Политика: Государство дает окорот и «свободным художникам», и зарвавшимся «хунвейбинам»
0
Ряд последних комментариев, которые дает государственная власть по поводу связанной с насилием гражданской активности, посылает важнейший сигнал обществу. Похоже, власть долго искала и наконец нашла те границы, которые будут считаться допустимыми при реакции возмущенной общественности на раздражающие ее публичные выступления. Освобождение из колонии Алексея Гаскарова, осужденного по делу о беспорядках на Болотной площади и отбывшего 3,5-летний срок, случайно совпало с бурной общественной дискуссией о месте и роли искусства в жизни страны, инициатором которой стал Константин Райкин, выступив на VII съезде Союза театральных деятелей России.
Несмотря на, казалось бы, тотальное различие данных событий, между ними есть общий аспект, который резко актуализировался в российском общественном сознании в последнее время. Речь идет о статусе насилия в обществе и государстве.
Ситуация примечательна еще и тем, что параллельно с обществом свой – в достаточной степени обновленный – подход к данной проблеме нащупывает и государство.
Классическая максима утверждает, что «государство обладает монополией на насилие». Однако реальность, разумеется, сложнее. Насилие, в том числе физическое, является неотъемлемой частью жизни общества. Просто каждое государство определяет для себя, до какой степени оно готово поделиться этой своей монополией с гражданами в их частной и общественной жизни. Например, в Скандинавии даже легкий шлепок ребенку может обернуться серьезными проблемами для его родителей. Для России это нонсенс. В то же время у нас до недавнего времени убийство при самообороне практически гарантировало наказание защищавшегося, так что свежие прецеденты, демонстрирующие определенную смену государственного подхода к данной проблеме, позитивно воспринимаются обществом.
Отдельной большой проблемой, к которой государство вынуждено определять свое отношение, является насилие в общественно-политической жизни. Где проходит грань, которая отделяет приемлемые формы выражения своей гражданской позиции от недопустимых?
Именно эта проблема оказалась в фокусе и дела Гаскарова, и возмущения деятелей искусства, столкнувшихся с общественным недовольством относительно их творений.
Ситуация тем более непроста, что последние годы отмечены, с одной стороны, политической либерализацией (что выразилось, среди прочего, в смягчении соответствующего законодательства), а с другой, заметным ростом активности гражданского общества. Государство же, сказав «А», вынуждено говорить «Б» и определять свое отношение к проблемам применения насилия гражданами в процессе общественно-политической деятельности в новых условиях.
Дело Гаскарова (и в целом «Болотное дело») и весьма жесткий комментарий пресс-секретаря президента об акции активистов организации «Офицеры России» в отношении выставки «Джок Стерджес. Без смущения» определяют те ключевые рамки, которые государство выставляет своим общественно и политически активным гражданам для выражения своей позиции.
Приговоры по делам о беспорядках на Болотной площади однозначно продемонстрировали один из главных принципов любого государства, заинтересованного в самосохранении: насилие в отношении представителей власти и правоохранительных органов недопустимо, не может быть оправдано никакими самыми высокими идеалами и самыми лучшими намерениями и карается безоговорочно.
Кстати, возникает любопытный – и уже чисто гипотетический – вопрос. Суд вынес решение в отношении Алексея Гаскарова в августе 2014 года, то есть уже после того, как евромайдан на Украине наглядно продемонстрировал, к чему ведет попустительство власти общественному насилию – как вообще, так и в отношении сотрудников правоохранительных органов. Возможно, не будь у России перед глазами совсем свежего украинского примера, приговор Гаскарову и его товарищам был бы несколько мягче.
Однако, если политическая борьба с применением насильственных методов является для большинства людей бесспорно неприемлемой, то в случаях общественной активности в других сферах жизни общества ситуация выглядит более противоречивой. Возможно, именно с этим связано, что до недавнего времени российское государство занимало не вполне однозначную позицию.
За последние годы большое количество событий культурной жизни вызвали резко негативную реакцию общественных активистов: от постановки «Тангейзера» в Новосибирске до упомянутой выставки Стерджеса. А активизация гражданского общества вылилась в акции протеста, причем ряд из них получили серьезный резонанс своей эпатажностью и, по сути, насильственностью. Тут отметились и «Офицеры России», и казаки, и активист с «неизвестной жидкостью».
Данные радикальные акции протеста получили определенную поддержку в обществе. Это можно объяснить усталостью россиян от засилья «искусства не для всех» с явной антироссийской и русофобской направленностью, да еще и финансируемой за счет бюджета, что стало нормой за последние три десятилетия.
Государство же на прошедшие акции реагировало вяло, что даже породило обвинения в адрес Кремля в среде либеральной оппозиции в создании отрядов хунвейбинов. Однако, похоже, период неопределенности подходит к концу.
Комментарии Кремля о «хулиганской выходке» активистов «Офицеров России», перекрывших вход на выставку Джока Стерджеса, а также призыв к лидеру мотоклуба «Ночные волки» Александру Залдостанову (Хирургу) извиниться за высказывания в адрес руководителя театра «Сатирикон» Константина Райкина недвусмысленно дают понять, что государством устанавливается граница неприемлемости подобного поведения.
Однако художникам, жаждущим абсолютно свободного творчества вне всяких рамок и ограничений, вряд ли стоит радоваться.
В текущей публичной дискуссии второй, а вернее даже первой претензией творческой интеллигенции, выраженной среди прочего и в свежем выступлении режиссера Андрея Звягинцева, является возрождение цензуры в России и контроля государства над творчеством. И впервые за очень долгое время российское государство не только не оправдывается, а прямо заявляет свое право указывать художникам – на том простом основании, что оно их финансирует.
Государство возвращает себе контроль в обеих областях. Есть подозрение, что следующие активисты, которые рискнут провести радикальную акцию протеста по какому-то громкому поводу, столкнутся с весьма жесткой реакцией государства. Это будет наглядный урок всем, кто не понимает слова.
Теги: выставки, насилие, современное искусство, беспорядки на Болотной