Просторечье колодезных вод
Вера Бутко, Москва
Не выходи из дома
Не выходи из дома. Не читай.
Ни с кем не говори по телефону.
Внутри тебя есть всё: и ад, и рай,
И статуя Свободы, и Сорбонна,
И море, наглотавшееся рыб,
И небо, напитавшееся птицей,
И лес, где от жары стремится гриб
Маркизой лап еловых принакрыться,
И тысяча картин – твоих картин! –
Что ты не написал и не напишешь,
Пока ты сам себя на карантин
Не сможешь посадить. Ты много дышишь,
Ты многое вобрал в себя извне –
Чужого, инородного, пустого.
Не выходи из дома. В тишине –
Лишь в ней одной – твоё бесценно слово.
Закрой глаза и слушай тишину:
В ней больше звука, чем в концертном зале.
Закат. Стекает капля по окну.
Часы твои натикались и встали.
Усни – и в сон придёт Чеширский кот,
На грудь положит лапу невесомо...
Мир, как соседский мальчик, – подождёт.
Побудь с собой. Не выходи из дома.
Андрей Бирюков, Старый Оскол
* * *
Каждый день прихожу на перрон.
Много люда там странного, сорного…
Я себя среди белых ворон,
Ощущаю единственной чёрною.
Я сажусь в предпоследний вагон
И катаюсь подолгу, до темени,
Словно чувствуя здесь полигон
Отторжения места и времени.
Стук колёс, гам и скрежет, стекло,
В нём природа российская, дикая…
Проезжаем глухое село…
Выше крыши бурьян с повиликою.
Километры седой пустоты…
И пейзажи размытые, мглистые,
И столбы после каждой версты,
И поля грозовые, душистые.
Захотелось начать всё с нуля,
Воссоздать все лачужки и флигели.
Необъятная наша земля
Для меня даже больше религии.
Больше вечных проблем и забот,
И созревшей на солнце смородины,
Просторечье колодезных вод –
Настоящая исповедь Родины.
Виталий Молчанов, Оренбург
Стрекоза
Задёрнуты шторы. Закрыты глаза.
Предчувствие нави.
Над камнем замшелым кружит стрекоза.
Прогнать ли, оставить
Её в смутном сне? Он, похоже, и сам
Недолго продлится.
Послушные вызову, как по часам,
Являются лица
Из утренней дымки, размытой лучом,
Так зримо, бесспорно,
Как будто бы дверь отворили ключом
В мир жизни повторно
Родные до плача, до спазма души.
На пике страданья
Я прошлым, как током, внезапно прошит.
Гляжу в очертанья
Сквозь сжатые веки – закрыты глаза
Ладонями нави.
Зелёной искрой мельтешит стрекоза –
Преследует, давит
Почти невесомой своей четверной
Пульсацией крыльев.
Я руки тяну, прикоснуться б одной…
Рыдаю в бессилье.
Прижаться губами, хотя бы сказать,
Что мной не сказалось.
Я сердцем тянусь… Вот отец мой, вот мать.
Не тронула старость,
И смерть не мазнула ещё белизной
Любимые лица.
Над камнем замшелым кружит стрекозой,
Мерещится, снится,
Висок сединой запорошила вмиг
Не зимняя замять –
Приходит, в обличье закутав свой лик,
Сыновняя память.
Елена Павлова, Москва
Королева Зима
А метель завируха
Между букв, между строк
Намела лёгким пухом
Оренбургский платок.
Разбросала букеты
Нежных свадебных роз,
Новогодней приметой
Щиплет уши и нос.
Рыжий конь с белой гривой,
Чёткий топот копыт,
Веселящим мотивом
Колокольчик звенит.
Звуки нашего детства
Без мобильных сетей –
Это верное средство
От бессолнечных дней.
Помнишь, мы были боги
Без страданий и бед?
Снеговик у дороги
Улыбнулся в ответ.
И по русскому снегу
Скандинавской ходьбой
По лыжне, как по следу,
Тороплюсь за тобой.
В скрипе шёпот признаний,
Мы опять влюблены.
Нас сближает дыханье
Королевы Зимы.
Юрий Ишков, Великие Луки
Матерь Божья!
Здесь живу и верую...
Право, славна родина моя!
Матерь Божья, здесь живу и верую,
Сохрани российские края,
Ниспослав судьбу благословенную!
Город тоже мой благослови
На успех труда и вечность Памяти,
Храмы тут – святыни на крови
Со следами пороха и пламени.
Молится и воин, и монах,
Были беды долгие и общие,
Потому кресты на куполах
Блещут по-особому на Псковщине.
Сберегая неба чистоту,
Уподобь его златому кружеву,
Полюби навек за красоту
Приграничья древнюю жемчужину!
Утром глянь, как дивно в синеве
Кланяется месяц юной зореньке,
Как лучи струятся по траве
И светлеют улицы и дворики!
Где ещё вот так же хороши
У домов берёзки тонкоствольные
И для них поющие в тиши
Птицы легкокрылые и вольные!
Девы взглянут – оторопь берёт,
Столь глаза загадочны и веселы,
Был бы наш богат к тому ж народ,
Ну так то в мечтах: кабы да если бы!..
К истине идём не без греха,
Крестимся, а целим в лебедь белую,
Ниспошли нам мудрость на века,
Матерь Божья, здесь живу и верую!
Эмилия Песочина, Ольденбург, Германия
Безмолвное
Во мне такая тишина,
Что никакой январь не громок –
Со льдистой поступью потёмок
И криком ветра у окна.
Ни парка ураганный крах,
Ни скрип печали деревянный
Не вхожи в кубик мой стеклянный,
Затерянный в немых мирах.
Но серебристая пора –
Нужда ли ей до речи плеска,
Когда в алмазных перелесках
Луною начата игра?..
И ток блаженства переменный
Переливается сквозь грань
Прозрачной призмы, где гортань
Атавистична и смиренна,
И не шевéлится под нёбом
Смущённый отдыхом язык.
А небо цвета электрик
Шлёт волны снежного озноба,
И в напряжении поля
Ждут из мерцающей пустыни
Молниеносной синей стыни,
Чей острый и смертельный взгляд
Так притягательно невинен
И так готов испепелять...
Искрится ярче хрусталя
Моя хрупчайшая твердыня...
Созвучья лунные на гранях
И тонких рёбрах бытия
Соломкой ломкою стоят...
Ах, если б только знать заране,
В какую сторону земли,
От неба вряд ли отличимой,
Ночами зимними глухими,
Свет преломлённый постелить...
Но все кристаллы тишины
Давно позвёздно сочтены...
Николай Коновской, Москва
Вьюга, вьюга…
Сквозь тоску и городскую вьюгу,
Утопая в снеговой пыли,
Наугад и друг навстречу другу
Мы в потоке нелюдимом шли.
В мирозданье заметённых улиц,
В снеговой пустыне, как в бреду,
На ходу столкнулись, разминулись.
…Оглянулись, на свою беду.
Вадим Терёхин, Калуга
* * *
Вот, дожив до седин, наконец
Понимаешь, как грозно нависла
Над тобой безнадёга.
Пипец
Наполняется мощью и смыслом.
Понимаешь без всяких прикрас,
Как одно нецензурное слово
Поджидает любого из нас
И намного сильнее живого.
И тогда, выбиваясь из сил,
Лихорадочно ищешь спасенья
В тех, кого ты так сильно любил
И кто дан тебе для воскресенья.
Полосу подготовил Владимир Смирнов, член Союза писателей России