«Новобранцы нос не отрезали»: правда и вымысел о службе ставропольцев в царской армии

150 лет назад в России ввели всеобщую воинскую повинность. Эта реформа изменила подходы к комплектованию новобранцев, систему льгот для служилых людей и другие положения военной службы. О том, как проходил призыв на Ставрополье полтора века назад, можно ли было «откупиться» от армии и на что жаловались родные новобранцев — в статье ИА «Победа26».

«Всеобщая воинская» Манифест Александра II, провозгласивший 1 января 1874 года всеобщую воинскую повинность, и новый «Устав о воинской службе» стали своего рода революцией в призывном деле. С этого времени служить в армии обязаны были представители мужского пола всех сословий — граждане Российской империи в возрасте от 21 года. Воинская повинность именовалась «священной обязанностью каждого русского подданного». От характеристики «священная» в России отказались после Октябрьской революции, но позднее — в конце 1930-х годов — вновь вернули, представив в качестве «священного долга» граждан СССР. По действующей Конституции «защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации». Служили «доколе силы и здоровье позволят» Чтобы понять революционность перемен в русской армии в ходе военной реформы Александра II, коротко напомним, как формировалось воинство в предыдущее время. В Древней Руси у каждого удельного князя была собственная дружина профессиональных воинов, а на случай масштабных боестолкновений собиралось ополчение из опытных в военном деле людей. К XVII веку русская армия состояла в основном из поместной конницы и стрелецких полков. Бояре и их дети получали за службу в армии землю. Петр I сделал воинскую службу пожизненной для дворян и ввёл рекрутскую повинность для сословий, которые платили налоги в казну (крестьяне и мещане). В рекруты брали здоровых мужчин в возрасте от 15 до 35 лет. Проводы в армию были похожи на поминки — ведь служили в то время «доколе силы и здоровье позволят». Отдельные категории от призыва освобождались. Каждый помещик должен был поставить в армию определённое количество рекрутов в зависимости от количества крестьянских дворов. Несмотря на то, что призыву подлежали и дворяне, они имели право нанять рекрута за себя, чем и пользовались. При Петре I за уклонение от воинской службы у дворян и бояр могли конфисковать поместья, перевести в солдаты, оштрафовать на крупную сумму. Крестьян и мещан били батогами и возвращали на службу, а в особых случаях могли казнить. Во время царствования преемников Петра I воинская повинность постепенно стала уделом крестьян и мещан. При этом срок службы сокращался сначала до 25 лет, а затем (в 1859 году) — до 12. Чему научила Крымская война Александр II уделял военному делу немало внимания. В его царствование военный министр Дмитрий Милютин разработал и провёл важнейшую военную реформу, в которой Россия после Крымской войны крайне нуждалась. Конфликт, длившийся с 1853 по 1856 годы, показал слабость организации военного дела в стране. Среди основных задач военной реформы, которую проводил Милютин, были сокращение армии в мирное время и формирование резерва на случай войны. Выполнили и перевооружение войск более современными средствами, ввели систему военных округов, усовершенствовали военное образование, в том числе солдат начали обучать грамоте, а также выполнили ряд других преобразований. За успешное проведение военной реформы Дмитрий Милютин получил титул графа. Одним из самых значительных достижений военной реформы стало введение в России с 1874 года всеобщей воинской повинности, чему сильно противились представители отдельных слоев общества, прежде освобождённых от неё. Против выступали и в верхах российского общества — оппонентами Милютина стали генерал-фельдмаршал Барятинский и глава Отдельного корпуса жандармов Шувалов. Но государь всё же принял точку зрения реформатора.  В Государственном архиве Ставропольского края хранятся документы, многие из которых могли бы стать основой для исторических романов и повестей. Казённая переписка и жалобы на неправильный приём на военную службу, прошения об отсрочке призыва, оправдания членов комиссий, документы, которые рассматривали земские врачи, губернаторы и даже ходатайство замминистра внутренних дел Российской Империи. На службу — по жребию Вторым пунктом общих положений новый Устав запрещал денежный выкуп от воинской повинности и замену одного новобранца другим («охотником», т. е. специально нанятым добровольцем). На службу поступали по жребию, который вынимали достигшие двадцатилетия молодые люди, причём результат жеребьёвки действовал до конца жизни. Кому выпал жребий идти в армию — шли служить, кому не выпал — зачислялись в запас, тогда называвшийся народным ополчением.  Те, кто хотели служить, но имели льготу, могли отправиться добровольцами (вольноопределяющимися).Призывная кампания проходила один раз в год — с 1 ноября по 15 декабря, в Сибири — с 15 октября по 31 декабря. Летом 1887 год на имя губернатора Ставрополья генерал-майора Николая Никифораки, едва занявшего этот пост, поступила телеграмма от командующего войсками Кавказского военного округа генерал-адъютанта Сергея Шереметева. По высочайшему повелению в этот год для пополнения армии и флота России в стране должны были призвать 235 тыс. новобранцев. «Из упомянутого контингента назначить со Ставропольской губернии по распоряжению Военного министерства 1 526 новобранцев. Прошу сделать ныне уже распоряжение по развёрстке»,  — телеграфировал из Тифлиса Шереметев. Немедленно были отданы необходимые распоряжения и началась работа тогдашних призывных комиссий или, как их тогда называли, по воинской повинности присутствий. Нужно уточнить, что в те годы в состав Ставропольской губернии входило четыре уезда: Александровский, Новогригорьевский, Медвеженский, Ставропольский, а также территория кочующих народов. Эти уезды охватывали практически весь современный регион без Кавказских Минеральных Вод. Комиссии работали, но, как видно из документов, не всегда укладывались в сроки. И вот уже в июле того же 1887 года в Ставрополь на имя губернатора летит письмо из Петербурга. «Главный штаб просит Ваше превосходительство ускорить доставление сведений о числе лиц, внесённых в призывные списки»,  — обращались к Никифораки представители военного ведомства. Срок службы в сухопутных войсках по Уставу 1874 года составлял 15 лет, шесть из которых воину предстояло провести на действительной службе и девять — в запасе. Во флоте служили десять лет, из которых три года — в запасе. Такие сроки были установлены для мирного времени, в период войны в войсках нужно было оставаться до тех пор, пока того требует «государственная надобность». Получившим инвалидность на службе выплачивали по три рубля в месяц, а за тех, кто не мог за собой ухаживать и находился на иждивении, государство платило по шесть рублей. В то время батон ржаного хлеба стоил четыре копейки, литр молока — 14 копеек. В ополчение призывали способных носить оружие мужчин в возрасте до 40 лет. Брали и тех, кто старше, но лишь по их собственному желанию. Отсрочка для «недостаточно возмужалых» Устав предоставлял мужчинам призывного возраста различные льготы и отсрочки: по болезни или семейному положению, для обучения в некоторых учебных заведениях. Не брали в армию больных и лиц «с телесными недостатками», но тех, кто сам себя изувечил, чтобы не служить — всё равно направляли в войска. Не могли служить в российской армии мужчины ростом менее полутора метров. «Недостаточно возмужалые» получали отсрочку на год. Через год «слабосильным» давали возможность укрепить здоровье ещё в течение 12 месяцев. Если результат был нулевым и в этот раз — освобождали от службы. Получали льготы единственные сыновья в семье, кормильцы братьев и сестёр-сирот, внуки деда и бабки, лишившихся сына. Также только в особых случаях призывали в армию тех, у кого старший брат служил в действующей армии или погиб на службе. Однако в армию могли призвать и людей из этих льготных категорий — по заявлению родителей или бабки с дедом о том, что молодой человек «не служит поддержкой семьи». Если из двух близнецов жребий служить выпадал обоим, то в армию отправлялся лишь один из братьев, второго зачисляли в ополчение. Молодого человека на службе в армии мог по своему желанию заменить близкий родственник от 20 до 26 лет, если сам при этом не числился в запасе. Отсрочки до двух лет для устройства дел могли получить управляющие собственными недвижимостью или предприятиями. Но это правило не распространялось на владельцев заведений, торгующих крепкими напитками. Особый раздел Устава занимали льготы по образованию. Отсрочки получали обучающиеся в высших учебных заведениях, в том числе будущие художники, музыканты, священнослужители, педагоги и вокалисты. После получения образования выпускники служили кратно меньше своих сверстников. «Окончившие курс в университетах и других учебных заведениях первого разряда или выдержавшие соответственное испытание состоят: на действительной службе — шесть месяцев и в запасе армии — четырнадцать лет и шесть месяцев», — говорилось в Уставе. Освобождались от службы священнослужители и доктора медицинских наук, учёные-фармацевты, ветеринары, отдельные категории преподавателей. В первый после выхода нового Указа набор на военную службы призвали порядка 148,5 тыс. человек, в основном крестьян, но были и представители других сословий — в войска отправлены 1,6 тыс. дворянин, 909 купцов, 631 почётный гражданин. При этом более половины призывников были освобождены по семейному положению. В ополчение зачислили почти 440 тыс. человек. Реформа состоялась. «О сердечной боли не заявлял» В Государственном архиве Ставропольского края в отдельной папке хранится дело новобранца Федота Шахова, которым пришлось заниматься лично губернатору Николаю Никифораки в 1899 году. Крестьянин был призван в армию и попал в гренадерский грузинский полк. В военном госпитале врачи обнаружили у новобранца «нервное сердцебиение» и немедленно доложили об этом командованию с пометкой «болезнь существовала до приёма на службу». В таких случаях призывникам полагалась отсрочка для лечения, а факт его пребывании в армии означал, что кто-то допустил ошибку. Губернатор Никифораки как глава губернского по воинской повинности присутствия (призывной комиссии) потребовал отчёта от подчинённых. В деле Шахова собраны объяснительные от представителей разных инстанций. Староста города Святой Крест барон де Форжет, например, сослался на плохую память. «Имею честь объяснить, что обстоятельства приёма в военную службу новобранца Федота Шахова я теперь не помню. Предполагаю, что страдание нервным сердцебиением Шахова при освидетельствовании последнего не было обнаружено»,  — писал староста. Барон также предположил, что могли ошибиться врачи. И уездные медики ответили на это заявление. «При приёме на службу Шахова никаких наружных признаков болезней, препятствующих таковой, замечаемо не было. И сам новобранец о существовании у него сердечной боли не заявлял», — уточнили медики. Уездная комиссия признала объяснения врачей заслуживающими уважения. Получил ли крестьянин Шахов отсрочку и как сложилась его дальнейшая судьба — неизвестно. А вот в другой истории решение было принято без длительного рассмотрения. Новобранец Андрей Жмайлов из села Малая Джалга не получил послаблений, хотя и был единственным взрослым здоровым работником в большой семье. Как писал его отец Трофим в своей жалобе, в семье Жмайловых было семь душ. «Трофим, 52 года, жена моя Аксинья Фомина, 50 лет, дети мои — Андрей, 22 лет, который взят на службу, Евдокия, 10 лет, Захар, 8 лет, жена Андрея Ефросинья Афанасьева, 19 лет, дочерь их Анна, 4 лет. И все они по болезням и малолетству не способны к сельским работам»,  — сетовал глава семейства. Но губернская комиссия выяснила, что были пропущены сроки подачи таких жалоб, и отказала просителю. Спасти сына пивоваров Добиваться отсрочки для детей и писать жалобы в комиссии неграмотным крестьянам было нелегко. Немудрено, что они пропускали установленные в таких случаях четырёхнедельные сроки для обжалования. Решать эти вопросы проще было людям образованным, тем более с известными именами — такими, как, например, Антон Груби. Но даже им приходилось помучиться. Антон Груби получил отсрочку от армии на четыре года, правда, сделать это удалось только благодаря большим связям в столице. На Ставрополье в 1900-х годах было два Антона Груби. Старший — Антон Осипович, который переехал на Кавказ из австрийской Богемии в 1880-х годах и наладил на Ставрополье производство пива, и его племянник — Антон Францевич, о котором и пойдёт речь. Семейство Франца Груби, купца, а также пивовара и медовара, брата Антона Груби-старшего, было многочисленным: сыновья Антон, Франц-Лев, Лев, Властемин, Вячеслав. Когда Антону-младшему исполнилось 20 лет и настало время идти в армию, молодой человек был студентом Донского политехнического института. Парень в 1908 году подал ходатайство об отсрочке, но уездная комиссия приняла отрицательное решение. «Груби по вытянутому за него 89 жребью подлежит приёму в войска»,  — говорится в документе. Там же отмечено, что по закону есть список заведений, обучение в которых даёт право на отсрочку, но Донской политехнический институт — не из их числа. И служить бы Антону Груби в армии, но в дело вмешались высшие инстанции. Неизвестно, отец или дядя — знаменитый пивовар Антон Груби, подключили свои связи, но вскоре ставропольский губернатор Бронислав Янушевич получает телеграмму ни много ни мало от самого товарища (заместителя) министра внутренних дел России, члена Госсовета и сподвижника Петра Столыпина по аграрной реформе Александра Лыкошина. Дело принимает совсем другой оборот. И вот уже губернатор Ставрополья, ссылаясь на уведомление МВД, отправляет в уездную комиссию документ такого содержания. «Названное Министерство по соглашению с Министерством торговли и промышленности и Военным Министерством признало возможным предоставить слушателю Донского политехнического института Антону Груби отсрочку по исполнению воинской повинности до призыва 1912 года»,  — пишет губернатор Янушевич уездной призывной комиссии. Вопрос был закрыт. Фейк из XIX века Архивные материалы хранят истории, которые сегодня можно было бы назвать занимательными. Например, фейк об армии образца 1887 года. Во всяком случае именно так выглядят данные из документов Ставропольского губернского по воинской повинности присутствия с комментарием полиции о происшествии в Александровском уезде. Это черновик письма в редакцию газеты «Северный Кавказ». Полиция называет опубликованное в издании сообщение о «зверском убийстве» сиделки духана (духанами на Кавказе называли небольшие харчевни — Прим. ред.) и об издевательствах над её взрослой дочерью (отрезан нос) ошибочным. Эти злодеяния приписывали новобранцам. «Не только означенного преступления, но и подобного ему как в самом селении Александровском, так и вообще в уезде ни в последнее время, ни в течение всего настоящего года не было», — говорится в документе. В письме — приписка о том, что призыв новобранцев окончен благополучно, но эту строчку чья-то начальственная рука зачеркнула.