Чёрное зеркало
Старооскольский театр для детей и молодёжи уже во второй раз предоставил сцену Максиму Меламедову, выпускнику режиссёрского факультета ГИТИСа.
«А не замахнуться ли нам на…»? Нет, не на Шекспира замахивается Максим Сергеевич, но на Достоевского и вслед за ним – на Мольера. Год назад был успешный «Смердяков», сейчас ни много ни мало – «Тартюф». Снова Мольер – молодой режиссёр был причастен к работе над «Школой жён» в Театре имени Маяковского, но совпадений здесь не стоит искать – в год четырёхсотлетия великого француза его вспоминают чаще обычного.
Старооскольский «Тартюф» – спектакль невероятно быстрый. Мольеровский сюжет удаётся изложить за час двадцать. Без антракта, разумеется, перелетая от одной маленькой истории к другой. Оргон и Клеант, Тартюф и Оргон, Мариана и Валер, Тартюф и Эльмира... А, вот уже финал.
Сцена одета в аскетичный чёрный, как и все десять артистов-участников (художник-постановщик – Татьяна Сопина, художник по костюмам – Ольга Афанасьева). Качающаяся люстра, свечи и пара белых массивных скульптур – лев и сам Жан-Батист Мольер, молчаливый свидетель очередной версии своего сочинения.
Важным, а возможно, и главным участником действия режиссёр делает громадное зеркало, размещённое в глубине сцены. Зеркало прозрачное, да не совсем – отблеск его тёмный и мрачный. В этом чёрном зеркале отразятся все события и все герои. В нём автор ищет пороки своих персонажей – а непорочных, как известно, в «Тартюфе» нет.
Как только поднимается занавес, зритель видит семь фигур, сидящих лицом в зал на длинной скамье, – без всяких пауз и мизансцен вступает в спектакль лёгкий мольеровский язык (перевод Михаила Донского), и от статичности действия он становится лишь значительнее и прекраснее. Недлинная преамбула (впрочем, в этом спектакле длинного и затянутого ничего нет) – и вот появляется хозяин дома, затеявший всю интригу.
Андрей Костиков, играющий Оргона, появляется на сцене с ослиной головой – куда уж прямее метафора? Он часто пританцовывает, исполненный восторга от всего происходящего. И если Сергей Лысенко, блистательно исполняющий роль Пернель (да-да, иначе не охарактеризуешь ту острую, яркую краску, с которой он вживается в образ старой, но кокетливо раскрашенной дамы), уже работал с Меламедовым, исполнив роль старшего Карамазова в «Смердякове», то для Костикова, ещё одного зрелого премьера старооскольской труппы, «Тартюф» стал первой работой с молодым московским режиссёром. И работой мощной: у Меламедова именно Оргон – Костиков становится центром спектакля. Путь от авторитарного и глухого к мольбам близких отца семейства до раздавленного, растерянного в своей почти детской обиде человека артист проходит внятно, зримо, интересно. Нечто мальчишеское есть в его Оргоне: со всеми этими танцами, прыжками, стремительными перебежками из одного угла сцены в другой, удивлённым выражением лица, громкими выкриками в адрес домашних. Напротив, Тартюф в исполнении Петра Бежина выглядит степенным и статичным. Его герой будто постоянно думает о том, как выглядеть «правильно». Ни шагу в сторону, ни одного случайного словечка. И даже в момент соблазнения Эльмиры (Татьяна Соловей) всё рассчитано, продумано, аккуратно. Режиссёр решает эту сцену весьма остроумно: Оргон водружён на постамент вместо Мольера, белым гримом измазано его лицо – теперь он статуя. Таким способом он спрятан от Тартюфа, одержимого страстью, – но всю реакцию Оргона на происходящее зритель видит, и в ней возникает множество забавных моментов.
Быстра и громкоголоса Марина Федорищева, рисуя свою Дорину не многоопытной матроной, но озорной девчонкой в забавных круглых очках. Когда Федорищева на сцене – в спектакле весело. Она, как и Костиков с Лысенко, выделяется из актёрского многоголосья «Тартюфа» не только обаянием, а пожалуй, и удивительным жанровым чутьём, умением присвоить любой текст. И темпераментом, разумеется, – немного увидишь театральных актрис, способных «достать из себя» так много энергии и силы – в хорошем смысле. Но и другие надёжно существуют в ансамбле – как Анна Величкина, ведущая молодая героиня старооскольской сцены, играющая Мариану трогательно женственной, но сильной. Как Андрей Горшков, в роли Клеанта наглядно показывающий, что даже сильный и умный человек теряет аргументы в споре с упрямым заблуждением. Как Егор Лифинский, открывший в роли Валера потрясающе смешную характерность – этакий капризный детина в мотоциклетном шлеме, ходячее – но не ходульное – представление о современной инфантильной молодёжи. Как Евгений Черноусов, чей Дамис тоже напоминает подростка, но в этом случае – плохого парня, что готов разобраться с Тартюфом решительно и «по понятиям». Как Татьяна Соловей, у которой Эльмира получилась деловитой, хитрой, немного нервной и резкой – в контраст с простодушием супруга.
Но Максиму Меламедову в «Тартюфе» недостаточно открывать каждый образ средствами лишь одного артиста, пусть даже очень хорошего. В спектакль он вводит ещё одну роль, вернее, много ролей, исполненных одним человеком. У каждого героя есть зеркальное отражение, своеобразное альтер эго, вобравшее в себя человеческую суть, мотивы, представление о самом себе. Пернель видит себя молодой и озорной дамочкой, Тартюф – стройным, уверенным в себе юношей, Мариана – несчастную девицу на суицидальной грани… Все эти образы воплощены лишь разнообразной пластикой, и воплощены блестяще. А Даниил Сторожев, в одиночку сыгравший череду этих таких разных видений, становится главной находкой спектакля. При этом Даниил даже не состоит в труппе, а работает в театре... машинистом сцены. Не остаётся ничего, как прокричать «Браво!» в его адрес, да и в адрес режиссёра, столь хорошо знающего коллектив.
От «Тартюфа» Максима Меламедова остаётся чувство рационально задуманного, красиво и чётко выверенного спектакля. Но при этом – живого, эмоционального, тёплого внутри. Внешняя строгость, даже некоторая мрачность оформления контрастирует с распахнутой, естественной манерой игры актёрского ансамбля. В чёрном зеркале сцены зрителю несложно будет отыскать отражение самого себя. И если цель театров для детей и молодёжи – воспитывать, то такой Мольер, лишённый заумной назидательности, но озорной и весёлый, пролетающий менее чем за полтора часа, – «нам нужен».
Наталья Зотова,
семинар Г. Заславского в СТД