«Чтобы не идти в армию, надо туда не идти». Как петербуржцы годами избегают воинского призыва

После объявления мобилизации тысячи мужчин спешно покидают Россию. Другие остаются в стране — часть из них готовится к встрече с военкоматом и гуглит, где купить бронежилет и кнопочный телефон, а часть выбирает скрываться от повестки.

В России действуют две статьи за уклонение от призыва: административная со штрафом 500–3000 рублей и уголовная с максимальным наказанием — до 2 лет лишения свободы. Какую из них применят в конкретном случае, зависит от обстоятельств.

«Бумага» поговорила с двумя петербуржцами об их опыте уклонения — они рассказывают, как безопаснее передвигаться по городу и что отвечать полицейским на улице.

Петербуржец
21 год

— Еще в школе я решил, что в армию не хочу, а никакие взятки и покупки военного билета не рассматриваю — не хочу поддерживать взяточную систему, да и не доверяю им [людям, которые это организовывают]. Один мой товарищ, откосивший до 27 лет, сказал очень простую истину: «Чтобы не идти в армию, надо туда не идти». Поэтому я уже полтора года действую по этому принципу, просто уклоняюсь [от призыва].

Каждый призыв к моей бабушке стабильно приходят повестки и сотрудники военкомата. Она им говорит, что я давно уехал из города и ей неизвестно, куда именно. Сам же я в это время живу в соседнем дворе. Работаю неофициально, при устройстве договорился об этом с работодателем. В моем окружении все относятся [к моему выбору] положительно, нет людей, поддерживающих обязательную воинскую службу.

По городу я перемещаюсь только на велике, общественным транспортом не пользуюсь. Могу дать совет поступать так же: велик делает вас невидимым для любых сотрудников полиции, будь то ППС или ДПС.

Абсолютно точно не стоит оставаться по месту прописки и тем более подписывать повестки. Что бы кто ни обещал, никогда и ни за что не нужно ходить в военкомат. Вот будет мне 27, тогда я к ним приду и заплачу свои 500 рублей штрафа.

— Также стоит избегать МФЦ и других государственных структур. Но так как система военкомата несовершенна, то, скорее всего, гоняться именно за вами никто не будет. Тем более если живешь в большом городе. Желающих послужить в армии и так хватает.

Один раз была история, когда я попал в отделение полиции во время призыва. Меня спрашивали, служил ли, я просто соврал, что учусь, — поверили на слово, ничего проверять не стали.

В том, что начнется мобилизация, я был уверен: если дед обещает что-то не делать, значит, обязательно сделает. Если меня всё же найдут, я буду идти в отказ. На всякий случай готовлю себя к наихудшему развитию событий. Я являюсь строгим противником любого насилия, и если мне придется [из-за этого] стать узником совести, значит, такова моя судьба.

Сейчас стараюсь просто жить и верить. Покидать Россию не планирую, только если [уезжать] в Европу. Уехать в тот же Ереван, как по мне, — это [обменять] шило на мыло. Если Германия официально начнет помогать противникам всего этого пиздеца, то попробую податься на гуманитарную визу.

Петербуржец
32 года

— Мой опыт получения военного билета был довольно опасным для здоровья. С 18 лет до 21 года я морочил голову военкомату, так как был прописан в родном городе, а жил в Петербурге и по повесткам не приходил. После я снялся с учета на родине, сделал временную регистрацию в Петербурге и встал на учет тут.

Я сидел на форумах, где рассказывали, как откосить от армии. У меня была одна зацепка — недовес, но, судя по опыту других призывников, берут и с ним. Плюс я нигде не учился и у меня не было денег, чтобы купить военник. При этом у меня планировался очень важный концерт в клубе Mod, на котором я выступал и [который] никак не мог пропустить.

Поэтому, когда мне пришла повестка, появилась идея сделать себе шрам. У меня были знакомые в сфере татуировок, пирсинга и шрамирования. К одному из них я обратился, и он согласился мне сделать шрамирование на руке — рандомные порезы.

Всё проходило под местной анестезией, боли я не чувствовал, хотя даже увидел свои вены [под разрезанной кожей]. Это всё долго заживало и кровоточило. Но для военкомата оказалось убедительно.

— На медкомиссии я проходил врача-психиатра, он увидел мои порезы и сказал написать на бумажке от руки, в каком состоянии я находился, когда порезы были совершены, какие мысли у меня были, почему я это сделал. Я написал, что якобы находился в депрессии, хотел покончить жизнь самоубийством и всё такое.

Меня направили в петербургский ПНД, и туда я приходил раз в неделю в течение месяца, чтобы общаться с психологом. Я был честен с ним во всем, кроме [рассказа об обстоятельствах появления] этого шрама, — не говорил, как на самом деле порезы появились. В итоге мне выдали категорию Г (временно негоден к военной службе) и поставили диагноз «шизоидное расстройство личности». Диагноз не очень тяжелый, по нему даже можно получить водительское удостоверение и разрешение на оружие, зато в армию не берут.

Мать была удивлена, подумала, что я совсем с ума сошел, отцу это было нейтрально. А практически все друзья сказали, что я ку-ку. Но ничего страшного, своей цели я добился.

До получения военного билета у меня была история, когда я шел около метро «Проспект Просвещения» и люди в гражданском остановили меня, попросили документы и начали узнавать про армию. Это был 2011 год. Я им сказал, что моя семья продает квартиру в Петербурге и переезжает в другой город, соответственно, прописки местной у меня нет. Они от меня отстали, а я в очередной раз убедился, как важна прописка или регистрация. Если ты не прописан в Петербурге, тебе не могут отдать повестку в местный военкомат. Но кажется, что конкретно сейчас это уже не играет никакой роли. Судя по новостям, военкоматы ставят на границах и даже там вручают повестки.

На самом деле я бы [сейчас] хотел избавиться от этих шрамов, но не горюю по этому поводу, ничего страшного. Я бы не стал советовать путь, который прошел я. Нужно, чтобы человек сам для себя решил [что ему делать]. Правда, если уж забирают туберкулезных больных, то я даже и не знаю, что можно придумать.