И жизнь, и роли, и любовь. Секреты счастья Михаила Петрова
Захотелось поговорить о любви. И повод замечательный. Заслуженный артист России Михаил Петров, с которым мы знакомы много лет, переиграл на сцене Ульяновского драматического театра десятки историй любви. И вот новая роль - Сирано де Бержерак. Именно с этим героем актер отметит свой 60-летний юбилей. Премьера спектакля - 10 февраля. А пока мы с Михаилом Николаевичем поговорили о любви к театру, к героям, к профессии, к жизни. - Когда ты узнал, что на бенефисе будешь играть Сирано, каковы были первые эмоции? Это мое или это вообще не мое? - Знаешь, это была моя еще студенческая мечта. Серьезно. В студенчестве я попал на великолепный спектакль Качаловского театра в Казани и просто заболел этой пьесой. В училище даже делал из нее отрывки. Мне Сирано казался таким романтическим героем. Может быть, по наивности юношеской не понимал, насколько это сложная роль, не понимал, смогу ли я? Когда предложили сыграть на бенефисе, у меня аж сердце захолонуло, прямо задохнулся. Представляешь - всю жизнь мечтать? Надо осилить эту роль, безумно сложную морально и даже физически. Но если получится, я буду полностью счастлив. - Режиссер Искандер Сакаев обозначил жанр спектакля как комедия героя. Сирано страдает от неразделенной любви - разве это смешно? - Он страдает не от неразделенной любви, хотя это само собой. Скорее, Сирано страдает от непонимания людей. Поэтому он резонер, провокатор, ведет себя вызывающе. Ведь когда человек не реализован, его все в этом мире не устраивает. - Герой Леонида Филатова в фильме «Успех» говорит о Сирано: «Дело не в том, что он уродлив, дело в том, что он нелюбим»... - Он нелюбим обществом, потому что всегда говорит правду, а это не всем нравится. Ему мешает его уродство, это его комплекс. Сирано считает, что женщины не могут его любить. Только в конце жизни он постигает: надо было просто открыться, сказать о своей любви, и, может, жизнь повернулась бы по-другому. Не факт, что так случилось бы. Но, во всяком случае, вопрос был бы снят. - Актер ведь необязательно должен любить своего героя, правда? - Хотелось бы любить. Даже отрицательного. В идеале. Потому что тогда я лучше его пойму. Если он сволочь - почему? Ведь от рождения сволочами не бывают. Наверное, что-то случилось в его жизни. Может, он не виноват. И я должен его оправдать. Как актер. - Сложнее играть любовь взаимную или неразделенную? - Интереснее играть, когда в любви много препятствий. Когда все хорошо, ну любят и любят, играть скучно. Интереснее играть, как человек добивается взаимного чувства! - Но твой доктор Львов в чеховском «Иванове» - он же знает, что Сарра никогда его не полюбит. - Это и есть препятствие! Львов должен доказать, что он самый лучший, что достоин любви, просто она пока этого не видит. Или Жевакин в «Женитьбе» - я же почти герой, пулей раненный, и стихи пишу. Вот я прочту, и она не устоит. Это не значит, что он влюблен в Агафью Тихоновну. Но ему тоже хочется, чтобы его любили. Или Соленый, которого я играл в «Трех сестрах». Я же замечательный, я же почти Лермонтов, вы просто не видите! Слепые все… - Как это можно сыграть?! - Не знаю. Иногда режиссер подсказывает такие вещи, о которых я даже в себе не подозревал. Можно не говорить красивые слова, порой достаточно одного поступка, жеста, взгляда, поворота головы и все понятно. - Не могу не поговорить о «Завещании», где ты сыграл Дон Жуана. Знаю, что на фестивале в Израиле зрительницы ездили из города в город, чтобы увидеть тебя в этом спектакле. - Наверное, что-то их грело. После одного спектакля зрительница подошла к сцене и что-то говорит. А я за шумом аплодисментов не расслышал. Встал на колено и спрашиваю: «Что?». А она шепчет: «Любовь»… Это было самое дорогое для меня. Люди поняли, что Дон Жуан не ходок - он любил женщин, делал их счастливыми. И такого счастья они не получали от своих мужчин. А он заставил их летать и умирать от любви. Пусть потом они расставались, но в тот момент женщины были счастливы. - Как относился на протяжении жизни актерской к амплуа героя-любовника? - Всегда хочется быть героем. А тут еще и любовник. Конечно, мне это нравится. Тем более что любовь - такая непознанная штука. Такая бесконечная. О ней невозможно знать все, даже сыграв десятки историй. Ты всю жизнь учишься - в этом кайф. Если всему научился, все знаешь, значит, жизнь кончилась. Чем дальше-то жить? - Как полюбить героиню, если партнерша не вызывает романтических чувств и эмоций? Как в нее влюбиться? - Ты думаешь, что я любил всех актрис, которые играли моих возлюбленных? Нет. Мне проще, правда. У меня такие красивые партнерши - особенно молодые... - Я обожала твоего героя Карла в «Шлюке и Яу», мне кажется, он совсем на тебя не похож. Гадкий, жесткий... - Он манипулятор, который получает удовольствие от того, что дергает людей за ниточки и они делают то, что он хочет. Интересно же играть то, что тебе самому не свойственно. А начинаешь разбираться со своим героем, оказывается, кое-что свойственно, лежало где-то в уголке души. Оказывается, ты не такой уж мягкий и пушистый. - Чего хотел бы взять из актерской молодости? - Ничего не хотел. Оно уже мое - зачем? Надо двигаться вперед .Да, тогда я был более наивен. Сейчас стал более реалистичен по отношению к жизни и театру. Замечаю то, чего не понимал в эйфории молодости. Не понимал, что за этим стоят огромный тяжелый труд, разочарования. Иногда хочется плюнуть - а ничего не умею, дурак! В принципе, каждая новая работа начинается с мыслей - ничего не умею. А в молодости думал, что могу сыграть все. Театр меняется. Каждый год он другой. Я в 23 года - это был 1981-й - начинал в одном театре, а сейчас он совершенно другой. Более агрессивный, импульсивный, молодой. - Глупо задавать вопрос о том, почему всю жизнь служишь в одном театре? - А какая разница? Ну, другой театр чуть опережает, чуть отстает. Все это развитие я могу проследить, прожить в моем театре - столько, сколько бог даст. Есть режиссеры, которые предлагают то, чего я никогда не пробовал, как Искандер Сакаев. Ощущение новизны никуда не исчезает. - Юрий Семенович Копылов говорил, что только в театре настоящая жизнь… - Просто страсть, любовь, ненависть на сцене сконцентрированы, поэтому они такие яркие. Театр должен быть чуть-чуть выше жизни. Тогда зритель видит то, чего не видел или что хотел бы видеть в своей жизни. Мне кажется, поэтому профессия актера сродни профессии доктора. - Можно научить любви к сцене? - Научить можно пилить-строгать. Ты либо любишь, либо нет. Это относится и к профессии, и к человеку. Надо просто честно относиться к делу. Не жалея себя. Педагоги в театральном училище нам говорили: мы вас ничему не научили, дали только основу - дальше работайте сердцем. Актеры срывают себе глотки, нервы, рвут сердца… Поэтому среди артистов столько сердечников, гипертоников. - У тебя же тоже были проблемы с сердцем… - И после этого ничего не изменилось. Не могу плюнуть, мол, буду спокоен. Тогда - надо уходить. Но лучше умереть на сцене. - Не надо! Мог бы чем-то пожертвовать ради театра? - А зачем? Уж совсем-то фанатиком не надо быть. Мы же все живые люди. Но передо мной и никогда подобного выбора не стояло. - Вы с актрисой Фаридой Каримовой вместе уже 37 лет. Как сохранить любовь? - Рецептов не знаю и не имею права их давать. Как говорит Дон Жуан в «Завещании», жизнь познается жизнью. Самое главное, что Фарида понимает меня во всем. И многое прощает. А самое сложное - это простить… Татьяна АЛЬФОНСКАЯ