Кого и за что сегодня в России сажают надолго

О жестких приговорах убийцам, насильникам и прочим злостным преступникам мы слышим все меньше. Чаще теперь мы видим в тюрьмах тех, кто высказал неугодную позицию, сделал репост в соцсетях или выложил пост, который не понравился кому-то свыше. Глава Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев высказал, что количество арестов за последние 20 лет уменьшилось четырехкратно. А Минюст предложил не арестовывать бизнесменов по экономическим преступлениям небольшой тяжести. «Новые известия» выяснили, за какие нарушения в сегодняшней России людям грозит самое жесткое наказание. По законам РФ самые большие тюремные сроки — до 20 лет, — даются гражданам за самые тяжкие преступления. Среди них убийство, педофилия, изнасилование несовершеннолетних, нанесение серьезного вреда здоровью. При этом самые громкие дела этого лета — задержания журналистов и учёных. Сперва в СИЗО отправили завлабораторией квантовых оптических технологий НГУ Дмитрия Колкера (в СИЗО он умер), затем за решеткой оказался главный научный сотрудник Института теоретической и прикладной механики Сибирского отделения РАН Анатолий Маслов и директор ИТПМ Сибирского отделения РАН Анатолий Шиплюк.  Затем последовали задержания журналистов. В тюрьме оказались администраторы телеграмм-каналов Владислав Малушенко, Алексей Слободенюк и Евгений Москвин. Далее такая же участь ждала медиатехнолога Ольгу Архарову, специалиста по PR Инну Чурилову и журналистку Александру Баязитову, а также расследователя «Московского Комсомольца» Льва Сперанского. Множество таких случаев наблюдается и в разных субъектах РФ. Корреспондента «Новой газеты» арестовали за репост, других журналистов задержали за вымогательство, задерживали репортеров и за комментарии в соцсетях. В Казани недавно прошли обыски у семи журналистов по делу об оправдании терроризма и оскорблении властей.  В это же время прославившегося на всю страну «скопинского маньяка» Виктора Мохова отправили под домашний арест по делу о помощи в сокрытии убийства (ранее мужчина отсидел 17 лет за то, что долгие годы насиловал в подвале двух несовершеннолетних заложниц).  Приоритеты у представителей власти этим летом явно поменялись. По мнению правозащитницы Евы Меркачёвой, выбор меры пресечения (в СИЗО отправляют, чтобы предполагаемый злоумышленник не скрылся от следствия) порой мало согласуется с реальностью. Потому что риски побега без загранпаспорта и так минимальны. А загранпаспорт в любом случае следствие изымает. Также юрист считает, что порой у тех, кто оказывается в СИЗО, попросту нет средств для побега за границу, а тем более недвижимости там. К тому же в нынешних условиях даже обычному человеку тяжело добраться куда-либо заграницу. Также Ева Меркачёва уверена, что арест в нынешнее время - это инструмент ведения следствия, упрощающий жизнь силовикам.  Наши органы следствия работать иными путями, кроме как давлением на обвиняемого, не могут – просто собрать доказательства, сделать это культурно, так, чтобы не нарушать ничьи права, они не способны, — считает Ева Меркачёва. Также правозащитница уверена, что законодательство России в последнее время сместилось в плане гуманизации уголовного наказания — это делается для того, чтобы разгрузить тюрьмы и СИЗО. При этом забиваются тюрьмы гражданами, не опасными для общества. Еще один эксперт, Петр Курьянов, тоже отметил особую ожесточенность в вопросах задержания журналистов, а также то, как заседания пытаются сделать максимально отдаленными от людских глаз. В пример он привел заседание по делу о Марине Овсянниковой. Это может распространиться. И в других городах будут также рассуждать – зачем нам нужны здесь посторонние, давайте и мы тоже закроем суды по делам о дискредитации армии. Представляете, к чему это приведет? — рассуждает Петр Курьянов. Пока дела в России обстоят именно таким образом: мнение, отличное от официального, — серьезное преступление. И когда произойдёт обратное — большой вопрос.