«лечу в открытое пространство»

Тексты в данном издании не располагаются по жанрам, а авторы по рангам и званиям; принцип построения алфавитный. Здесь представлены мастера старшего, уже ушедшего поколения, чья творческая жизнь формировалась и проходила в середине прошлого столетия. Их более молодые коллеги перешагнули рубеж тысячелетия уже зрелыми художниками, а есть и совсем юные, те, кто только сейчас заявляет о себе в искусстве. Поэтому издание отличает разнообразие текстов и в формах, и в жанрах. К лирической и философской поэзии тяготеют такие художники, как Евгений Плетнёв, Пётр Охрименко, Сергей Каравинский, Татьяна Фисенко, Леонид Чёрный; дневниковые записи с размышлениями об искусстве, творчестве и жизни – Корюн Казанчан, Герасим Киракозов, Владимир Грибачёв; эссе – София Барер, Пётр Горбань, Евгений Кузнецов.

Естественно, многое писалось не для печати. Отсюда искренность, свежесть восприятия и новизна образов. И конечно, особая полнозвучность цвета, своего рода «говорящие краски» и «поющие мазки», потому что авторы всех этих произведений прежде всего художники.

Надо отметить, что словесные произведения гармонируют с картинами, а порой и работают в единой смысловой и атмосферной связке, как, например, у Владимира Грибачёва. В экзистенциально-мрачных тонах картина «Бомж» и тут же рассказ «Хижина дяди Тома (Бомж)»: «Хмурым ноябрьским утром ко мне в мастерскую зашёл старик. Он часто заходил ко мне просто так, поговорить. В этот раз он приоделся и был явно в хорошем настроении. Кто-то придарил ему вышедшее из моды пальто, которое было явно великовато, и ботинки, тоже ещё ничего, но без шнурков».

Неожиданно сочетание лиричной и зыбкой живописи («Рассвет») с ироничными, вполне осязаемыми стихами:

Сквозняки столичной стужи,

Чужой матрац, чужое ложе.

Как трудно быть неделю мужем!

Тебе – женой, наверно, тоже.

Александр Сараткин представляет свою задумчивую картину «Натюрморт с палитрой» (палитра стоит у открытого окна, за которым простирается поле, всё выполнено в приглушённо-бежевых и голубых тонах) и оригинальные верлибры:

Последний мудрый зуб, –

Зачем ты нужен,

Если не кусаешься.

Евгений Плетнёв с мечтательно-прозрачными, очень русскими пейзажами «Берёзки» и «Околица» пишет традиционные стихотворения с отчётливыми есенинскими интонациями:

Я сорван временем, как лист,

Лечу в открытое пространство.

Со мной в полёте стон и свист,

Печаль моя и хулиганство.

Две прелестные девочки в ярком вишнёвом саду стоят по колено в цветущих ирисах – это картина Василия Полякова «Вишенки». И стихи, очень созвучные ей по цветовой гамме и настроению:

Постучался свет в ресницы,

В сердце он проник теплом.

Утро! Слышишь, это птицы

Веселятся за окном.

Возвещают миру песней –

Пробуждайтесь ото сна.

Первой утренней молитвой

Наполняются сердца.

Татьяна Фисенко представлена несколькими пейзажами и натюрмортами в сдержанных тонах, аскетичных по предметному наполнению. Хорош её натюрморт «Хлеб и чеснок». На столе лежат половинка чёрного хлеба, две головки чеснока в квадрате света – и больше ничего.

И её свежее, детское по мировосприятию стихотворение о первом снеге:

Пойдём по холмам

окрест смотреть,

как на траву и на кусты,

на чернозём и камыши

снежок летит.

Пойдём смотреть?

Мы долго там не простоим,

посмотрим там и проследим

рожденье первого снежка.

Пойдём следить?

А вот Алла Чемсо с барочным «Натюрмортом с Венерой»: вино, виноград, витые ножки стола, намеренная непрописанность, яркие световые пятна, щедрые мазки. И стихотворное обращение к музе:

Увы, я помню, как отважно,

по-женски, с логикой в разладе,

она зашла ко мне однажды,

наверно, любопытства ради...

Кроме художников-поэтов в книге представлены и поэты в чистом виде, литераторы Ставрополья: Валентина Сляднева (1940–2013), Сергей Сутулов-Катеринич, известный поэт и переводчик Георгий Яропольский и другие.