16 августа 1889 года Коста Хетагуров приехал в Пятигорск на открытие памятника Михаилу Лермонтову. Подготовка к празднику длилась 18 лет, а сбор средств на памятник проходил по всей стране. На церемонии открытия Хетагуров выступал от имени осетинской интеллигенции. Поэт возложил венок к памятнику Лермонтова с надписью «От сынов Кавказа», произнес речь и зачитал стихотворение. Выступление произвело сильное впечатление на представителей интеллигенции. Однако Коста заинтересовались не только просветители, но и представители закона.
В 1891 поэт участвовал в протестах против закрытия женской школы во Владикавказе. Хетагуров даже обратился к Великой княгине Ольге Федоровне и обер-прокурору Победоносцеву. Новость о закрытии школы вызвала волну общественного негодования. АМС Терской области пришлось отменить решение. Женскую школу отстояли, однако участников ждали аресты и выговоры. Самого поэта выслали из области за «подстрекательство живущих во Владикавказе осетин к подаче незаконных прошений».
Коста ездил верхом не хуже любого джигита. Однажды на скачках, которые проходили во Владикавказе, поэт с группой осетин шел за город, посмотреть на соревнование. Подвыпивший всадник, проезжавший мимо них, почему-то обругал группу. Хетагуров вскочил на коня, погнался за обидчиком, скинул его на землю и сам сел в седло. Так он проучил обидчика.
В литературно-художественном альманахе «Советская Осетия» за 1967 год, в статье Анатолия Дзантиева «Становление Осетинского изобразительного искусства» есть упоминание о памятнике Коста Хетагурову в Беслане. Автором памятника является скульптор Александр Дзантиев. Что это за памятник и куда он потом исчез, до сих пор остается загадкой.
Когда Коста было 10 лет, он учился во владикавказской прогимназии. Возвращаясь с занятий, мальчик снимал свои сапоги и босиком добирался до квартиры отца, проживающего в то время в районе Осетинской слободки. Юному поэту нравилось шлепать по грязи босиком. Как-то, совершая очередную прогулку, 10-летний Коста снял сапоги и присел на лавочку. Обувь он оставил рядом. Через какое-то время мальчик обнаружил, что сапоги пропали. На этом его увлечение гулять босиком закончилось.
По воспоминаниям дальнего родственника и друга Коста Андукапара Хетагурова, в детстве поэт не отличался прилежанием в учебе. Однако мальчик выразительно читал прозу, прекрасно декламировал стихи, на торжественных мероприятиях читал молитвы. Как-то выступление маленького Коста услышал знаменитый на всем Кавказе педагог Я. М. Неверов. Это произвело на просветителя такое впечатление, что он прослезился.
Летом 1881 года, по приезде в Петербург, Коста направился на поиски своего покровителя, Андукапара Хетагурова, который в то время учился на 3 курсе военно-медицинской академии и временно жил в имении своей жены. Вот что пишет сам Андукапар: «В одну из лунных ночей я проснулся от шума и увидел, как какая-то фигура лезет через окно в комнату. На мой крик фигура ответила: «Къоста дæн, Къоста!» Я ему обрадовался, но удивился, что он нашел комнату, где я ночевал. На что он ответил мне по-осетински: «Покровитель Хетага помог мне добраться». Коста прожил в семье друга неделю, затем отправился в Академию художеств.
Когда Хетагуров вернулся из Петербурга, то обосновался в доме известного осетинского просветителя Петра Жукаева у Чугунного моста. Общество, которое собиралось в доме, считалось сливками осетинской интеллигенции того времени. Говорят, именно в этом доме Коста написал свой первый известный портрет младшей дочери Петра, 17-летней Кошерхан Жукаевой. В семейных преданиях потомков имелись сообщения, что таких портреров было несколько, однако сохранился один. Также известно, что Коста считался женихом Кошер, но трагические события помешали их свадьбе: у девушки умерла мать и двое братьев. Из-за стресса Кошерхан заболела нервной горячкой и вскоре переехала в Ставрополь, где и вышла замуж.
В период первой ссылки Коста по меньшей мере трижды приезжал во Владикавказ инкогнито. Во время тайных приездов поэт оставался у друзей – супругов Шредерс. Варвара Шредерс была начальницей Владикавказской прогимназии, а ее муж – мировым судьей. Оба были знакомы и часто принимали в своем доме главу Терской области генерала Каханова. Генерал и не догадывался, что во время его очередного визита к Шредерс Коста находился в соседней комнате. В то время он был очень болен, Варвара возила его к доктору.
23 января 1893 года Хетагуров приехал во Владикавказ для личного объяснения с Анной Цаликовой. Поэт находился в ссылке и в область прибыл тайно. Слухи об этом дошли до главы Терской области генерала Каханова. По его распоряжению поэта, находившегося в доме известных осетинских интеллигентов Шредерс, задержали. За «самовольное появление» во Владикавказе Хетагурова отправили в тюрьму. Только спустя несколько дней Коста выпустили, отобрали паспорт и взяли подписку с условием не проживать во Владикавказе и Владикавказском округе.
Коста писал портреты по заказу, писал он разных людей – и знакомых, и тех, кто приходил по газетным объявлениям. Над портретами друзей он работал долго, даже продумывал детали костюма. Мало кто знает, что на знаменитом портрете Анны Цаликовой серебряные крючки-застежки изготовлены по эскизу Коста Хетагурова.
Отец поэта Леван определил Коста в Нарскую церковноприходскую школу. Учителем здесь состоял родной дядя по матер – Иван Губаев. Его грубость отталкивала мальчика. По воспоминаниям родственника – Николая Хетагурова – Коста всячески старался избегать школы и даже убегал из дома, чтобы его не принуждали идти туда.
В 1887 году Коста опубликовал в газете «Северный Кавказ» заметку «Поминки у осетин», в которой рассказал о драке двух пьяных осетин на похоронах. Одновременно с этим поэт осудил виновных, однако отметил, что недопустимо бороться с ними мерами полицейских. Эта заметка имела прямое отношение к Терской области, так как здесь подобные случаи встречались довольно часто.
В 1891 году, находясь в ссылке, Коста не находил себе места: поэт скучал по родине, а также искал поле для кипучей деятельности. Он хотел выехать в Екатеринодар (Краснодар) или Тифлис, однако из-за болезни отца не смог это сделать. В письмах к владикавказским друзьям он жалуется на свое одиночество и даже в шутку грозит им скоропалительной женитьбой на первой же встреченной девушке. Друзья, с нетерпением ожидающие конца его ссылки, всячески отговаривали поэта от необдуманного шага и старались скрасить его существование разными историями о владикавказской жизни.
Впервые имя Коста Хетагурова на страницах газет появилось в ноябре 1887 года. «Терские ведомости» опубликовали небольшую заметку о том, что в городском коммерческом клубе выставлена картина молодого художника Коста Хетагурова «Святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии». 10 декабря того же года газета «Северный Кавказ» напечатала статью Ляцедова из Владикавказа, в которой приводилось подробное описание картины «бывшего воспитанника ставропольской гимназии».
Как-то Коста приехал из Ставрополя в Нар. Вечером он увидел группу молодых людей, которые распевали песню на его стихотворение «Сидзаргас». Поэт остановился. Дослушав песню до конца, он заплакал и, взволнованный, ушел в саклю к Чендзе.
На протяжении всей своей жизни Коста Хетагуров не забывал Нар и был долгожданным гостем в домах крестьян-горцев. Как-то перед высылкой в Херсон Коста собирался приехать в родной аул. К его приходу все жители собрались, и он до поздней ночи вел беседу со стариками… Коста с негодованием рассуждал о произволе царских служащих на Кавказе и обещал писать о доле горцев, чтобы весь мир смог узнать об их несчастьях.
В 90-е годы прошлого века руководство горного департамента решило передать на продолжительный срок Садоно-Алагирское серебросвинцовое предприятие агенту иностранных (бельгийских) капиталистов и отставному офицеру русского военно-морского флота Фильковичу. Коста хорошо знал его. В эти же годы, чтобы произвести впечатление на вышестоящие инстанции, Филькович на средства общества «Алагир» построил в ауле Ход церковноприходскую школу. На открытие школы на высоте 6200 футов собралась вся высшая администрация Терской области во главе с новым начальников генералом Толстовым. Церковные и светские власти превратили церемонию в грандиозный праздник. Коста тоже интересовался состоянием просвещения в горных селениях Осетии, но считал, что подобные учреждения не оправдывают своего назначения: нищенская плата учителям, обременительная программа, невыносимые условия для учащихся. Спустя некоторое время после открытия школы Коста написал о церковноприходских школах Осетии в газету «Северный Кавказ»: «Здания похожи больше на хлев, чем на просветительское учреждение. Тесные, низкие, ничем не обмазанные каменные сараи, большей частью с земляным полом, с маленькими оконцами и жестяной плитой вместо печи…». Так Коста намеренно охладил пыл Терской администрации, церковных властей и бельгийских капиталистов.
К концу 19 века во Владикавказе была известна купеческая семья обрусевших армян Поповых. С братьями Петром и Семеном Поповыми Коста был в хороших отношениях. Еще в первые годы пребывания во Владикавказе поэт, влюбленный в их сестру, Анну, просил братьев помочь ему в женитьбе на ней. Они ответили, что каждый волен сам решать свою судьбу, но явно были против этого брака, так как поспешили отправить Анну в Тифлис.
Однажды один из знакомых Коста Хетагурова – участник «Общества помощи переселенцам, следующим из центральных губерний России на Кавказ и обратно» — Виктор Кизер, пытался вмешаться в личную жизнь поэта. Он посоветовал Александру Цаликову, у которого на тот момент жил Хетагуров, отказать ему в квартире. Якобы, поэт поселился там, чтобы ухаживать за дочерью священника Анной Цаликовой.
Родственником и близким другом поэта был Николай (Нико) Хетагуров. Николай родился в Наре на два года раньше Коста. Их дружба окрепла во время совместной учебы в Ставропольской гимназии. В 30 лет Нико женился на 16-летней Рахе Мамиевой. Коста очень любил детей Николая и Рахе. Когда поэт приходил к ним в гости, дети радостно выбегали навстречу поэту. И, если они выбегали с растрепанными волосами, Коста с шутливой строгостью обращался к их матери: «Арии-ма, рахе, хасгард» (ножницы). Испуганные, что их будут постригать, дети забирались под кровать, поплевав в ладошки, приглаживали волосы и прилизанные вылезали обратно.
С 1903 по 1904 год поэт, мучившийся от болезни, провел в семье своего друга и родственника Нико Хетагурова. Коста жил в самой большой комнате, с окнами, выходящими на улицу. По рассказам дочери Николая, поэт часто температурил и, сняв с себя одежду, в одном белье, раскрывал настежь окна и ходил по комнате, чтобы снять жар.
С 1903 по 1904 годы поэт, мучившийся от болезни, провел в семье своего друга и родственника Нико Хетагурова. Коста готовил себе лекарство самостоятельно: в белый фаянсовый кувшинчик он наливал молоко, взбивал туда несколько яиц, масло, все размешивал и выпивал. Процедуру поэт выполнял каждый день в 12 часов.
Когда Коста строил для себя дом на углу улиц Армянской и Войкова, близкие родственники и друзья узнали об этом и объявили осетинский «зиу» (общая помощь). Люди запрягали свои арбы и возили к дому Коста песок и камень. К зиу присоединялись новые участники, и вскоре двор был полностью заполнен строительными материалами.
Коста и Нико Хетагуровы часто вместе гуляли. Излюбленным местом друзей был дом (нынешний угол улиц Кутузова и К. Хетагурова), во дворе которого стояло грушевое дерево. Под этим деревом они часто сидели и разговаривали. Туда им выносили фынг с угощениями.
В Ардоне, около семинарии, стола группа молодых офицеров вместе с генералом Хорановым. Коста, скромно одетый, проходил мимо и поздоровался, но офицеры не обратили на него внимания. Спустя некоторые время в семинарии проходил вечер, куда пригласили и поэта. Коста пришел, но уже хорошо одетый. Офицеры, которых он встретил когда-то, стали его приветствовать: «Агас цу», но Хетагуров не подал никому руки, а, подняв полу черкески, сказал: «Вы приветствуете не меня, а мою черкеску». И прошел мимо.
В Южной Осетии за попытку надругаться над невестой молодожен убил княжеского сына. Его арестовали, а на село наложили штраф 3000 рублей. Когда жителям села стало невмоготу, кто-то посоветовал обратиться за помощью к Коста Хетагурову. К поэту отправили двух горцев, но, так как они были бедно одеты и обуты в лапти, постеснялись войти к нему в дом. Тогда Коста сам вышел к ним и попросил не стесняться, так как он сам «хохаг лаппу» (горский парень). Поэт пообещал помочь. И действительно, начал писать жалобы. Заключенного молодожена освободили, штраф с селения сняли. Благодарные горцы предложили поэту 100 рублей, но он отказался от денег.
Осетинского поэта хоронили во Владикавказе. Скорбная процессия тянулась от дома Мамулова на улице Вревской (ныне Армянской) до площади Свободы.
Когда Коста жил в доме друзей Горбунцовых, он был насколько больным, что его не решались оставлять одного. Подле него всегда был кто-то из родственников. Всякий раз, когда Коста хотел выйти прогуляться или, чаще всего, к своему другу Джанаеву-Хетагурову, его сопровождали туда и обратно. Так продолжалось, пока Коста не отвезли в Лабу.
Летом 1902 года Коста обручился с 22-летней Лелей Хурумовой. Девушка, как и сам Хетагуров, болела туберкулезом. В 1904 году болезнь подкосила Лелю, а в 1905 ее не стало. Спустя год пришла весть о том, что в селении Георгиевско-Осетинском скончался и сам Коста. Поэт пережил любимую всего на один год.
В 1905 году вышел закон, запрещающий горцам выходить на улицы города с оружием. Несмотря на это, в день похорон великого осетинского поэта многие из них приехали верхом с саблями и кинжалами. Кто-то даже прибыл с охотничьим ружьем. Сначала полиция пыталась обезоружить нарушителей, но когда с гор стали спускаться все новые группы вооруженных людей, полицейские отступили, а у дома губернатора выставили охрану. Похороны Коста прошли без музыки и инцидентов. Однако после церемонии, возвращаясь домой, кто-то из горцев произвел несколько залпов в знак протеста.
В 1886 году, гуляя по Александровскому проспекту, Коста увидел красавицу Анну Попову. 21 мая того же года поэт написал Поповой письмо.
«Вы, вероятно, не подозревали, что какой-то оборванец-осетин, мозоливший всем глаза на бульваре, только затем там и просиживал целыми днями, чтобы обменяться хоть одним взглядом с поработившей его незнакомкой… Я прошу, я жажду каки-нибудь минутных бесед с Вами… Я хочу, чтобы мы время от времени обменивались мыслями… Поймите, Анна Яковлевна, от этого вы и сами почти ничего не потеряете, а для меня это необходимо… Просьба, основанная на вере в симпатию душ и гармонию сердец», — сказано в письмо Коста к Поповой.
Какое-то время Коста был влюблен в Анну Попову. Все свободное время поэт проводил перед ее домом или на небольшом камне на берегу Терека, откуда были видны окна возлюбленной. Поэт часто отдыхал здесь, любовался Казбеком, Столовой горой и, как писала сама Анна, часто слагал стихи. Кузина Хетагурова рассказала Поповой, что когда вечерами та бывает у своей подруги, то Коста ждет ее и незаметно провожает домой, чтобы с девушкой ничего не случилось.
В 1897 году, находясь в Ставрополе, Коста вступил в Общество помощи бедным. В нем, кроме поэта, принимали участие 93 человека – учителя, врачи, адвокаты. Главное целью общества была помощь малоимущим семьям. Общество не ограничилось денежной помощью нуждающимся – участники программы включили создание ряда учреждений, предназначенных для попечения о детях и больных – приютов для сирот, лечебниц, рожениц, бесплатных ночлежных домов и т.д. Кроме того, участники мечтали о бесплатной медицинской помощи для бедняков и доступном образовании.
В Ставрополе Хетагуров принимал участие почти во всех культурных мероприятиях. В отчете о вечере памяти Петра Чайковского говорилось: «Программа концерта была очень разнообразной. На открытой сцене пуще остальных выделялся бюст Чайковского работы Коста Хетагурова. Концерт начался с выступления Коста: он привел краткие биографические сведения композитора и его деятельности как профессора в Московской консерватории. Свою речь Хетагуров закончил авторским стихотворением, посвященным памяти Чайковского», — говорится в тексте.
Когда Коста начал работать в газете «Северный Кавказ», он посвятил много заметок разоблачению колонизаторской политики царизма на Кавказе. Он внимательно следил за всеми сообщениями различных корреспондентов, знакомился с материалами «Терских ведомостей». В своих статьях Хетагуров выносил на суд общественности грабительскую сущность существующего режима, установленного колонизаторами. Поэт с гневом писал о несчастной доле горцев, о травле на них не только властями, но и официальной печатью, о злоупотреблении и полном невнимании властей к просвещению народа.
На похороны Коста Хетагурова съехались представители многих национальностей: грузины, русские, украинцы и т.д. Власти не ожидали подобной массовости. Похоронная процессия превратилась в грандиозную демонстрацию. Вот что об этом писала сестра поэта Ольга Хетагурова-Кайтмазова:
«Коста встретили уже в Беслане. Во Владикавказ мы прибыли в 11 часов. На вокзале было столько народу, что пройти туда было трудно, вся платформа была заполнена. Хотя приготовили траурную колесницу, но Коста все время несли на руках, даже на головах. Несли студенты, офицеры, простой народ…даже простые оборванцы… Грузин Шошиев покрыл гроб богатым парчовым покрывалом… Его отпевали осетины, грузины, армяне…»
С 1888 по 1889 годы Коста жил в Алагире. В свободное время поэт рисовал картины, а также изображения святых на стенах алагирской церкви. Часто, пока Хетагуров работал, в церковь забегали дети. Когда Коста замечал их, то всегда оставлял свою работу, спускался и вел с ними беседы.
Коста Хетагуров родился в 1859 году в Наре, в семье Левана Хетагурова. Мать поэта умерла вскоре после его рождения. Коста воспитывала родственница, Чендзе Дзапарова.
Отец поэта – Леван Хетагуров, был военным. Он мечтал, что сын пойдет по его стопам, однако узнав, что Коста не разделяет его идеалов, не стал давить на сына. Вот что писал об этом сам поэт: «Он (отец) очень хотел, чтобы я был военным, но я уже тогда так же принципиально смотрел на военную службу, как теперь. Узнав об этом, отец не стал мне возражать».
Когда Коста было 26 лет, его приняли в Петербургскую академию художеств. Там он получал стипендию, которая выплачивалась администрацией Кубанской области из горских штрафных сумм. Закончить академию Коста не удалось: в январе 1884 года выдачу стипендии власти прекратили, а своих денег у поэта не хватало. Летом 1885 года Коста был вынужден вернуться в отчий дом, не закончив полного курса обучения.
Как у всех героев, у Коста был свой антагонист – начальник Терской области генерал Каханов. Долго время он искал повод насолить поэту. Один раз он выслал Коста из Терской области за участие против закрытия Ольгинской женской гимназии. Второй раз Каханов подставил Коста, обвинив его в вооруженных беспорядках на осетинской свадьбе. За участие в этом инциденте генерал выслал поэта на 5 лет. Позже выяснилось, что Каханов подставил Коста: на той свадьбе был однофамилец поэта – Коста Созырыкоевич Хетагуров, а не он сам.
В 1901 году после ссылки Коста вернулся во Владикавказ. Здесь он пытался открыть школу рисования для одаренных детей, однако ему помешала болезнь и резкое ухудшение физического состояния.
За три года до смерти, в 1903 году Коста уже был очень болен. Больной и одинокий он провел несколько месяцев в неотапливаемой квартире. Поэт был лишен не только помощи, но и присмотра. К тому же у Коста не было денег: чтобы купить хлеб, ему приходилось брать взаймы у друзей.
Коста был очень требовательным как к собственному творчеству, так и к поэтическим опытам своих современников. Когда вышла третья по счету книга осетинской художественной литературы, он написал гневную рецензию: «В ней (книге) нет ничего – ни техники, ни рифмы, ни идеи. Чепуха ужаснейшая! По-поему, лучше еще 100 лет не печатать ничего, чем распространять подобную дребедень…
Молодой водитель-лихач чудом избежал серьёзных травм в ДТП в Курском округе
В Ставрополе росгвардейцы провели тематическое занятие, посвященное Дню зарождения российской государственности
Лидер движения «Всеармянский фронт» Аршак Карапетян посетил армянское село Эдиссия и принял участие в торжественных мероприятиях, посвященных 110 годовщине основания церкви
Подросток из Ставрополя после пересадки костного мозга встретился с донором
Ещё 566 человек выздоровели от COVID за неделю на Ставрополье
Двоих пострадавших при пожаре на АЗС в Ставропольском крае выписали из больницы
Обвиняемым и осужденным женщинам в учреждениях уголовно-исполнительной системы на Ставрополье рассказали о способах формирования психологического иммунитета
В Ставропольском крае разработана новая медико-психологическая услуга
