«Нет цели завещать что-то миру»: Адабашьян — о дружбе с Крючковой, современном кино и искусственном интеллекте
80-летие отмечает 10 августа кинодраматург, режиссер, художник-постановщик и актер Александр Адабашьян. «Вечерняя Москва» побеседовала с юбиляром накануне дня его рождения.
Побывав на недавней пресс-конференции Александра Адабашьяна, я была несколько удивлена тем, что никаких четких пиар-задач виновник торжества перед собой не ставил и проходило мероприятие в довольно редком формате «просто разговор по душам» с пришедшими на него журналистами.
— Александр Артемович, так и было, я ведь не ошибаюсь?
— Идеи завещать что-то миру или просветить человечество в канун юбилея у меня точно не было. Да, просто отвечал на вопросы и делился новостями. Например, относительно недавно я сыграл в фильме Андрея Зайцева «Двое в одной жизни, не считая собаки». Моей партнершей была Светлана Крючкова, мы играли двух старикашек — питерских интеллигентов, которые оказались предоставлены сами себе, — их дети и внуки уехали за границу, как у многих пенсионеров, у них минимальный круг общения, вот такое существование.
В широкий прокат фильм пока не вышел, но по фестивалям катается — получили призы зрительских симпатий и за лучшие актерские работы. Это было в Сочи на Евразийском фестивале, в Сростках на Шукшинских днях и на ММКФ. Сниматься решил в основном из-за Крючковой, мы уже играли супругов, дворецкого Бэрримора и его жену в «Собаке Баскервилей». Я неоднократно бывал на ее поэтических вечерах — она выстраивает очень интересные программы, читает Цветаеву, Ахматову, Пастернака, Петровых, рассказывает творческие и биографические обстоятельства создания тех или иных произведений, а ее младший сын аккомпанирует на акустической гитаре. Он окончил по этой части консерваторию. Мне было интересно работать с режиссером, задачи ставил подробно, точно, бесконфликтно, ну и вообще понравился этот сюжет — довольно нетипичная для сегодняшнего кинематографа камерная лента, без искусственного интеллекта, спецэффектов, остросюжетности, претензии на политическое высказывание.
Дмитрий Харатьян: интервью о сериале «ВИА «Васильки»
— Считаете, что это и есть основные приметы актуального кино? Камерный «человеческий документ» в дефиците?
— Это сегодня не в тренде. Но призы зрительских симпатий — очень красноречивая история, подходят, благодарят, но в основном это публика 40 плюс, которая привыкла к такому общению с искусством. А что до актуального кино, то мы его видим на платформах. Режиссер, называющий себя Колей, Васей или Мишей, снимает детектив. Главная героиня — гламурная сыщица-блондинка — живет в двухэтажной квартире, ездит на очень дорогой машине и носит на работу вечернее. Ей пишут, чтобы она «срочна прибыла». Она едет расследовать дело в другой роскошный дом, и там на зеркальном полу в красивой позе лежит другая гламурная блондинка в вечернем и в луже крови... Вскоре находится гламурный убийца. А вот жизнь гламурной сыщицы: у нее прекрасный муж, но с ним сложные отношения, и красавица-дочь, но в сложном возрасте...
Это не мое старческое брюзжание, это веяние времени, которое пришло оттого, что в творческих вузах обучение стало платным, поэтому в режиссеры идут не те, кто талантлив, а те, у кого есть обеспеченные родители.
— Искусственный интеллект в кино — это мертворожденная идея?
— Вовсе нет. Скорее мертворожденная идея — само кино. Это искусство, у которого есть дата рождения, а стало быть, должна быть и дата смерти. У Льва Толстого есть такая замечательная формулировка, что жизнь не заканчивается смертью, а видоизменяется. Как завоеватель мира кино родилось как черно-белый аттракцион, он совершенствовался во времена Чарли Чаплина, Мэри Пикфорд, Бастера Китона. Когда появился звук, Тынянов написал, что он убил кино — ведь это был другой мир, отличный от того, в котором мы живем, это условность приближала его к искусству — как музыку, как театр. Следующим этапом появился цвет, сказали, это полная катастрофа. Так что с искусственным интеллектом кино будет прекрасно сосуществовать, но это будет уже что-то другое.
— Полностью продюсерское?
— Может быть. А зачем нужен режиссер и актеры, когда ИИ может нарисовать Мэри Пикфорд и Чаплина и они будут играть в вашем фильме? ИИ напишет и сценарий, ориентируясь на то, что имеет успех в прокате. Сейчас это делается с невероятной скоростью, мне показали — три-четыре минуты и скелет будущего блокбастера готов: любовь, секс, насилие, запутанная фабула. Вот это мы будем смотреть, но некоторое время, потом мода сменится.
Мода вообще часто построена на какой-то глупости, вот сейчас каких-то кукол лабубу надо обязательно на ручке сумки носить, вот откуда это берется? Есть система внедрения, и она работает деликатно — сначала какая-нибудь блогерша с ней появляется на светском приеме, потом другое модное существо с этой куклой разговаривает на камеру, а потом они рассылаются в красивой коробочке, но что в ней, неизвестно — киндер-сюрприз. Открываете, вам повезло — там кукла, которая стоит больших денег, хотя непонятно, почему она их стоит, никакой художественной ценности лабубу не представляет.
— Тогда вопрос к вам как к художнику: сейчас эстетские времена или не очень? Вообще ведь куда ни придешь, везде красиво — дизайнерской отделке подвергается каждая столовка.
— Недавно прочитал рецензию на «Хованщину»: спектакль красивый, но слабое место — музыка. Музыка «замшелого композитора» Мусоргского просто выпала из смелого рисунка постановщика, перенесшего действие на концептуальный пункт вторсырья. А ведь все очень эстетично, все аллюзии на месте, но нет души. Эстетика бывает внешней, бездушной. Это форма без содержания. Как-то я вычитал у князя Волконского, который в свою очередь цитировал Диккенса, путешествовавшего по США: «Миссия Америки опошлить Вселенную». И ей это удалось, все нынешние тренды — это, как правило, цветущая пошлость.
— Вы много говорили о любимых книгах. За современной прозой следите, что-то интересное попадалось?
— Попадалось, но не часто. Пробовал читать наших молодых скоропишущих дам, которые пишут по роману в неделю, но не смог. Пробовал читать иностранцев, каких-то модных японцев, но тоже не пошло. В общем, последняя из понравившихся мне книг была прочитана два дня назад — Антон Павлович Чехов, читал до четырех часов ночи. Телевизор тоже не включаю. Разве только новости и спорт.
— Почему?
— Боюсь. Тут включил, а там какой-то наш триумфальный артист открывал дверь Джорджу Клуни и с акцентом произнес: «Ай эм рашен мафия», — у него уже контрактов на пять лет вперед. Вот это просто эталонная пошлость.
— В заключение «юбилейный» вопрос. Вы известны как сценарист, режиссер, актер, художник, кем себя считаете в большей мере?
— Даже не знаю. Когда как. Для меня процесс важнее, чем результат. Иногда процесс не принес результата, но если ты полгода провел с интересными людьми за интересным занятием, это важнее, чем если тебя узнают на улицах.
Яркие актерские работы:
- Раба любви (1975): режиссер немого кино;
- Пять вечеров (1978): Михаил Тимофеев, главный инженер;
- Родня (1980): Саня, официант;
- Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Собака Баскервилей (1981): Бэрримор, дворецкий;
- Полеты во сне и наяву (1982): скульптор.
Ранее «Вечерняя Москва» пообщалась с еще одним известным юбиляром — 9 августа народному артисту РФ, актеру театра, кино и телевидения, педагогу, ректору Театрального института имени Бориса Щукина Евгению Князеву исполнилось 70 лет. Он рассказал «ВМ» о руководстве вузом, театре и немного о личном.