Мнения: Святослав Голиков: Весна на Донбассе

Два года назад, поздним вечером 30-го апреля 2014 года, наша группа добровольцев из крымского ополчения прибыла в Станицу Луганскую, а утром следующего дня мы уже были в здании СБУ в Луганске. Почему мы поехали? Два года назад, поздним вечером 30-го апреля 2014 года, наша группа добровольцев из крымского ополчения прибыла в Станицу Луганскую, а утром следующего дня мы уже были в здании СБУ в Луганске – «Коробочке» или «Избушке», как его называли местные ополченцы. Почему мы поехали? Да потому что тогда, в марте-апреле 2014-го, мы воспринимали Крым и Юго-Восток как единую территорию «Русской весны». В Крыму «Русская весна» уже победила, а на Юго-Востоке она была в разгаре, и мы ехали к своим, которым нужна была помощь. Весь апрель мы следили за новостями из Харькова, Одессы, Запорожья и других городов, народ в Симферополе собирался на площади Ленина перед зданием Совета Министров на митинги в поддержку Юго-Востока, ребята из крымского ополчения массово рвались в Донецк и Луганск, штаб Народного ополчения в Симферополе координировал отправку добровольцев. Одной из таких групп добровольцев была наша. Стремление было одно – поможем, чем сможем. Как говорят некоторые граждане, ага, теперь мы знаем, кто разжег войну на Донбассе! Особенно после того, как один небезызвестный человек выдал откровение, что это он нажал на спусковой крючок гражданской войны, любезно предоставив альтернативно мыслящим железобетонный – с их точки зрения – аргумент в бескомпромиссных сетевых битвах с агентами Путина. Я понимаю, что факт начала гражданской войны все-таки на киевском Майдане, целенаправленно расколовшем страну, для этих граждан неочевиден. Ну, никак не укладывается в их голове, что на Украине были люди, которые не хотели менять память о своих дедах, героях Великой Отечественной, на кружевные трусики, для которых красное знамя Победы – это святое, а Бандера и Шухевич – враги, у которых хватило мужества сказать «онижедетям» и хунте – нет, ребята, мы с вами не согласны. Майдан, помимо кружевных трусиков, попытался навязать всей стране категорически неприемлемую для очень многих ее граждан идеологию, причем, отнюдь не полемически, а, образно говоря, огнем и мечом, но для светлолицых граждан во всем все равно виноват Путин с его  «наемниками» и местная «вата». Да леший с ними… Они всегда будут ставить телегу впереди лошади, и, поминая пакт Молотова-Риббентропа, упорно забывать про Мюнхен. Кстати, вы знаете, как проводится антитеррористическая операция? Вы понимаете, что огнем артиллерии и РСЗО, а также бомбоштурмовыми ударами незаконные вооруженные формирования накрываются, как правило, на открытой местности, а в захваченных террористами населенных пунктах применяется иная тактика? Вокруг такого населенного пункта создается плотное кольцо оцепления, как правило, из внутренних войск, а в самом населенном пункте работают подразделения специального назначения при поддержке легкой бронетехники и с применением различных спецсредств, локализуя и ликвидируя группы террористов. Точечные артиллерийские или бомбоштурмовые удары (для обитателей виртуальных танков с полутораметровой броней повторяю – точечные!) в населенном пункте могут наноситься по местам локализации крупных групп террористов при условии, что террористы не удерживают заложников. А теперь вспоминаем, как против полусотни крымских «террористов» и нескольких сотен примкнувших к ним местных добровольцев в Славянске нагнали, помимо спецназа СБУ и Нацгвардии, кучу армейских подразделений, в том числе с тяжелой бронетехникой, и начали бить по городу из крупных калибров. Просто классика антитеррора! А что такое полсотни человек, пусть хорошо вооруженных и подготовленных, но все-таки полсотни – полсотни, Карл! – для города с населением более ста тысяч человек? Да, если бы они действительно были террористами, то шухер, конечно же, можно было навести знатный. Но они взяли власть в городе и стали его удерживать. Полсотни человек! Возможно ли это без поддержки населения? Я сомневаюсь. Вспомните рейд Басаева и Хаттаба в Дагестан. Крупное – порядка полутора тысяч человек – вооруженное формирование смогло взять под контроль пару сел, а на остальных споткнулось. Несколько дней, до подхода наших спецов и армейцев, их напор сдерживали местные ополченцы и милиция. Очень хорошо по поводу пришедшей в Славянск «крымской» группы сказал в интервью Захару Прилепину Андрей Бабицкий (да-да, тот самый! – кстати, очень интересное интервью, рекомендую): «Попробуйте Яроша запустить с 48 людьми в любой русский город. Где-то я прочел сегодня на Фейсбуке такую идею. И что? Моментально от него останется мокрое место. То есть – здесь свои пришли к своим. Они были единым целым […] Люди просто поднялись против майданного нацизма». Так вот, подтверждаю – без массовой поддержки людей мы бы не сделали ничего. А, ну да, будь мы на самом деле террористами, наделали бы много шуму, получили необходимый резонанс, да и свалили по-быстрому. Если бы, конечно, успели. В Луганске нас, правда, встречали местные «террористы». Просто в невообразимом количестве. Аж целых несколько сотен человек на весь Луганск. Да, против такой силищи, бесспорно, надо было подтягивать армейские бригады с тяжелым вооружением и штурмовую авиацию. Но вот, опять же, с населением выходит незадача. Воспринимали нас, почему-то, совсем не как террористов, относились как к родным, помогали, чем и как могли, понимая при этом, что идут на очень большой риск. Причем помимо каких-то чисто материальных вещей типа еды, сигарет и теплой одежды, лично я часто встречал проявления обычной человеческой заботы – то Леся, комендант блокпоста «Крест» на въезде в Красный Луч, говорила: «Ты уже на ногах еле стоишь, иди спать» или «Сначала поешь, потом на пост», то Паша, местный краснолучский парень, приглашал к себе домой помыться-постираться. И таких примеров множество. Да и явка народа на референдуме о независимости тоже была значительной – подтверждаю как очевидец. В общем, на лицо был массовый коллаборационизм местного «ватного» населения в отношении «русских оккупантов». При этом у событий на Юго-Востоке была своя специфика, в силу которой очень многое пошло не так, как хотелось бы. О геополитике и интересах крупного бизнеса говорить не буду. Скажу о другом важном обстоятельстве, которое повлекло за собой массу нестыковок, противоречий и сложностей.  Мы начали понимать это практически сразу, когда вечером 30-го апреля попали в Станицу Луганскую и пообщались с местными ополченцами. Они говорили о Болотове и Мозговом, о разных центрах силы, о том, как все мутно и непонятно. Затем, уже располагаясь в здании СБУ в Луганске, мы в течение нескольких последующих дней воочию убедились в том, насколько все «мутно и непонятно» на самом деле. Немного позже, когда мы с товарищем работали на блокпосте «Крест», состоялся один интересный разговор. Нас, вне зависимости от того, откуда мы родом, воспринимали как «крымских», и местные ребята попросили меня, как «крымского», рассказать о том, как было там, и о моих впечатлениях от того, что происходит здесь. Я рассказал, и ребята задумчиво покачали головами. При сходном векторе настроений и устремлений массы людей, что в Крыму, что на Юго-Востоке, контраст с Крымом был разительный. И дело было не в отсутствии здесь, на Донбассе, «вежливых людей». Крыму повезло не только с «вежливыми». Крыму повезло с руководством. Аксенов смог стать человеком, который обеспечил централизованное управление процессами и достаточно четкую координацию действий. Я понимаю, что сложно было найти фигуру, сопоставимую с Аксеновым, на весь Юго-Восток, но даже в масштабах одной Луганской области ничего подобного не было. В Луганске был Болотов, в Алчевске – Мозговой, в Антраците – Козицын. У каждого свои планы, свои интересы, свои бойцы. А под каждым из них – командиры среднего звена, и у некоторых из них тоже были свои планы, свои интересы и свои бойцы. И все это называлось Объединенной Армией Юго-Востока. По факту же никакой «объединенности» не было и в помине. По сравнению с Крымом в плане общей организации, координации и взаимодействия на Донбассе был бардак и хаос. Во-первых, это касалось идеологии сопротивления. Простых людей однозначно объединяло категорическое неприятие одновременно неонацистской и антисоветской идеологии победившей в Киеве «революции». Отсюда и упорная борьба за памятники Ленину, которые «бандерлоги» хотели повалить, а наши – отстоять, и тот факт, что главными символами протеста Юго-Востока стали, наряду с российским триколором, георгиевские ленточки и знамя Победы. Ленточек, кстати, хватало не на всех, поэтому многие ополченцы в Луганске в качестве отличительного знака надевали нарытые из закромов советские красные звездочки, пионерские и октябрятские значки. Что характерно, еще одним символом антимайданного сопротивления в Луганске стал снятый с постамента, отремонтированный и поставленный в строй танк Победы – сохранившаяся со времен Великой Отечественной «тридцатьчетверка». Однако поскольку майданная идеология носила еще и откровенно антирусский характер, в идеологию сопротивления в качестве симметричного «нашего ответа Чемберлену» вклинился и русский национализм, местами балансирующий на грани нацизма. Более того, к процессу с нашей стороны подключились и откровенные нацисты, абсолютно не скрывавшие своих идеологических предпочтений. Ну и какой тут к лешему единый антифашистский фронт, когда часть выступавших на нашей стороне людей сама была готова валить памятники Ленину и считала героями бойцов РОА и казачьих частей вермахта? Зато, какой это был подарок для СМИ на той стороне! Понятно, что они в любом случае называли бы всех нас фашистами, ибо такова руководящая линия, но здесь, извините, товар был представлен всем своим нордическим лицом. Во-вторых, отсутствие единого руководства не только вызывало полнейшую несогласованность в планировании и координировании действий, но и имело следствием жесткое противостояние, вплоть до грызни, между командирами ополчения. В качестве весьма показательного примера, расскажу об одном эпизоде. Ближе к двадцатым числам мая в силу ряда обстоятельств (о них я расскажу ниже) командиром нашей «крымской» группы было принято решение выходить из состава подразделения атамана Петрова, в составе которого мы работали в Луганской области, к тому моменту уже ставшей Луганской Народной Республикой, и уходить на Славянск. Через штаб Народного ополчения в Крыму командир нашей группы получил контактный номер человека из Славянска, который назвал себя представителем штаба ополчения. Созвонился. Поговорил. Впал в задумчивость. Позвонил в Крым. После разговора со штабом объявил приказ – выходить за «ленточку», возвращаться в Крым. Затем, в ответ на наш возмущенный протест, он все объяснил. Заместитель, с которым он общался, сказал следующее: мы вас не знаем, если хотите работать с нами, вам, в качестве предварительного условия, надлежит выполнить наш первый боевой приказ – арестовать Болотова и Мозгового как предателей. Передав содержание разговора в штаб, командир получил указание – валите оттуда на хрен. Такие вот дела. В-третьих, по причине всеобщего разброда на Донбассе во всей красе проявились разнообразные прелести махновщины, ибо в ряды сопротивления пришли, к сожалению, не только идейные люди. В то время как ребята в Славянске воевали, в Луганске, где фаза активных боевых действий еще не наступила, шла фаза активного передела собственности – и это на фоне тревожного ожидания приближающейся войны, когда со дня на день ждали то прорыва подразделений ВСУ из Луганского аэропорта, то высадки десанта с «вертушек», то удара с воздуха, то наступления на город моторизованных колонн. Если на низовом уровне дело ограничивалось отжимом денег и автомашин, то на более высоких уровнях некоторые персонажи отжимали объекты частного бизнеса и промышленные предприятия, а также занимались «оптимизацией» оружейных потоков. В арсенале СБУ в Луганске на момент его захвата митингующими 6-го апреля 2014 года было, насколько мне известно, как минимум, несколько тысяч единиц стрелкового оружия, но люди на блокпостах стояли с дубинами и охотничьими ружьями (на блокпосте «Крест», кстати, на нас, двух приданных автоматчиков, люди чуть не молились, хотя мы все понимали, что в случае чего-то серьезного все, что мы сможем сделать, это прикрыть отход безоружных гражданских). Так вот, оружие это изначально было, но уже к моменту нашего прибытия его как-то вдруг не стало (для нашей группы с трудом наскребли из остатков). Причем, что характерно, исчезло оно в каком-то совершенно неведомом направлении, так как численность вооруженных ополченцев, подчиненных непосредственно Луганску, в течение последующих пары недель не возросла. Добровольцам с блокпоста «Крест», в середине мая изъявившим желание ехать в Славянск, выдавали оружие в Антраците, хотя они, по логике, подчинялись Луганску и, соответственно, Луганск и должен был их обеспечивать. Зато спустя некоторое время оружие нашлось для сотни срочно амнистированных «сидельцев», которые поступили на службу в подразделение атамана Петрова после того, как вслед за нашим отъездом люди от него стали коллективно переходить к Козицыну по причине уже практически неприкрытого превращения подразделения гражданина Петрова в ОПГ. Этим обстоятельством, в первую очередь, и было вызвано наше намерение выйти из подразделения и идти на Славянск. Первый звоночек прозвенел, когда пару наших бойцов вместе с группой местных ополченцев сдернули на проведение очень боевой операции – как оказалось, надо было взять под контроль один заводик. В ходе операции группа столкнулась с непредвиденным обстоятельством – пострадавшая сторона вызвала группу поддержки, в состав которой входили два других наших «крымских» бойца (кстати, нашу «крымскую» группу регулярно раздергивали по парам-тройкам, но формально мы все-таки подчинялись Петрову – в общем, представляете себе степень организационного бардака). До стрельбы тогда, слава Богу, не дошло, спор «хозяйствующих субъектов» каким-то образом разрулился. А вторым, и последним, звоночком стало поручение гражданина Петрова одному из наших бойцов ликвидировать двух человек в Красном Луче – местного судью и председателя местного законодательного собрания, которые мешали Петрову полностью подмять под себя город. Боец, естественно, отказался. Поручение переадресовали другому бойцу, который тоже отказался. Тогда, как мы поняли, встал вопрос о зачистке нашей группы, и нам пришлось крайне оперативно соображать, как быть дальше. Что интересно, информацию о нашем отъезде в Славянск – уже после принятия окончательного решения на выход за «ленточку» – мы слили одному из помощников Петрова, и, как мы потом узнали от товарищей в Красном Луче, за нами по харьковской трассе была послана ликвидационная команда из восьми человек. Эта команда попала в засаду и была уничтожена. Либо их приняли за нас, либо это была какая-то другая засада… А мы в ту ночь уходили в противоположном направлении, чтобы вернуться спустя месяц в составе уже другого подразделения и на другой участок. И все-таки, несмотря на всю эту грязь, в сердце остались очень светлые чувства от той весны на Донбассе. В первую очередь я всегда буду вспоминать не примазавшихся к нашему делу уродов, а своих боевых товарищей, местных, донбасских, с которыми мы сдружились, и всех тех простых людей, которые с огромной теплотой относились к нам, помогали и заботились, плакали, обнимали и крестили, провожая нас на боевые выходы, надеялись на нас. Для меня, никогда до того времени не бывавшего на Донбассе, эта земля и эти люди стали родными. Уроды попадаются везде и всегда – такова жизнь, но никакое проявление уродской натуры не перечеркнет того душевного порыва, которым было тогда охвачено огромное множество людей. Настоящих и честных. Мне никогда не забыть этой «Русской весны» цвета георгиевской ленты и красного знамени Победы.

Теги:  Донбасс, ЛНР, Русская весна