Сергей Геннадьевич Косарецкий 9.06-11.06.2025 Сергей Косарецкий – один из ведущих специалистов в области дополнительного образования детей (далее – ДОД). В 2011 году он возглавил Центр социально-экономического развития школы имени А.А. Пинского Института образования НИУ Высшая школа экономики, и вместе со своими коллегами проводил исследования, публикуя статьи в российских и зарубежных научных журналах. Ученые проанализировали разные аспекты дополнительного образования – от материальной базы и финансирования до влияния на академические результаты и формирование мягких навыков у детей. В настоящее время Сергей Геннадьевич работает проректором МГППУ, но остается верен своей теме. В интервью «Вестям образования» он рассказывает об уникальных особенностях советского и российского дополнительного образования, о преемственности и инновациях в этой сфере. Многие выводы эксперта могут показаться неожиданными и даже парадоксальными. Например, мы узнаем о том, почему эффективность внешкольной системы – скорее, «обещание», чем реальность, и какие риски таят в себе главные преимущества дополнительного образования – вариативность и свобода выбора. Беседу ведет Ольга Дашковская. – Можно ли считать советское и российское дополнительное образование уникальным по сравнению с другими странами? Если да, то в чем заключается эта уникальность? – Если говорить коротко, то да, нынешнее дополнительное образование, а перед этим советская система внешкольного воспитания являются, на наш взгляд, уникальными, особенно в исходной советской версии. Прежде всего, поскольку изначально государством целенаправленно ставилась задача массового охвата детей этой системой, в других странах такой политики не было. Фактически, дополнительное внешкольное образование в большинстве стран – это исключительно выбор семьи, в то время как в Советском Союзе эта сфера стала государственным проектом. Отчасти на начальном этапе государство не доверяло семье в вопросах воспитания и одновременно стремилось использовать возможности внешкольного воспитания в идеологических целях и для компенсации дефицитов школьной системы. Таких примеров артикулированной позиции государства мы нигде не находим за исключением, может быть, Китая и то, скорее, в последнее время. Вторая важная черта советского и российского дополнительного образования – это инфраструктура. Мы знаем много интересных решений вне школы в других странах, но целенаправленного развития инфраструктуры мы там не видим. Это тоже уникальная история, связанная со спецификой Советского Союза, где, с одной стороны, экспроприировалась собственность, а, с другой стороны, особенно в 80-е годы, во всех региональных столицах действовала мощнейшая программа строительства Дворцов пионеров, в кружках которых занимались многие представители современной элиты. Именно в этой логике открылись Аничков дворец пионеров в Ленинграде, Дворец пионеров на Воробьевых горах в Москве, в других регионах и национальных республиках появились такие же организации. Одновременно с этим создавалась инфраструктура детских музыкальных и спортивных школ. Примеров таких инвестиций в систему дополнительного образования (здания, кадры, разнообразие направлений, программ, методик) нет в зарубежных странах. Там внешкольная деятельность проходит или в частном секторе, или в местных сообществах, или по преимуществу в стенах школы и больше с целью организации детского досуга с применением неформальных практик, расширяющих возможности развития. Во многих европейских странах до какого-то времени это было не частью образования, а, скорее, заботы о ребенке, присмотра, ухода (social care). У нас на определенном этапе внешкольное воспитание тоже решало задачу занятости детей, безотносительно к качеству и содержанию но а затем появились обоснованные содержательные приоритеты, начали готовить педагогов для этой сферы, разрабатывать методики, организовывать соревнования и конкурсы для детей, то есть фактически сформировался институт дополнительного образования – Что потеряно и что приобретено за постсоветский период в системе дополнительного образования детей? Можно ли считать 90-е неким критическим рубиконом, перейдя который, эта система встала на новые рельсы? – В наибольшей степени советская модель сохранилась в России и в Республике Беларусь. Несмотря на то, что часть зданий были потеряна, масштабы захвата и разрушения собственности были невелики. Как правило, в большинстве городов даже в 90-е годы продолжали действовать Дворцы и Дома пионеров, может быть, под другими вывесками и в сокращенном формате. Но была потеряна общественная составляющая дополнительного образования. Ранее я акцентировал внимание на роли государства, но по сути эта система была государственно-общественной, потому что активное участие в ней принимали профсоюзы и предприятия. Они создавали свою инфраструктуру и во многом финансировали внешкольное воспитание в советское время. То же самое касается и летнего отдыха детей. В постсоветский период инвестиции из этого сектора прекратились. Много педагогов ушли из сферы дополнительного образования, их место заняли новые, работавшие на предприятиях, многие из которых закрывались в 90-е годы. Это были, в основном, инженеры, имевшие определенные достижения в спорте или способные увлечь детей техническим творчеством, их приход в сферу внешкольного образования укрепил кадровый потенциал отрасли, наполнил ее новыми идеями и методиками. В то же время по разным оценкам по сравнению с советским периодом сократился охват детей дополнительным образованием, и эти потери не удалось компенсировать даже в начале 2000-х годов, когда пик экономического кризиса был уже пройден. Причина заключается в том, что государственные инвестиций были на минимальном уровне, а платное дополнительное образование для большинства семей не очень доступная область. Родители предпочитали вкладываться прежде всего в репетиторство, выбирая бесплатные кружки и секции для своих детей, исходя из своего советского опыта. Однако постепенно, по мере роста благосостояния и частного сектора, государство стало возвращаться в сферу дополнительного образования. Точкой отсчета можно считать принятие в 2014 году концепции развития дополнительного образования, которая стала импульсом к пересмотру отношений к этой сфере. Затем, в 2016 году, в рамках национальных проектов «Образование» и «Культура». появились программы, включавшие дополнительное образование, в том числе по созданию кванториумов, IT-кубов. Этот проект продолжил советскую линию на создание инфраструктуры и поставку оборудования. В этом смысле можно говорить о преемственности советской и постсоветской системы дополнительного образования. Правда, полной аналогии все равно нет, потому что в новых проектах государственный масштаб (с точки зрения охвата детей) сочетался с проектным коммерческим подходом. В майских указах Президента от 2012 года впервые была поставлена задача охвата детей дополнительным образованием до 70−75%. Началось движение к этой цели, которая была закреплена в уже упомянутой мною Концепции развития дополнительного образования, утвержденной в 2014 году. И ситуация в дополнительном образовании начала меняться к лучшему, в том числе в плане кадрового состава. Я это вижу по конкурсам, в жюри которых состою уже 10 лет: в систему внешкольного образования пришли люди, которые умеют не только петь и танцевать, но и разрабатывают авторские программы, профессионально говорят о бюджете, о взаимодействии с партнерами, о запросах родителей. То есть система приобрела новые важные качества, необходимые в рыночных условиях и в то же время сохранила советские традиции. Правда, от некоторых из них следовало бы избавиться – например, от сохранения невостребованных, неконкурентоспособных программ и методик, просто потому что «они были всегда» Но такой подход постепенно стал сходить на нет после введения целевых показателей охвата детей внешкольным образованием, когда стали обращать больше внимания на предпочтения родителей. Но, возможно, что и такие традиции должны сохраняться. В последнее время я все больше склоняюсь к мысли о том, что дополнительное образование – это сфера на пересечении образования и культуры. С одной стороны, мы понимаем, что, например, театральное искусство требует обновления репертуара, режиссуры, актерского мастерства, но, с другой стороны для поддержания уклада, преемственности важно сохранять традиции. Поэтому не стоит измерять «общим аршином» системы школьного и дополнительного образования. Сочетание традиционности и обновления позволяет установить разумный баланс в этой сфере, потому что не всё поддается законам конъюнктуры и моды. Закрыть и заменить оказывается проще, чем найти то, что будет близко уже не в изменениях востребованности, но в терминах качества и устойчивости. – В одном из своих исследований вы перечисляете преимущества ДОД – от снижения уровня подростковой преступности, повышения школьной успеваемости до положительного влияния на психологическое здоровье детей и снижение уровня депрессий. НО, подводя итоги сделанному обзору, Вы предложили определить дополнительное образование детей в отношении развития возможностей человека в большей степени как «обещание». Это связано с тем, что эффективность этой сферы пока не доказана научными исследованиями? – В последнее время в сфере внешкольного воспитания сложилась система конкурсов и соревнований, победу в которых стали воспринимать как развивающий эффект. Но участвуют и побеждают в конкурсах далеко не все дети, и возникает вопрос, а что приобретают остальные? И ответ на этот вопрос очень непростой. В процессе проведенного нами анкетирования родителей, выяснилось, что они видят цель дополнительного образования не в достижениях высокого уровня, а в тех положительных эмоциях, которые ребенок получает от внешкольной формы занятости. В отличие от школы дополнительное образование во все времена было свободно от каких-либо рамок – стандартов, тестов, оценочных процедур, поэтому измерить прогресс ребенка в этой сфере довольно сложно. Не все измерители, которые прошли у нас апробацию в школах, адекватны для понимания внешкольной деятельности. Есть гипотеза, что, посещая кружки и секции, ребенок приобретает навыки общения, командной работы, критического мышления, то есть у него развиваются так называемые softskills. Однако исследования, проведенные специалистами Высшей школой экономики, показали, что существенной разницы между детьми, которые занимаются в дополнительном образовании, и теми, кто не посещает кружки и секции, нет. Если и есть эффект, то чаще всего он связан с образовательным статусом семьи, благодаря чему ребенок успешен в школе и в развитии своих мягких навыков, а не за счет конкретной программы или мастерства педагогов ДОД. В зарубежных странах, где большое внимание уделяется измерению школьных результатов, эффективность дополнительного образования исследована в меньшей степени, вероятно, потому, что эта система не является масштабной и не находится в фокусе приоритетного внимания государства и общества В последние годы растет число публикаций с довольно противоречивыми суждениями относительно влияния допобразования на академическую успеваемость и на развитие способностей. Но, как правило, это та же группа детей, которые одновременно успешны и в школе, и в дополнительном образовании, и в дальнейшем выстраивании карьеры, но все это главным образом благодаря семье. Влияние внешкольной деятельности на успеваемость есть, но переоценивать его не стоит. В то же время ученые сходятся во мнении, что дополнительное образование снижает риски девиантного поведения, развивает эстетический вкус и другие качества, но говорить о том, что эта система гарантирует развитие, пока нет достаточных оснований. Полезно при этом указать на компенсирующий эффект дополнительного образования в отношении академических результатов и развития социальных навыков для детей из семей с низким социальным статусом, для детей из сельской местности. В то же время известно немало примеров, когда ребенок просто отбывает время на занятиях в кружках и секциях. Да, он занят, он не болтается на улице, может быть, даже увлечен, но эти несколько лет он мог бы потратить на что-то более важное для него. А родители в каком-то смысле довольствуются тем, что есть, не пытаясь найти лучшие методики и программы, чтобы обеспечить результат в развитии способностей и наклонностей ребенка. Но есть один важный, часто недооцененный фактор системы дополнительного образования – это создание сообщества. Благодаря посещению кружков и секций ребенок формирует новые связи, которые могут оказать ему поддержку и сейчас, и в будущем. Поэтому, несмотря на перечисленные выше недостатки, образ дополнительного образования как развивающей сферы, который сложился в общественном сознании, имеет значение, поскольку он поддерживает систему и детей, и все выигрывают больше, чем в отсутствии системы. Возможно, не все эффекты мы просто научились измерять, и дефицит объективных данных не стоит спешить рассматривать как повод для поспешных действий. – И в исследованиях НИУ ВШЭ, и в Концепции развития дополнительного образования до 2030 года есть общий вывод о том, что один из главных рисков дополнительного образования связан с ростом неравенства среди семей. В чем Вам видятся причины такой ситуации? – Парадоксально, но тем не менее получается так, что главные преимущества ДОД – свобода выбора и вариативность – приводят к неравенству. Если все ходят в одни и те же школы, с единой программой, с едиными стандартами, то разница может быть в качестве, и какой-то обязательный минимум ребенок получает, так как государство гарантирует ему получение общего образования. А в дополнительном образовании все строится на добровольной основе, поэтому какие-то семьи, которые не так внимательны по отношению к ребенку и не сильно заботятся о его будущем, могут не отправить его в кружок или не поддержать его инициативу. А другая семья, которая вовлечена в обучение, ищет варианты для раскрытия талантов и делает это продуманно. Проведет опрос среди своих знакомых, изучит отзывы в Интернете, выберет лучшего педагога, а если выбор не понравится, найдет другие возможности. Как показали наши исследования, для семей с высоким уровнем образования характерна более частая смена кружков. Это объясняется более сознательным критическим подходом. И вот это разное отношение семей, наличие у них разных финансовых возможностей в сочетании с добровольностью ДОД и приводит в итоге к неравенству. Отсюда и разница в охвате: дети из благополучных, мотивированных семей значительно чаще вовлечены во внешкольные активности, посещая музыкальные, спортивные школы, а дети не очень образованных родителей ходят по принципу «куда попроще, поближе и подешевле», а чаще и совсем бесплатно, то есть все зависит от возможностей семьи. В школе это неравенство разворачивается по тем же законам, но за счет обязательности и унификации дифференциация возможностей сглаживается, и рисков неравенства здесь меньше. Но объективно многие дети имеют возможность получать дополнительное образование бесплатно. Какого качества – это уже второй вопрос. – С момента публикации президентских указов 2012 года была поставлена задача массового вовлечения детей в систему дополнительного образования. Например, основным результатом реализации мероприятий в рамках Концепции развития дополнительного образования 2014 года и национального проекта «Образование» 2018–2024 годов стало планомерное увеличение охвата детей в возрасте от 5 до 18 лет дополнительным образованием (68 процентов в 2015 году, а в 2021 году – более 77 процентов). Согласно Концепции развития дополнительного образования детей до 2030 года, утверждённой распоряжением Правительства РФ от 31 марта 2022 года № 678-р, к 2024 году этот показатель должен был составить 80%, а к 2030 году – 82%. Насколько реальны эти цифры? – В системе дополнительного образования нет такой объективной статистики, как, например, в общем и среднем профессиональном образовании. Методика расчета в ДОД строится на основе услуг, оказанных в этой сфере. Ребенок может ходить в несколько разных секций в школе или вне школы, и это с трудом поддается учету. Поэтому в последние годы стали считать количество детей в системе персонифицированного учёта, связанного с навигаторами и сервисами госуслуг, Мне кажется, система стала прозрачнее, но не полностью защищённой от рисков приписок и ошибок. Мы в Высшей школе экономики работали и со статистическими данными, и с данными социологических опросов, как своими, так и других структур – ОНФ (общероссийский народный фронт), РАНХиГС. Мы увидели примерно лет 5 назад по двум измерениям, что охват детей ДОД фактически синхронизировался и составлял порядка 70%. Сейчас мне трудно судить о достоверности представляемых показателей, но объективно их рост должен был происходить, потому что действительно в последние годы развивалась инфраструктура, создавались новые места, вводилась система сертификатов, стимулировалось развитие дополнительного образования в школах. Если бы не было проектов на уровне государства и регионов, то эти цифры вызывали бы сомнения. Кроме того, показатель охвата дополнительным образованием вошёл в систему оценки деятельности органов исполнительной власти субъектов РФ, и это также важный стимулирующий фактор, хотя, как свойственно показателям с такой ответственностью, он стимулирует и манипуляции с данными. – Включают ли эти показатели платное дополнительное образование? – Да, конечно, в эту цифру входят и платные, и бесплатные услуги. И оценки доли платного сектора всегда тоже разнятся. Если мы будем смотреть на дискуссии в соцсетях, то родители чуть ли не всё дополнительное образование считают платным. Не только статистика, но и опросы самых разных организаций показывают, что, конечно, это не так. В сфере ДОД объем бюджетных предложений превышает платное. 4–5 лет назад, по данным опроса, они составляли примерно 55% от общего объема услуг вне школы и 70% в школе. (мы не учитываем здесь репетиторство по предметам школьной программы). Думаю, что ситуация не сильно изменилась. – Тогда почему в обществе бытует мнение о тотально платном ДОД? – Потому что люди сознательные ищут прежде всего качественное образование, полагая, что в бюджетном секторе они не удовлетворят свои запросы. Эта ситуация схожа с той, которая сложилась в области здравоохранения, когда к бесплатной медицине у части населения нет доверия или там нет определенных услуг без очереди, и они предпочитают заплатить за свое лечение. В каких-то случаях в крупных городах доля платного ДОД выше, поскольку спрос рождает предложение. Иногда сами кружки и секции бесплатные, но если это спорт или, например, бальные танцы, то родителям приходится вкладываться в экипировку, костюмы, поездки на соревнования. Но объективно многие дети, независимо от их благосостояния, имеют возможность получать дополнительное образование бесплатно. Какого качества – это уже второй вопрос. – Если говорить о бюджетном финансировании, то один из предлагаемых в Концепции развития ДОД до 2030 года вариантов решения – выдача сертификатов персонифицированного финансирования независимо от места проживания, состояния здоровья ребенка и уровня материальной обеспеченности семьи (за исключением детских школ искусств и организаций, реализующих программы спортивной подготовки с 1 января 2023 г.). Насколько это эффективное решение, и претворяется ли оно в жизнь? – Идея сертификатов (ваучеров) появилась в концепции развития дополнительного образования 2014 года, в пилотном режиме они стали вводиться с 2016−2017 годов, затем в национальном проекте «Образование» масштаб с каждым годом увеличивался. У этой системы есть ряд как преимуществ, так и ограничений. Она, очевидно, стимулирует рост охвата, потому что фактически контролирует вовлеченность или не вовлеченность семьи в дополнительное образование, открывает возможность бесплатного дополнительного образования для всех, в том числе в части тех программ, которые ранее были платными и в государственном, и в частном секторе. И организации дополнительного образования заинтересованы таких детей принять, потому что за ними следуют деньги. То есть в этом случае мы видим реальное действие нормативно-подушевого финансирования, который в общем образовании не столь проявлен, поскольку не дает такие широкие возможности выбора. В сфере ДОД это повышает конкуренцию, побуждая организации изучать запросы семей, обновлять программы и методики, заниматься рекламой, а для потребителей расширяет доступность. Однако переоценивать этот механизм я бы не стал, но в определенном масштабе он работает. Ситуация очень зависит от конкретного региона и муниципалитета, от возможностей бюджета адекватно финансировать эти сертификаты. Это порождает риски неравенства, поскольку где-то эти сертификаты охватывают несколько программ и предоставляют семье выбор, а где-то бюджетных денег хватает на 1 программу ДОД в территории, где предложение ограничено. И получается, что для многих малообеспеченных семей прежняя система, позволявшая посещать несколько бесплатных кружков, была даже выгоднее. Для благополучных, активных родителей применение ваучеров тоже не всегда оказывается оптимальным из-за недостаточной гибкости, не везде отлажен механизм, позволяющий менять кружки и секции, если что-то не подошло или не понравилось ребенку. То есть, если ранее мы говорили о неравенстве семей в системе ДОД, то теперь вынуждены говорить о межрегиональной дифференциации. Если в Москве более 90% детей охвачены разнообразными направлениями ДОД, то в некоторых регионах эта цифра меньше 70%, а в малых городах и в сёлах выбор очень невелик, и людям приходится довольствоваться тем, что есть. И там даже этот ваучер по большому счёту не нужен, потому что выбора нет. У тебя есть три кружка в сельском клубе, и всё, тебе зачем этот ваучер? Первоначальный замысел заключался в том, что средства на эти цели будут дополнительно к региональным и муниципальным выделяться из федерального бюджета, но эта модель, к сожалению, не реализовалась. Государство на федеральном уровне не взяло на себя ни ответственности, ни полномочий такого рода. Поэтому расчет стоимости этих сертификатов не во всех территориях был адекватен. Это, прежде всего, проявилось в отношении частного сектора, на развитие которого за счет системы сертификатов возлагались большие надежды. Но на практике оказалось, что деньги, предусмотренные сертификатом, далеко не везде покрывают издержки, связанные как с организацией самих занятий, так и выполнением требований и процедур, предусмотренных системой персонифицированного финансирования. В итоге серьезного рывка в росте частного сектора после введения сертификатов мы не наблюдаем. – Известен ли опыт использования сертификатов в сфере ДОД за рубежом? – Да, такие примеры есть. Например, в Литве их вводили исключительно для поддержки малообеспеченных, в то время как у нас сертификаты выдаются всем семьям независимо от социально-экономического статуса. Мы таким образом тоже повышаем доступность для малообеспеченных, но усиливаем одновременно неравенство, ведь обеспеченные семьи и платят, и ваучер используют на «250%». А в Казахстане так рассчитали объем ваучера, что его стоимость оказалась выше прайса услуг в частном секторе, что создало условия для реальной конкуренции. Но это сработало только в периферийных регионах, в столичных стоимость сертификата оказалась ниже. Система персонифицированного финансирования везде требует настройки, и она продолжается. Но, как и в случае других инструментов типа нормативно-подушевого финансирования или новой системы оплаты труда оттачивание инструмента без достаточного объема финансового обеспечения не имеет особого эффекта. – Какие рекомендации Вы бы дали родителям при выборе форм дополнительного образования? – Я думаю, ключевым критерием выбора должна стать оценка потенциальных эффектов от посещения кружка или секции ребенком для его гармоничного развития. Они могут быть разные, нужно это понимать и приоритизировать, делать выбор осознанным. Для одних родителей важны победы их детей в конкурсах и олимпиадах, для других – безопасность и комфорт. И многие семьи отдают предпочтение второму варианту. Они оценивают успех своего ребенка по уровню его психологического благополучия от общения с педагогами и сверстниками, по его мотивации и увлеченности. Мы знаем, что школа практически не поддерживает мотивацию, скорее, убивает ее. В дополнительном образовании есть немало программ, которые стимулируют детское творчество, развивают способности и формируют дружественную среду. Но как об этом узнать на стадии поиска? Да, у каждой организации есть сайты и навигаторы с рейтингом и отзывами, но на самом деле они не заменили традиционного сарафанного радио. По-прежнему родители узнают основную информацию от своего ближайшего окружения – друзей, родственников, соседей, которые благодаря собственному опыту оценили качество тех или иных занятий. А что касается выбора направлений, то здесь тем, кто думает о преимуществах для профессиональной карьеры сосредоточиться на тех, которые могут сформировать полезные специальные компетенции в области программирования, например. В то же время нельзя допускать, чтобы это превращалось во вторую школу. Для других ценностью могут быть классические формы, значимые для культурного развития ребенка, развития личности – бальные танцы, шахматы, хоровое пение. Спорт остается и останется обоснованным выбором, позволяющим при разумном подходе (речь не идет о ставке на спортивную карьеру) укрепить здоровье, сформировать характер, силу воли. Главное – руководствоваться интересами ребенка, а не амбициями родителей, которые чего-то недополучили в детстве и теперь стремятся восполнить эти дефициты за счет своих детей. Вести образования
