Про школу Газпрома с планетарием
Закрытые «элитные» школы обычно дают крепкую подготовку для поступления в вуз. Однако при этом они часто портят питомцам психику за счёт чрезмерных нагрузок и общей токсичной атмосферы. Что ещё хуже, подобные школы программируют выпускников на жизнь в долг. Их учат зарабатывать наёмным трудом, то есть на уровне среднего класса, а потреблять при этом, как высший класс. Разрыв между возможностями и потребностями создаёт мощную тягу вниз, к проматыванию родительских денег, к долгам, к жизненным трагедиям и в итоге к укоренению следующих поколений в прослойке интеллигентных, культурных, хорошо образованных, потомственных и… хронически безденежных семей.
Если владелец ассенизаторской фирмы на 30 автоцистерн получит в школе Газпрома вежливый отказ, ему будет логично не злиться на «этих заносчивых выскочек», а горячо поблагодарить их за оказанную услугу.
Впрочем, я сегодня не об этом. В статьях про новую школу Газпрома журналисты взахлёб, с завистью и с восхищением пишут, что там будет планетарий.
Вот этот планетарий — очень характерный симптом кризиса современной педагогической практики.
Архитекторы называют подобное «бёрдшит», птичий помёт. Датчанин Ян Гейл обозначил этим хлёстким термином застройку, которая отлично выглядит на презентации, когда пузатые мужчины в пиджаках разглядывают сверху пластиковый макет ландшафта, но при этом оказывается унылой и неудобной для обычного человека, стоящего на асфальте и обозревающего её в масштабе один к одному. Типичный пример бёрдшита — огромные пустые пространства между зданиями, бессмысленные и неуютные для пешехода.
Применительно к школам планетарий — это как раз оно, здание для презентации. С точки зрения руководителей корпорации, средний возраст которых превышает 60 лет, космос — это очень круто, это Юрий Гагарин и Алиса Селезнёва, это безусловная мечта для каждого мальчишки и для половины девчонок. Поэтому руководителям корпорации — я сейчас не только про Газпром, это всеобщая болезнь — легко продать примерно следующую идею: «давайте построим планетарий, дети будут там учиться астрономии, потом станут инженерами-стартаперами и космонавтами». С высоты птичьего полёта, на пластиковом макете, план кажется хорошим.
В реальной жизни выплывают три проблемы.
1. Космос — это поколение Ричарда Брэнсона (75 лет), Джеффа Безоса (61 год), в лучшем случае Илона Маска (54 года). Среди современных школьников настоящих фанатов космоса значительно меньше, у них другие ценности, другие увлечения. Лично мне космос нравится, но если я выйду к доске и начну рассказывать о нём девятиклассникам, они заскучают. «Олег Александрович, а смысл? Что такого интересного в этих огромных каменных шарах?».
Школьникам нужны сейчас студия для записи коротких видео и киберспортивный клуб… которые высокому начальству не продашь, потому что «компьютеры — это зло» и «Стив Джобс своим детям айфоны не давал». Стив Джобс, кстати, умер от рака, так как не верил врачам и лечился подорожником, но это на его авторитет почему-то не влияет.
2. Допустим, у нас есть школьник, который реально заинтересовался астрономией. Вот он пришёл в планетарий, включил звёзды, смотрит на них. Научился отличать Большую Медведицу от Цефея. Как ему это поможет в изучении реальной астрономии? Реальная астрономия — это телескопы, фотографии, расчёты орбит, математика и программирование. Сборка наноспутников, может быть (что, кстати, доступно по деньгам не только для «элитных» школ). А сидеть в кресле и смотреть вверх — это развлечение, аттракцион. Дорогое антуражное место для проведения уроков по астрономии, не более того.
3. Положим, вот этому школьнику — одному на всю школу — реально снятся звёзды и космические путешествия, у него всерьёз загорелись глаза. Но ведь у нас 2025 год на календаре, мы как раз отмечаем столетие первого планетария. Чтобы с комфортом смотреть на звёздное небо, нужен большой монитор, компьютер и соответствующая программа, чтобы находить, вращать и приближать. Зал планетария для этого не просто избыточен — он неудобен. Компьютер выигрывает. Вы пульт управления планетарием видели? Там компьютер стоит. Или, точнее, что-то вроде режиссёрского пульта, но всё же с компьютером в качестве основы.
И вот так в наших школах всё: не только в газпромовских, но и в государственных тоже. «Ах, какой дорогой и качественный ремонт в этом здании, сколько там современных обучающих игрушек, как здорово детям будет там учиться!». В реальной жизни школьникам вообще безразлично, сколько стоили разноцветные овальные столы или панорамные окна в пол. Они предпочитают тусоваться в Макдональдсе, на фудкортах, даже на лестничных площадках между этажами. В том числе потому, что им нужно что-то типа Хогвартса с его уютным лабиринтом коридоров и дормиториями, а им предлагают квадратно-гнездовую казарму с дизайнерским ремонтом. Вместо крика фельдфебеля — школьные звонки, вот и вся разница.
Проведём мысленный эксперимент. Допустим, у нас есть плохая школа, которая за 11 лет надёжно отбивает у детей интерес к учёбе, наполняя при этом их головы только куцыми ошмётками устаревшей справочной информации, которую можно за пару минут найти в Гугле. Как такую школу улучшить?
Ответ очевиден:
1. Повесить на стены дорогие тканевые обои.
2. Заменить зелёную доску на современный проектор.
3. Переиздать учебники на финской глянцевой бумаге.
4. Раздать детям золотые ручки Паркер.
5. Всю мебель сделать из красного дерева.
6. Одеть школьников и учителей в форму от лучшего ателье России.
7. Кормить в столовой едой из ресторана с мишленовской звездой.
Ах, да, и ещё планетарий построить. Вот тогда результат обучения будет совершенно другим.