«Ясно запомнил наш последний разговор». Тренер Емельяненко Мичков вспоминает тренера Владимира Воронова
Год назад после осложнений, вызванных коронавирусной инфекцией, ушел из жизни тренер Федора Емельяненко Владимир Воронов. Корреспондент «Матч ТВ» Вадим Тихомиров съездил в Старый Оскол и поговорил с тренером Федора по боксу Александром Мичковым.
До и после любой большой победы Федора Емельяненко за его плечами можно было разглядеть двух тренеров: Владимира Воронова и Александра Мичкова. Если бы мы снимали стереотипный фильм про бои ММА, то тренер по борьбе и тренер по боксу в нем выглядели бы именно так. Воронов с широкой, как Россия, спиной. И Мичков, точный и сухой, каким положено быть мастеру спорта СССР по боксу, ушедшему в тренеры, а не в почетные гости.
Сухо и точно Мичков может объяснить даже разницу ударов Федора и Александра Емельяненко: «Жесткий удар у Федора, а Саша бьет именно тяжело, — говорит Мичков, когда мы почти разошлись. — Знаете, как это отличается по ощущениям? У Феди удар резкий: касание, удар останавливается в точке, где цель. И кулак, как теннисный мяч, отскакивает. А Саша как будто бьет, надавливает на это место и проламывает. Его на лапах тяжело держать было, трещало все: от макушки до пяток».
Мичкову 63 года. В 60 он завел инстаграм и начал выкладывать фотографии и видео с тренировок. В последний год его инстаграм на 99% состоит из фотографий Воронова. На снимках за плечами тренера появляются Лас-Вегас и Красноярск, 218-сантиметровый боец Паоло Силва и первый менеджер Александра Волкова Игорь Караев.
https://www.instagram.com/p/CO3LdP5F81f/Вот Воронов с женой и ребенком, а вот с Федором Емельяненко, которому он держит лапы под лоукик. Мичков стал выкладывать фотографии через три дня после новости о смерти Владимира Михайловича Воронова. Это случилось 29 августа 2020 года.
В июне мы встретились в Старом Осколе. У меня было два вопроса: как советский тренер так умело приспособил инстаграм для воспоминаний о друге и как в российском спорте появилась, возможно, самая эффективная тренерская связка из двух человек.
Появилась и год назад исчезла навсегда.
https://www.instagram.com/p/CG227gplS9H/— Когда смотришь ваши биографии, бросается в глаза, что Владимир Михайлович был младше вас на четыре года…
— Он был первый спортсмен в Старом Осколе, кого я увидел и с кем поговорил, когда приехал сюда тренировать. Он и Евгений Львов.
Я приехал в Старый Оскол после института по распределению. И знал, что зал бокса находится тут в девятом училище, но не знал, где именно. Зашел через центральный вход, стоят два парня, сразу видно, что спортивные. Женя Львов вообще был сильно похож на боксера: худой, высокий. Володя, понятно, был похож на борца. Я спросил: «Вы боксеры?» Они так: «А что это мы боксеры?»
— Ну ладно, вы спортсмены?
— Да, борцы.
И я у них спросил, где зал бокса. Они показали, мы пообщались пять минут и разошлись. Зал бокса был на первом этаже, зал дзюдо — в основном спортзале, и мы все равно встречались, пересекались, на улице после тренировки, до тренировки. Виделись. В общем, знали друг друга.
Потом вместе в лагере спортивном были. Я туда ездил как тренер со своими ребятами, а Володя уже в качестве спортсмена и помощника тренера, Николая Михайловича Белоусова, который с ним занимался.
Сдружились мы, уже когда стали Федора тренировать. Сначала как коллеги работали, но как-то подходили, что ли, друг другу. Разногласия редко были. Ссориться — мы вообще никогда не ссорились.
— Вы же с 14 лет на бокс пошли, но тренировались в Башкирии?
— Да раньше до 14 лет на бокс и не брали, только с этого возраста можно было заниматься. Я бокс на Олимпиаде увидел, понравилось, и стал мечтать им заниматься.
Выиграл турнир класса «А». Тогда это называлось всесоюзным турниром, должно было участвовать не меньше восьми республик Союза. За первое место присваивали звание мастера спорта СССР.
Выполнил мастера, подумал, что можно попробовать стать олимпийским чемпионом. Настроился, начал тренироваться, решил поступать в институт физкультуры. Отслужил в армии, поступил. На втором курсе у меня начал постоянно болеть желудок так, что уже не мог боксировать. Обратился к врачам, почти год меня лечили от гастрита, потом решили, что у меня язва. Потом положили в центральную волгоградскую больницу. Там был профессор, он посмотрел, говорит: «Да нет у него никакой язвы, и с желудком у него все в порядке. Просто грыжа пищеводного отверстия у диафрагмы». То есть диафрагма защемляла пищевод, и появлялись боли. А когда болит желудок и когда у тебя грыжа, уже особо не потренируешься.
У меня было свободное распределение, три варианта: Чебоксары, Оренбург и Старый Оскол. Я подошел к тренеру в Волгограде, он посоветовал Оскол. В других городах уже сидели монстры бокса, которые мне бы не дали высунуться, а Оскол — молодой перспективный город, несколько всесоюзных строек. У меня на тот момент уже было двое детей, а в Осколе был шанс быстрее получить квартиру.
— Денис Лебедев рассказывал, что вы успели потренировать его брата и у вас был жесткий способ привести боксера в себя мокрым полотенцем.
— Егора Лебедева тренировал, да. Да и Денис, когда боксировал в любителях, к нам приходил на тренировки. В городе же все тренировались в одной куче, и когда мы уже стали с Федей работать, Денис как раз вернулся в профессиональный бокс, пришел в зал, спросил, может ли он у нас тренироваться. Как раз Федор был здесь, они постояли в парах, познакомились, побоксировали. И Денис, когда бывал в городе, тренировался с нами в девятом училище. В лагерь к нам приезжал.
— То есть они с Федором спарринговали еще до появления двух знаменитых видео из лагеря «Радуга» и «Академии бокса»?
— Да, они еще в девятом училище боксировали.
— Расскажите про полотенце.
— В любительском боксе я старался пожестче работать. Бывает такое, что пацан приезжает на соревнования и впадает в ступор. Ты видишь, что он не делает того, что надо делать и что он умеет делать. И, чтобы привести его в чувство, был такой у меня способ. Полотенце же всегда мокрое. Боксер садится в угол, ты ему сначала водой с полотенца брызгаешь в лицо. Холодная вода — он уже встрепенулся, из боя вышел, сосредоточился на тебе. А потом начинаешь махать, и в какой-то момент резко бьешь кончиком мокрого полотенца по носу. Получается довольно больно. И твой боксер уже раз — начинает уклоняться. Думаешь, ну, значит, проснулся, можно с ним разговаривать.
— Помните, как Владимир Воронов привел к вам Федора Емельяненко?
— Нет, он не приводил Федора, Федя сам пришел. Владимир Михайлович ему просто сказал: «Есть такой тренер, Мичков Александр Васильевич, в девятом училище. Иди к нему и поговори». Меня он не предупреждал, Федора я лично тоже тогда не знал. Слышал, что есть такой классный спортсмен из Оскола, но в лицо даже ни разу не видел. Помню, что у меня одна группа закончила, другая разминается, я в тренерской сижу, зашел Федя, представился: «Я Федор Емельяненко, мастер спорта международного класса по самбо, решил заняться смешанными единоборствами (тогда еще боями без правил). Владимир Михайлович Воронов посоветовал вас как тренера, чтобы вы мне поставили ударную технику…»
https://www.instagram.com/p/COs4UZBldr-/Я тогда немного оторопел, честно сказал ему, что смутно представляю, что такое бои без правил. Он говорит: «Я вам принесу кассету, покажу». Говорю: «Ну хорошо, было бы здорово».
— До этого вы с Владимиром Михайловичем общались на уровне «привет-пока»? Как два тренера из одного небольшого города?
— Примерно так, да.
— Каким вам показался самбист Емельяненко на первой тренировке по боксу?
— Он, во-первых, к этому времени уже потренировался в Туле, и там ему ударную технику начали ставить. Понятие он имел. Во-вторых, у него классная координация движений была, все на лету схватывал. В-третьих, он был целеустремленным и мог повторять одно и то же движение сколько нужно. Например, я говорил, что над этим надо поработать, он становился перед зеркалом и делал, сколько нужно. Помню, что я быстро его начал ставить в пары, причем с ребятами, которые в боксе уже умели что-то делать (Емельяненко начал работать с Мичковым примерно с 2000-2001 года. — «Матч ТВ»).
Кстати, искать ему спарринг-партнеров сложно было. У нас в городе тогда самые крупные ребята были 75 и 81 кг. Тяжелее никого. Мы поэтому и стали в Питер ездить. Там уже были Роман Зенцов, еще несколько питерских бойцов, боксер Денис Бахтов. В Осколе подтягивались Сергей Чесников, Денис Лебедев, Миша Гала (чемпион Европы по боксу. — «Матч ТВ»).
— Вы сказали, что редко спорили с Владимиром Михайловичем. Сможете сказать, из-за чего это все-таки могло случиться?
— Придется прямо вспоминать… Например, когда шел второй этап подготовки, уже ближе к подводке, меня могло не устраивать, что есть большие паузы между раундами. В борьбе это в порядке вещей: пять минут отборолись и пять минут могла быть пауза. А у нас в боксе три минуты раунд и минута — отдых. Ни секундой больше.
— Из-за планов на бой не спорили?
— Нет, всегда вместе смотрели записи соперников и во время просмотра обсуждали и придумывали тактику. Не спорили. У нас вообще не было такой строгой линии, что ты должен делать это и только это.
Когда Федя стал драться в Японии, мы уже с Владимиром поговорили и поняли, что должны работать вместе. Если у Феди была борьба, я все равно приходил на тренировки и смотрел, пытался понять, где можно было ударку применить. И наоборот, когда были тренировки по боксу, Владимир Михайлович, если мог, старался прийти в «девятку», сидел, смотрел, вникал.
— А он сам хорошо бил?
— Он же занимался каратэ, поэтому удары ногами у него неплохо получались, а удары руками были чисто каратистские. Потом, со временем, когда начали на сборах вместе работать, он мог подойти что-то спросить по технике. Вообще, в Абакане он занимался вольной борьбой, а сюда приехал, здесь ее не было, и уже начал заниматься самбо и дзюдо.
— Помните, как вас позвали на первый бой в Японию?
— Помню, что Федя подошел, сказал: «Александр Васильевич, делайте загранпаспорт, у меня следующий бой в Японии через два месяца. Делайте и поедете как секундант. Вы и Владимир Михайлович».
— Возьмем какой-то не самый популярный, но классный бой. Допустим, Федор побеждает Марка Ханта. Они начинают бороться, борются довольно тяжело, но Федор в итоге делает прием. Можно сказать, что вы или Владимир Михайлович настаивали на такой тактике?
— Вот именно, что никогда не было какой-то строгой тактики, потому что твой соперник тоже что-то тебе предложит. Мы понимали, что все в любом случае начинается со стойки, делали какие-то заготовки. Потом всегда было в голове, что, если в стойке не получается, то идем бороться.
С Хантом я лично не думал, что вообще до борьбы дойдет. Мне казалось, Федя на руках его в два раза быстрее и там все решит.
— Поражение Федора от Вердума стало первым, когда вас тоже стали критиковать. Самый очевидный вопрос — Федор знал, как выходить из треугольника?
— Михалыч вообще старался много всего смотреть, в том числе и турниры по грэпплингу. Постоянно изучал, что-то пробовали. Насчет треугольника — ну мы же к Ногейре как-то готовились в 2003–2004-м, а он же тогда скольких треугольниками задушил? [До поражения от Федора Емельяненко Антонио Родриго Ногейра шел на серии из 13 побед, 4 были одержаны треугольниками.] Тогда Федор просто упустил момент, чуть-чуть недооценил.
— Когда Федор выступал в Японии, вы часто играли в карты в раздевалке. А во что играли?
— Чаще играли в тысячу. Когда времени было немного, могли в дурака поиграть. На сборах тоже часто играли и пацанов привлекали. С одной стороны, подкалывали друг друга, весело. А с другой — дурак же интересная игра, тут память нужна, надо запоминать, что у кого на руках осталось. Пробовать вычислить, кто и с чем к концу партии приходит. Михалыч в карты неплохо играл.
— Чем он еще увлекался за пределами спорта?
— Он же охотник был. Всегда ездил на открытие сезона, если было свободное время — сразу на охоту. Я не любитель, мне неинтересно было, рыбалка вообще кажется нудной, сидеть там, ждать пока клюнет. А он охотился, ему нравилось. Раньше он еще любил в футбол играть. У них была команда ветеранов из ребят, с кем тренировались вместе. Они постоянно собирались, пока болячки не накопились. За год до этого он еще играл в футбол, терпел. Но сходит, а потом рассказывает: «Колени болят, это болит, то болит». Он же килограммов 130 весил.
— Помните последний разговор?
— Я его как раз очень ясно запомнил. Он уезжал в Абакан в тот день, у него там сестра живет, много родственников, мама там его похоронена. У нас шла тренировка, начиналась разминка. Он в зал зашел, такой веселый, подошел к ковру, каждому руку пожал, что-то веселое сказал, у него всегда шутки-прибаутки.
Мы сидели на скамейке, разговаривали, прикалывались, он в таком хорошем настроении, на позитиве вышел из зала. Помахал рукой и ушел.
— Федор говорит: «Посмотрим, чей кокос крепче», когда речь идет про спарринги. Какая любимая присказка была у Воронова?
— Так это все в зале знают: «Моя бабушка лучше делает, чем ты». Вообще друг над другом мы никогда не шутили, непедагогично, а с пацанами постоянно было.
— Кто и как вам сказал про то, что случилось?
— Сначала мне написал Денис Курилов (менеджер команды Fedor Team. — «Матч ТВ»), сказал, что Михалыч лежит в реанимации (у Владимира Воронова был положительный тест на COVID-19. — «Матч ТВ»). Сам я его родственников в Абакане не знал, только брата двоюродного, с которым он туда ездил, Василия Геннадьевича. Потом мне уже его племянник написал в WhatsApp. Тренеры, с которыми он там встречался, тоже стали писать.
Разговаривал с супругой, но она особо ничего не знала (жена Владимира Воронова по-прежнему живет и работает в Старом Осколе во дворце спорта им. Александра Невского. — «Матч ТВ»). И сам я ему сразу написал, как узнал, что он заболел. Он мне ответил. Несколько дней мы переписывались, потом пауза. Тишина. День или два прошло, я ему опять пишу, он не отвечает, потом — раз, и ответил. Думаю, ну, видимо, плохо было и полегчало. Ответил, затем опять пауза. И буквально еще через день после второй паузы я почему-то встал часа в четыре утра, просто так. И сообщение пришло. Открываю — эсэмэска: «Михалыч умер». Денис написал.
— О чем вы переписывались, пока он вам отвечал?
— Да на отвлеченные темы. Старался его отвлечь от заморочек этих. Какие-то приколы скидывал, шутки. Говорить мы не говорили, он лежал под ИВЛ, просто переписывались, и я его старался развлечь как мог.
— Все бойцы из команды Хабиба говорят, что в зале стало пусто после того, как не стало Абдулманапа Нурмагомедова. Как вы возвращались к тренировкам после смерти Владимира Михайловича?
— Мы вообще и не прекращали тренироваться. Только был один момент, когда у нас сразу двое с пневмонией слегли. Тогда разошлись по разным сторонам.
Но вообще тоскливо было. Тоскливо…
Я, например, даже сейчас иду по улице, вижу — фигура знакомая, и раз, екнет что-то. Или в зал к нам приходит один родитель ребенка, комплекцией похож. И тоже, бывает, на него взгляну и покажется — Михалыч.
https://www.instagram.com/p/CI9O3obljZh/— Вы выкладываете архивные фотографии с ним в инстаграм. Как к этому пришли?
— А что еще туда выкладывать? На сборах как-то были, я подошел к ребятам, попросил, чтобы мне инстаграм установили, сам я мало что там понимаю. Мне сделали. Сначала просто смотрел, чем живет молодежь, сам что-то выкладывал. А теперь подсобрал фотографий штук 500, у кого что было. Сам нашел, ребят попросил, создал папку с архивом и потихоньку публикую. В память о великом тренере.