ты так ждал, о ком мечтал, с кем часами вел воображаемые споры. Пока вдруг не обнаруживаешь, что она страшна как ядерная война.
С чем бы это сравнить?