Восставшие крестьяне на суде перед расстрелом, одеты в те самые «чапаны», 1919 год, Самарская губерния

Чапанная война (чапанное восстание) — одно из самых масштабных по численности крестьянских восстаний против большевиков в России. Происходило на территории Сызранского, Сенгилеевского, Карсунского уездов Симбирской губернии, а также Ставропольского и Мелекесского уездов Самарской губернии в марте 1919 г. Восстание получило название «Чапанное» — по простой крестьянской одежде домашнего изготовления.

Оружия у восставших было мало, в ход шли самодельные пики, вилы, топоры и даже палки.

Как и в других регионах России восстание было вызвано антинародной политикой большевистского правительства: политической диктатурой, продразвёрсткой, откровенным и массовым грабёжом деревни.

«…Свидетель начала восстания агитатор Н. Г. Петров в своем отчете о причинах и ходе восстания в Ново–Девиченской волости Сенгилеевского уезда пишет, что «работавшая здесь чрезвычайка во главе с убитым во время восстания председателем ее Казимировым, в высшей степени щедро употребляла избиение своих «клиентов» кулаками, прикладами, плетью, пиками… Находившийся здесь продотряд Павлова вел себя возмутительно: пьянствовал, совершал всяческие поборы овец, молочных продуктов, отчуждал безвозмездно, что понравится, по ночам шла стрельба вверх и т.д. В пьянстве не уступали и ответственные представители: комиссар Белов, председатель ЧК Казимиров, начальник отряда Павлов, комиссар Стафеев (в Мордве) и др., кончая новодевическим милиционером, командированным сюда из Сенгилея и не убывшимся, несмотря не все требования Ново–Девиченского волостного исполкома». — из книги Крестьянская война в России в условиях политики военного коммунизма и ее последствий (1918–1922 гг.)

И вот терпение народа лопнуло. Произошло это 3 марта 1919 года в селе Новодевичьем Сенгилеевского уезда Симбирской губернии. Ныне это Шигонский район Самарской области. Пришедший в очередной раз за хлебушком отряд красноармейцев был разоружен, а представители большевистской власти в селе низложены. Прибывшим им на подмогу отрядам также не повезло. Точнее, его руководителям. Они были расстреляны, а рядовые красноармейцы перешли на сторону восставших.

5 марта 1919 посланный против повстанцев из Сенгилея красноармейский отряд в с. Ягодное попал в окружение и был разоружён, а его командир Гринберг расстрелян. Красноармейцы перешли на сторону повстанцев.

Окрыленные первым успехом, восставшие организовали свой штаб для руководства восстанием.
На их сторону перешли ближайшие к Новодевичьему села – Усинское, Усолье и Ягодное. Количество недовольных советской властью крестьян было велико, поэтому восстание быстро распространилось по территории Самарской и Симбирской губернии.

Вооружённые вилами, топорами, палками, а также берданками и «трёхлинейками» «чапаны» захватили значительную часть Сенгилеевского, Мелекесского, Сызранского уездов. На захваченной территории сразу же разгонялись комитеты бедноты (орган, ответственный за проведение продразверстки), а местные Советы очищались от коммунистов.

Несмотря на низкий уровень боевой подготовки и вооружения восставшим удалось захватить Ставрополь. Правда, город сдался без боя. Произошло это 7 марта. Власть перешла к выбранному горожанами коменданту — жителю села Ягодное, отставному офицеру Алексею Долинину. В городской газете «Известия» было опубликовано воззвание к местным жителям, основную мысль которого можно представить примерно так: «Вся власть трудовому народу! Долой засилие коммунистов!»

К этому моменту в движении против красной власти участвовало уже не менее 150 тысяч человек, а в их планы уже входил захват Самары и Сызрани и последующее соединение с наступающей в губернию с востока армией Колчака, что заставило крепко призадуматься их оппонентов.

7 марта председателем губкома В.Куйбышевом и командующим 4–ой армией Восточного фронта М. Фрунзе был организован революционно–полевой штаб, который стал вырабатывать план действий. Куйбышев требовал «подавить кулацкий мятеж самыми жесткими методами». Для борьбы с крестьянами по Самарской губернии провели мобилизации — рабочую (каждого второго) и партийную (поголовно), бросили части Самарского укрепрайона. Предполагалось, не ввязываясь в локальные бои с многочисленными крестьянскими отрядами, нанести удар основными силами по штабу повстанцев в Ставрополе и тем самым обезглавить восстание.

Однако, неспокойно было и в самой Самаре. 9 марта поднял мятеж запасной полк Красной армии.

Ситуация становилась совсем печальной, и в губернию были стянуты регулярные части Красной армии, в том числе славящийся своей жесткостью интернациональный полк, состоявший преимущественно из мадьяр. Большевики, подтянув регулярные части Красной армии с пулемётами и артиллерией, и отряды ЧОН (части особого назначения), составленные из мадьяр и австрийцев начинают решительное наступление на повстанцев. Как всегда, активно использовались иностранные наёмники, например, 2–я интернациональная рота, в которой находились мадьяры, вооруженные пушками и пулемётами. Чужеземцы не знали ни жалости, ни пощады по отношению к местному населению.

Противопоставить закаленным в боях и прекрасно вооруженным красноармейцам крестьянские отряды ничего не смогли, хотя и удерживали Ставрополь более суток. Оборона города пала 13 марта.

Командарм М. В. Фрунзе о своих «успехах» в борьбе против крестьян докладывал В. И. Ленину: «При подавлении восстания убито, пока по неполным сведениям, не менее 1000 человек. Кроме того, расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село Усинское, в котором восставшими сначала был истреблён наш отряд в 110 человек, сожжено совершенно».

После падения Ставрополя и Новодевичьего восстание распалось на разрозненные очаги, которые продолжали вести борьбу с Красной армией до конца марта — начала апреля 1919 года. Как докладывал в начале апреля 1919 года глава Самарской ЧК Марк Левитин, «4240 повстанцев были убиты, 625 расстреляны, 6210 дезертиров и "бандитов" арестованы».

Разгромив основные силы повстанцев, большевики обрушили массовые репрессии на жителей восставших сёл и деревень: крестьян сгоняли в концлагеря, расстреливали, вешали и топили в реке, деревни сжигали. Тех, кого не уничтожили сразу, препровождали в места «концентрационного заключения» — в Сызрань. Арестованных было так много, что пришлось под руководством большевика Гольдштейна создавать особую комиссию «по разгрузке мест заключения», которая в случае перенаполнения камер тюрьмы без суда и следствия выносила решения о расстреле арестованных. Вот перед нами акт этой «особой комиссии», подписанный Гольштейном: «На основании предписания Особой комиссии по разгрузке мест заключения города Сызрани от 12 мая 1919 года произвести расстрел следующих лиц». И далее — длинный список фамилий, среди которых Сергей Гавриков, ходивший в наступление с берёзовой палкой в руках. Это следует из его собственных, данных после ареста показаний:
Моё участие в восстании выразилось в том, что я под давлением народа ходил вместе со всеми в наступление на село Моркваши, а затем на село Сосновое. Вооружён был палкой. Виновным в том, что ударил палкой сочувствующего члена Валовской ячейки партии большевиков Якова Котова, себя не признаю.

В многочисленных протоколах допросов, изученных в ходе реабилитации, так и не удалось найти хотя бы один пример, который свидетельствовал бы о том, что жертвами карательных репрессий стали в первую очередь состоятельные люди, нажившие своё богатство на эксплуатации односельчан, спекулятивных сделках, незаконных торговых операциях. Таковых нет. Во всяком случае документы на этот счет безмолвствуют. Но вот для примера одно свидетельство. За участие в чапанном бунте был расстрелян 63–летний крестьянин С.Е. Буянов. Хлебопашец, глава семьи из семи человек, имевший дом, лошадь и корову. В чем его вина? «Он злостно, как гадина, ходил по квартирам коммунистов, желая при первом представившемся случае нанести вред социалистической революции…» Вместе с Буяновым «как вредный элемент советской власти» был расстрелян и 26–летний Михаил Ушмаев, получивший увечья на фронтах первой Мировой войны и (цитирую по протоколу) «который, несмотря на то что хромой, всё–таки пошёл к кулакам». Как «вредный элемент советской власти» был расстрелян 30–летний Иван Бирюков, из допроса которого следовало, что из имущества у него ничего нет, хоть шаром по избе кати».

В Самаре активно стали искать шпионов и предателей, такие нашлись даже в штабе М.Фрунзе в количестве 26 человек.

6 апреля 1919 г., когда Чапанное восстание в основном было подавлено, Лейба Бронштейн (Лев Троцкий), выступая в Самаре, подчеркнул, что «восстание крестьян в Поволжье — это грозное предостережение для нас».

В советской историографии эти события описывались как антибольшевистский кулацкий мятеж, хотя в апреле 1919 г. сотрудники ЧК в отчетах писали Ф. Э. Дзержинскому, что «крестьяне восставших селений в подавляющем большинстве по имущественному состоянию — середняки; кулаков же на каждое село в среднем не более 5–10 человек».

Самарский губисполком 13 мая 1919 г. направил в Совнарком РСФСР доклад, в котором отметил две основные причины мятежа: реквизиции и мобилизации, проводимые без учета нужд крестьян, и злоупотребления должностных лиц. Злоупотребления на местах были настолько велики, что Самарский губисполком в период подавления восстания был вынужден обратиться с воззванием, в котором было обещано, что «все должностные лица, злоупотребляющие своей властью, будут немедленно предаваться военно–революционному суду».

Мало кто спорит теперь: развязанный по указанию Ленина грабеж без правил и пределов — главная причина Чапанного восстания. Не такую власть хотела видеть российская деревня. Уместно напомнить, что в Ставропольском уезде с населением свыше полумиллиона человек уже после октябрьского переворота 1917–го на выборах в учредительное собрание при почти стопроцентной явке из более 100 тысяч избирателей за эсеров проголосовали 86131 человек, а за большевиков – всего 3983.

Репрессированные участники «чапанной войны» были реабилитированы в 1996 году по указу президента Ельцина «О крестьянских восстаниях 1918 – 1922 годов».

Написал Tarilan на historyporn.d3.ru / комментировать