Звезда и порядковый номер. Есть ли место душевнобольным в благополучном месте
А вообще-то эпилепсией страдали, как говорят, и Юлий Цезарь, и Петрарка, и Сократ. Сложное, загадочное заболевание, вызывающее припадки (на Руси его называли падучей, а в Греции «божественной болезнью»), само по себе, конечно, не способно разрушить ничью жизнь. Тем более жутко выглядит история Елены Сайфулловой из Карсунского района, и в этой истории самая дремучая нетерпимость переплелась с безразличием и жестокостью как людей, так и судьбы. Село Малое Станичное Карсунского района, в котором теперь живет Елена, уходит в небытие. Вдоль центральной улицы пустые, покосившиеся и уползающие в озеро зернохранилища, дома опасно накренились к центру. Кажется, еще десятилетие, и маленькое озеро, почти лужа, поглотит село без остатка. Как ископаемые стоят среди деревянных сооружений несколько каменных домов еще советской постройки, не успевшие разрушиться со временем. Есть и «случайные гости» - несколько аккуратных домиков с сайдингом, наиболее обжитые во всем Малом Станичном. Раньше здесь был колхоз, теперь живут пенсионеры да вахтовики. А вот и дом, в котором живет Елена. Внутри нестерпимо холодно - топится он один раз в день. Бедно. В книжном шкафу - Евангелие, на стене - нарисованный детской рукой (позже мы узнаем, что это была рука самой Елены) календарь на 2018 год. На окнах - занавески с православными крестами. Правда, кто-то по невнимательности повесил их неправильно и крест получился перевернутым. Мои университеты Елена Сайфуллова родилась в Сибири в 1968 году. У ее матери было шестеро детей - и все они оказались в детских домах. Как именно это произошло, женщина не помнит. Маму при этом не лишали родительских прав. В детском доме и началась история Елены. Ей поставили диагноз «эпилепсия» и определили здорового в остальном ребенка в спецучреждение. - Я не могла терпеть насилие. Нас избивали и постоянно кормили таблетками вне зависимости от диагноза. Аминазин, сульфазин под лопатки (мощные нейролептики. - Прим. авт.), - рассказывает женщина. - К нам приезжали корреспонденты, и кто-то из детей проболтался, как нас «лечат». Его закрыли в подвал, нас - в процедурку. Как шло обучение, раз уж это все-таки школа? На уроках класс спал под сильными наркотическими средствами. Учебы никакой не было. Эпилепсия не имеет последствий (в 99% случаев) для интеллекта, человек с ней может стать и рок-звездой, и ученым (разве что машину ему водить не дадут из-за припадков). Но само по себе это «лечение» нанесло Елене сильнейший ущерб - определяли с эпилепсией, а следствием стали нарушения интеллекта. Читать, считать так и не научили толком. - Потом меня увезли в поселок Борзас. Один корпус ползуче-лежачий, другой - «игровой», то есть подвижный. На улицу не выпускали никогда. Последний мой «этап» - Юрга. Запомнила оттуда карцер. Да, детей там продавали - кого насиловать, кого работать. Мне сделали наколку: звезду и порядковый номер, чтобы по этой наколке (на предплечье) нас искали. Я ее потом выжгла. И решила бежать. Елена не рассказывает этого «под запись», но перед побегом над ней надругался один из охранников. Впрочем, в Сибири ребенку далеко не уйти. Испуганную девочку подобрала бабушка. Она сделала ей инвалидность и удочерила. Поступила по-христиански, но по бумагам усыновление оформить не смогла. Бабушка с трудом научила читать. Обмани меня Бабушка выдала Елену замуж, жениха девушка выбирала сама. Он и увез ее в деревню в Ульяновской области - Татарские Горенки. Родители молодого человека стали требовать ее принять ислам. Да и вообще как-то сразу русскую, да еще и больную, невзлюбили. Скорее,в горе, чем в радости, они прожили 20 лет. - Мои многочисленные новые «родственники» пьянствовали каждый день. Муж жил на мою пенсию по инвалидности, - рассказывает женщина. - Держали скотину, я посла овец. Я для них была никем, потому что русская, потому что не одна из них. У пары родился сын, который долгие годы был единственной радостью Елены, прошедшей через ад. Муж умер в 2006 году, и ее с сыном (ему к тому моменту уже было 19) выкинули на улицу. С сыном женщина и скиталась, он трудился, снимали квартиры, да только через год сын утонул. И Елена осталась одна. - Меня отправили в психиатрическую больницу, после того как он умер, - вспоминает она, - в 2007 году, накачали галоперидолом и все. Вспомнилось детство. Елена осталась без ничего. В больнице она встретила бабушку-пенсионерку, которая приютила ее. Это она поселила женщину-инвалида в дом в Малом Станичном - свой, старенький. Такой вот путь - от протянутой руки до протянутой руки. Безумие - в кабинетах Осталась прописанной Елена у родственников мужа, несмотря на то, что дома там уже нет. А все потому, что изба, в которой она живет сейчас, не приватизирована, как и большинство домов в Малом Станичном. Из-за отсутствия прописки у Елены множество проблем - дрова-то получить целое приключение. От того и топит один раз в день. Живет на пенсию. Половина ее уходит на продукты, половина - на лекарства. Бесплатные рецепты, говорит, делала один раз - в аптеке ей сказали, что «нужны деньги», а сама она считать их не умеет, не научили толком. Елена хотела бы иметь собственное теплое жилье, хотя бы быть прописанной где-то, да только льготами ей воспользоваться не удается. Официально ее никто не удочерял. По бумагам она просто сбежала и все. Более того, из Юрги ее по бумагам отправили еще в один сибирский интернат - без нее самой! В нем женщина, разумеется, никогда не была. - Я даже не знаю, что это за место, - говорит она. - Мы сделали туда запрос, и нам ответили, что такая там не существовала. Обращались ко всем подряд. Знаете, что говорят? Говорят, «вам уже столько лет, какая квартира сиротам, вам уже и не нужно и не положено». Дом престарелых? Я уже через это проходила. Там все будет то же самое. Аминазин уничтожил все мои мозги, а что уничтожат здесь? За что, ради чего была разрушена ее жизнь? Ради чего ребенка намеренно превращали в ничто, разрушали его разум? Из-за бумаги с надписью «эпилепсия»? Из-за того, что эпилепсия - это душевное заболевание, а душевнобольным не было места в благополучном обществе? Что за дремучая семья не приняла ее из-за национальности, вероисповедания? Почему после смерти сына ее опять начали «прокапывать»? Все это могло бы быть дурным кошмаром, но документы у женщины на руках. Елена пытается жить, хотя бы теперь. Вглядывается в солнце, рисует детские рисунки на 50-м году жизни и, кажется, не задумывается над тем, что теперь (последствия лечения!) у нее целый ворох хронических заболеваний вплоть до диабета. Что она видела за свою жизнь? В чем была ее вина? В доме нестерпимо холодно и колышутся занавески; с маленькой кошкой на руках Елена провожает нас в путь. Она, наверное, верит, что рано или поздно к ней придут счастье и покой. Андрей ТВОРОГОВ