От винта!
Никогда особо не скрывал своего отношения к инициативе Общественной палаты о присвоении российским аэропортам имен наших знатных соотечественников. Мне всегда казалось, что этому органу со словом «общественная» в названии есть чем заняться в стране помимо проведения очень странных конкурсов. И что любая искусственно зачатая идея, как правило, потом оборачивается абсурдом. И, похоже, я не так уж сильно ошибался.
Почему мне не нравилась эта инициатива? Во-первых, я не понимал принципа отбора — например, три самые крупные авиагавани Москвы в список вошли, а четвертый, аэропорт Жуковский, нет. Это потому, что его совладельца, корпорацию «Ростех», организаторы конкурса постеснялись побеспокоить? Или были какие-то другие, более важные причины?
Во-вторых, сама эта идея с именами — она какая-то: ну очень уж советская. Прямо насквозь. Это как в былые годы к названию победителя годового социалистического соревнования фабрике ситцевых изделий № 3 горисполком мог торжественно присовокупить звание «имени Клары Цеткин». Ничего плохого в том вроде бы не было, хотя делу улучшения условий труда и повышения его оплаты Клара Цеткин не сильно способствовала. Но там государство все-таки присваивало новые имена своим собственным предприятиям. С которыми вообще могло делать все что угодно.
А в сегодняшнем случае с аэропортами речь шла, напомню, о частных в большинстве своем предприятиях. Ну давайте смоделируем простую ситуацию: у вас есть свой бизнес, например кафе «Василек». В один прекрасный день к вам приходят какие-то люди и говорят: «Мы тут провели в интернете голосование! Согласно воле большинства, теперь ваше кафе будет называться «Василек» имени Евгения Пригожина». Ваша реакция? Уверен, однозначная — ребята, завязывайте бухать!
Тем не менее конкурс «Великие имена России» состоялся, и большинство российских аэропортов получили «именные» приставки к своим уже имевшимся названиям. Международный аэропорт Анадыря Угольный — теперь еще и имени Юрия Рытхэу. Благовещенска — имени Николая Муравьева-Амурского. Пензы — Виссариона Белинского. Список длинный, всех желающих прочитать его полностью адресую к соответствующим информационным ресурсам в интернете.
И знаете, что я вам скажу? В определенный момент мне все это даже начало нравиться! Потому что если в любом деле главное — это не останавливаться на достигнутом, то именно здесь открывается фантастическая перспектива.
Получив «имя», каждый аэропорт должен придумать ему и какой-то символ. Говоря современным языком, фишку.
Например, фасад питерского аэропорта Пулково мог бы украситься крупной цитатой из Федора Достоевского: «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданиями». В принципе она идеально соответствует этому авиапредприятию. В международном аэропорту Шереметьево имени Александра Пушкина было бы очень креативно убрать разделение с мужских и женских туалетов. Пусть это будут комнаты «Руслан» и «Людмила». Поэтично, тем более именно в этих местах общего пользования как раз поэзии и не хватает.
Депутатский зал в аэропорту Южно-Сахалинска имени Антона Чехова, разумеется, так и просится быть переименованным в «Палату № 6» (кстати, это вообще подошло бы многим авиагаваням страны). А дверь медпункта аэропорта Ставрополя имени Александра Суворова украсить знаменитой фразой полководца «Голод — лучшее лекарство». Но лучшей фишкой, разумеется, был бы подсвеченный девиз на здании псковского аэропорта имени княгини Ольги: «Жги!»
Тем же, кто собирается продолжить инициативу с именами, хочется пожелать кратко, емко и по-авиационному: «От винта!»