Основные черты вечевого правосудия в Древней Руси
О том, как на древнерусском вече вершилось правосудие, рассказывает эта статья.
Статья первоначально опубликована в журнале Rossica Antiqua, №2, 2013
--
Правосудие веча, древнерусского народного собрания, восходит к родоплеменной эпохе, прежде всего к практике воздействия на тех, кто оказывался виновным перед коллективом. О вечевом правосудии IX-X вв. у нас нет достоверных сведений, по-видимому, это было связано с усилением княжеской власти, которая не допускала серьезной конкуренции со стороны народного собрания, поскольку суд веча, прежде всего, - суд политический. В конце XI в. встречаются первые упоминания о явлении, похожем на «вечевой суд», когда киевляне должны были высказать мнение о поступках князей тех земель, которые недавно были зависимы от Киева, но о состоявшемся «суде» веча говорить не приходится. Общинно-вечевое правосудие (прежде всего - политический суд) получает свое развитие в XII - первой трети XIII вв. и это было связано с усилением самостоятельности вечевых общин по отношению к княжеской власти. Вечевое правосудие было присуще всем землям Древней Руси. В сферу его действия, прежде всего, попадали лица, сумевшие так или иначе нанести вред всему коллективу, который представляло вече, в первую очередь - представители власти. Наказание вечем виновных лиц часто сопровождалось общественным волнением, однако ситуация не сводилась к бесчинствам толпы, но осуществлялась в соответствии с определенным порядком. Влияние на настроения народа оказывали традиционные лидеры. Иногда на вече устраивались слушания сторон, обвиняемые освобождались от наказания. К наказанию виновных приступали после вечевого решения. Нередко сам способ казни (наиболее распространенный вид наказания при вечевом правосудии) выбирался в зависимости от характера преступления. Тем не менее, в большинстве случаев не фиксируется судебных разбирательств, поскольку злоупотребления и проступки виновных в большинстве случаев были хорошо всем известны. Вряд ли можно утверждать об окончательной институализации вечевого суда, правильнее было бы говорить об элементах институализации. Вечевой суд носил очевидный карательный характер. Некоторые случаи изгнания вечем князей также можно рассматривать в контексте вечевого правосудия.
О правосудии народного собрания родоплеменной эпохи, к которому восходит древнерусское вече, известно мало. Имеются не вполне определенные указания источников на то, что в древности народное собрание славян могло выполнять эту функцию. Эти известия относятся к VI в., ко времени накануне складывания восточнославянского этноса. Прокопий Кесарийский приводит рассказ об одном из таких собраний. Некий ант выдавал себя за византийского полководца Хилвудия. Узнав об этом, «стали собираться почти все анты, [ибо] они считали это общим делом», а поскольку и анты и родственные им склавины «не управляются одним человеком», «живут в народовластии», то и все их дела «ведутся сообща». Собравшиеся «стали заставлять этого мужа» признаться, что он и есть Хилвудий, и поскольку тот отпирался, они «грозили [его] наказать»1.
Что это могло быть за «наказание» и насколько вообще распространенной была практика каких-либо «наказаний» по решению народного собрания, сказать сложно. Возможно, это известие указывает на то, что собрание у антов2 обладало уже судебными функциями. Так полагает М. Б. Свердлов, опираясь на сравнительные данные о германских племенах и существование в праславянской лексике VI в. таких слов, как «суд», «закон», «право», «правда» и др.3 Однако содержание этих слов могло значительно измениться и не обязательно, например, слово «суд» в то время было чем-то большим, нежели третейство. О последнем, кстати, говорят и некоторые исследователи, на которых ссылается ученый4. Можно предположить, что перед лицом племенной сходки решались какие-то споры, но какой в действительности была его роль в деле разрешения конфликтов - было ли это посредничество, третейство, суд - сказать затруднительно.
Псевдо-Кесарий, другой автор VI в., рассказывая про обычаи родственных антам склавинов, пишет, что они живут «в строптивости, своенравии, безначалии, сплошь и рядом убивая, [будь то] за совместной трапезой или в совместном путешествии своего предводителя и начальника»5. В жертвах «строптивых» склавинов можно усматривать военных вождей, на это намекает то, что убийство происходит во время «путешествия» (военного похода?). Однако вполне вероятно, что под «предводителем и начальником» подразумевается не только военный вождь, но и иные лидеры, «предводители» вообще. Возможно, именно поэтому различаются обстоятельства убийства (за трапезой или в путешествии).
Совместное принятие пищи в традиционных обществах выполняло общественно-важные функции. Ели вместе обычно члены одного коллектива, соучастие в этом процессе символизировало причастность к коллективу, тогда же обсуждались многие важные вопросы, совместный прием пищи часто практиковался при проведении религиозных ритуалов и т.д.6 Поэтому ассоциативный ряд, который возникает при соотнесении совместной трапезы и какого-либо «предводителя» может быть довольно широким.
Таким коллективом может быть и дружина7, но Псевдо-Кесарий утверждает, что убивают предводителей «сплошь и рядом». В убийстве могли принимать участие не только дружинники, ведь в совместной трапезе (вспомним хотя бы позднейшую братину, совместные пиры с участием князя и народа в Древней Руси8) и тем более в походах могли участвовать и склавины, не входящие в дружину.
Более вероятным представляется, что речь идет об избавлении коллективом более обширным, нежели дружина, от своих провинившихся, неугодных или неудачливых лидеров. Возможно также, что подразумевается ритуальное убийство лидера9. Также высказано предположение, что это могло быть способом получения власти «посредством насильственного завладения через убийство ее обладателя»10. Убийство «начальника» во время военного похода (если его понимать под «путешествием») можно трактовать как избавление от неудачливого военного вождя, об иных мотивах такой радикальной меры, исходя из сообщения Псевдо-Кесария, судить сложно.
Судя по сравнительным данным, одной из возможных причин избавления от лидеров могло быть нарушение ими традиционных норм, в результате чего они могли быть убиты11. Подобные убийства происходили тем же образом, что и избавление от обычных нарушителей социальных, религиозных и прочих норм (изгнание, убийство). Применение в некоторых случаях обществом по отношению к представителям власти предправовых, юридизированных способов воздействия в древнейшие времена вытекает из изначальной нерасчлененности моральных, правовых, религиозных отношений12. Объединяет их и общий принцип: должное - недолжное - санкция за недолжное13. При этом в силу общеизвестности проступков, решение об избавлении от такого правителя принималось без какого-либо расследования и разбирательства. Такому решению предшествовали попытки воздействовать на преступника другими способами (теми или иными методами общественного, прежде всего, морального воздействия)14. Более того, не всегда требовался и созыв народного собрания, поскольку осознание необходимости подобной меры уже твердо сложилось в общественной среде15.
Таким образом, у славян VI в. практиковалось избавление от «предводителей и начальников», которое осуществлялось в форме их убийства, решение о котором, вероятно, принималось народным собранием или, по крайней мере, при одобрении большинства.
После этих известий долгое время не встречается сведений по интересующему нас вопросу. Сообщение «Саги об Олаве Трюггвасоне» может свидетельствовать об активности горожан в наказании преступников в X в. После прилюдно совершенного на торгу в Новгороде убийства, согласно одному из вариантов саги, «бросился весь народ» преследовать Олава16. О вече прямо не говорится, это, скорее была непосредственная реакция представителей коллектива на прилюдно совершенное преступление, когда формальный суд и не требовался, хотя можно предположить спонтанное обсуждение возможности и необходимости преследования убийцы17. Возможно, в некоторых подобных случаях, вызвавших широкий общественный резонанс, решать вопрос могло и вече.
Киевское вече конца XI в.
В конце XI в. на страницы источников попадают первые упоминания о, предположительно, судебных функциях веча. Отсутствие упоминаний о действии этого института в течение XI в. не случайно. Вечевой суд, прежде всего - суд политический, когда на народном собрании выносится решение о наказании лиц, близких к власти. Конец X - начало XI вв. знаменуется кризисом, вызванным крушением родоплеменного строя. Княжеская власть политически усиливается, перенимает или узурпирует многие функции институтов родового общества, в том числе и у веча. Но в конце XI - начале XII вв. и далее вечевые общины уже активно участвуют в принятии важных внутри- и внешнеполитических решений, инструментом формулирования общей позиции было вече18.
Наиболее ранние примеры, относимые исследователями к вечевому правосудию19, упоминаются в связи с не вполне обычными ситуациями: киевский князь привлекает киевлян к разрешению конфликтов, в которых участвовали князья подчиненных, до недавнего времени, Киеву земель.
В 1096 г. киевский князь Святополк Изяславич и Владимир Мономах обратились к Олегу Святославичу черниговскому: «поиду Кыеву, да поряд положимъ о Русьтеи земли пред епископы и пре игумены и предъ мужи отець наших и пре людми градьскыми, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых», Олег отказался: «несть мене лепо судити епископу ли, игуменом ли, смердом; и не восхоте ити к братома своима»20. Говоря о правовой стороне этого события, ученые полагали, что киевляне (и знатные и незнатные) должны были участвовать в заключении межкняжеского «ряда»21, быть третейским судьей22, либо предусматривалось их участие и в «ряде» и в суде в качестве «арбитров»23.
Имелись причины и для переговоров с Олегом и для его критики в связи с половецкой политикой князя24. Черниговский князь приглашался на переговоры и заключение договора для организации борьбы с половцами, а киевская община во главе с духовенством и верхушкой дружины25 должна была выступить наблюдателем на трудных переговорах и при заключении договора26.
Кажется вероятным и выступление киевлян в роли третейского судьи в случае споров между князьями. На это намекает участие в предполагаемом собрании духовенства27 и бояр. Известно, что именно их выбирали князья посредниками для разрешения своих споров (напомним о показательном в данном отношении разбирательстве между Мстиславом Изяславичем и Владимиром Мстиславичем в 1169 г.28). В нашем случае заметна одна особенность - намерение привлечь ещё и вече. Полагаем, что в случае неблагоприятного исхода дела эти третейцы должны были одобрить и карательные меры против Олега.
В следующем, 1097 г. Давид Игоревич владимиро-волынский настраивает Святополка киевского против Василька Ростиславича требовльского, который якобы, в союзе с Мономахом собирался истребить Святополка и Давида и занять их волости. Владимирский князь советует пленить Василька, бывшего тогда в Киеве, и выдать ему.
Святополк пленил требовльского князя, «созва бояръ и Кыянъ и поведа имъ, еже бе ему поведалъ Давидъ: яко брата ти оубил и на тя свечался с Володимеромъ, и хотять тя оубити и грады твоя заяти. И реше боляре и людье: тобе, княже, достоить блюсти головы своее, да аще право молвилъ Давидъ, да примет Василко казнь, аще ли неправо глаголеть Давидъ, да прииметь месть от Бога»29. Святополк выдал Василька Давиду, а тот впоследствии ослепил его.
Ряд исследователей писали о суде над князем30, другие давали более осторожную оценку31, указывая, в частности, на некоторую неопределенность ответа киевлян32. Третейский суд в данном случае явно не предусматривался33, к тому же в этот раз в дело не были вовлечены влиятельнейшие русские князья (кроме киевского). Трудно сейчас говорить и о состоявшемся вечевом суде. Как верно отметил М. С. Грушевский, вече от суда самоустранилось. Любопытно отметить, что «боляре и людье» восприняли лишь часть обвинения, они отвечают князю, что ему «достоить блюсти головы своее» и не более, отнятие «градов» ими не комментируется. Вече оставило решение дела на усмотрение Святополка.
Рассмотренные два случая являют собой попытку киевского князя (и его союзников) опереться в своих решениях на институт, который можно назвать княжеско-вечевым судом (в одном случае - с особой ролью духовенства). Инициаторами такого суда выступают князья, они формулируют его «повестку», роль веча - поддержать их позицию.
Сложившаяся ситуация была вызвана не только очевидным усилением общины по отношению к княжеской власти к концу XI в. Киевский князь находился в сложной ситуации: шаткое внешнеполитическое положение (выход многих земель из-под власти Киева, поражения от половцев), перестройка межкняжеских отношений (новую систему межкняжеских отношений оформил Любечский съезд 1097 г., состоявшийся между рассматриваемыми событиями34), нестабильность во внутренних делах35. В подобных условиях он стремился заручиться в такой форме поддержкой киевлян для решения своих внешнеполитических задач, а также для удержания своего лидирующего положения среди других князей, возглавлявших недавно зависимые от Киева земли. Более мы, пожалуй, не встретим примеров подобного обращения князей к мнению народа.
Правовым основанием для этих, так и не состоявшихся, судов, вряд ли можно считать право веча контролировать и наказывать представителей администрации36. Это мнение представляется неверным, т. к. суд веча над администрацией - внутриобщинное дело, а в рассмотренных выше случаях налицо внешнеполитический аспект. Участие народа в возможном суде над князьями кроется в праве веча решать любые важные вопросы, которые интересуют общество.
Обращение князя к вечевому суду говорит, возможно, о том, что таковой к концу XI в. не был в новинку37. Практика общинного суда и наказания могла реализовываться применительно к лидерам не столь высокого уровня, нежели Рюриковичи. Расправу в Суздальской земле народа во главе с волхвами со «старой чадью» (известие под 1024 г.)38 можно понимать «как ритуальные убийства старейшин-вождей, обвиненных в пагубном воздействии на урожай», это «не выходило за рамки традиций, уходящих в седую древность»39. В убийствах «лучших жен» в Ростовской области народом так же под руководством волхвов (известие под 1071 г.)40схожие мотивы41.
Избавление коллектива от своих членов, в том числе и предводителей, следовало после нарушения ими интересов общества, «преступлений» в широком смысле. Применение подобной традиции в отношении военных предводителей, князей было прервано появлением Рюриковичей и завоеванием под их руководством Киевом общерусского лидерства. Практически все князья, не принадлежавшие к роду Рюриковичей были истреблены, изгнаны, князем отныне мог считаться только представитель этого рода. Родственник киевского князя, правивший в одном из русских городов являлся, по сути, посадником, навязанным извне, мало связанным с местным обществом и пользовавшимся мощной поддержкой Киева (прежде всего, военной). Избавление от такого правителя было крайне проблематичным делом.
В конце XI - начале XII вв. мы наблюдаем, в известной мере, поворот к старым порядкам. Общинно-вечевое правосудие (прежде всего - политический суд) получает свое развитие в XII - первой трети XIII вв. По крайней мере, именно на этот период в источниках приходится основное количество упоминаний о случаях вечевого правосудия в домонгольской Руси42. Основываясь, прежде всего, на данных, относящихся к этому периоду, ученые характеризовали вечевой суд домонгольского времени.
Прежде чем говорить о степени распространенности вечевого правосудия в разных землях Древней Руси, стоит остановиться на характерных его чертах. Ведь именно непохожесть «народных демонстраций», «волнений», «восстаний», «мятежей» на «настоящий» суд позволяет отказывать этому явлению в существовании43 или ограничивать его действие лишь Новгородом44.
И действительно, очень часто наказание вечем тех или иных лиц сопровождается общественным волнением, что и не удивительно - преступления перед обществом неизбежно должны вызывать соответствующую реакцию практически всего коллектива. Общеизвестность проступка (особенно, когда гнев народа обращался на власть имущих) заранее, до вынесения решения о каре, определяла отношение народа к обвиняемым. Это нередко выражалось в агрессивных действиях по отношению к ним: их хватают, волокут на суд, выкрикивают проклятья и угрозы, иногда при этом поколачивают45.
Однако нет достаточных оснований сводить все к буйству беспорядочной толпы, что, якобы, имеет место при народных восстаниях. Когда в общественной среде возникает социальное беспокойство, когда нарушен привычный ход жизни или случилось экстраординарное событие, до того, как поведение людей структурируется обычаями и нормами вечевого собрания45, это поведение может привести к формированию толпы. Такое поведение выражается в форме толчеи, этому состоянию присущи возбудимость и беспокойство, сильный позыв к действию при отсутствии четких целей, повышенная внушаемость47. Но, как правило, такой целью становился созыв веча, а не переход к непосредственным действиям48.
Ряд признаков, присущих толпе (как социологической категории), таких как спонтанность, эмоциональная возбудимость и раздражительность, агрессия, наличие лидеров, выдвигаемых из возбужденной массы людей49, присутствует и в действиях народа при вечевом правосудии.
Так, спонтанным было принятие решения о казни Игоря Ольговича в 1147 г. Оно принимается на вече, которое должно было одобрить предложение Изяслава Мстиславича начать войну против черниговских князей, об Игоре в его послании не было ни слова. Но люди вспоминают о томившемся в заключении князе, который, кроме того, что сам был из черниговских князей, успел своим недолгим правлением сильно озлобить киевлян 50.
Эмоциональная возбужденность и агрессия являются обычным фоном вечевых разбирательств. Владимирцы в 1177 г. требуют казнить либо слепить пленных князей, Всеволод Юрьевич уступает им «их ради клича»51. До разбора виновности Авраамия Смоленского народ был уже настроен враждебно: «инии глаголють заточити, а инии к стене ту при гвоздити и зажещи, а друзии потопити и, проведше въсквозе град», «овии ругахуся ему, инии насмехаахуся ему и бесчинная словеса кыдающе»52.
Иногда источники указывают и на наличие случайных лидеров, выступивших из взбудораженной массы людей. Предложение о казни Игоря Ольговича вынес «един человек», по поводу чего произнес речь, между тем, представители власти были категорически против этих предложений53, зато киевляне охотно поддержали эту инициативу.
Но толпа - собрание случайных людей, их временная общность обусловлена конкретным событием, это не общество, чего не скажешь о людях, собравшихся на вече. В действиях толпы нет наследия и традиции, норм и правил, установленных ролей и признанных лидеров54.
Поступки народа при вечевом правосудии подчинены определенным правилам (хотя и при наличии тех стихийных элементов, на которые мы указали). К наказанию приступают после вечевого решения. Обычно в любом более-менее пространном известии о наказании кого-либо народом говорится о вечевом решении, его предваряющем (краткие сообщения ограничиваются лишь упоминанием о наказании)55. Действия в отношении людей, признанных виновными, - разграбление имущества, казнь или изгнание, которые сопровождаются проведением через город, побоями, волочением по земле, поруганием56, сам способ казни - совершаются в соответствии с древними обычаями57. Ученые давно отметили связь убийства или изгнания и разграбления имущества виновного («потока и разграбления») с вечевым приговором и древнее происхождение такого порядка58. Эти действия носили, в том числе, и ритуальный характер59. Несмотря на наличие случайных лидеров, выдвигавшихся, порой, из массы народа, главную роль на вече играют бояре, выступающие в качестве традиционных общинных предводителей60. Характерный пример: в 1177 г. владимирцы, ведомые боярами, требуют у Всеволода Большое Гнездо казни вражеских князей61.
Институт веча, так сказать, не давал толпе особых шансов на существование. Исследование феномена толпы на примере греческого полиса показывает, что неорганизованные массовые сборища были крайне редким делом. На фоне хорошо организованных полисных институтов толпа как таковая не оказывала непосредственного влияния на политическую жизнь, поскольку полисные институты и были предназначены для «слегка организованных толп народа»62. То же можно сказать и о вечевых общинах.
Кроме того, вряд ли можно отказывать в законном статусе тем вечевым решениям, которые шли вразрез с мнением князей и посадников и считать их лишь мятежами, восстаниями. Во многих случаях вече осуществляется в присутствии князей и других представителей власти, духовенства, вече как бы уходит на второй план, одобряя их решение. В других - выступает самостоятельно и нередко обращается против этих властей. Это не «мятеж» или «восстание», а, если угодно конфликт «ветвей власти», одной из которых и является вече63.
Смущает нередко исследователей и то обстоятельство, что решение веча о наказании кого-либо, довольно часто, не сопровождается привычными элементами судебного следствия - показаниями сторон или свидетелей, рассмотрением доказательств, и т.п., по крайней мере, таковые упоминаются достаточно редко.
Отсутствие упомянутых атрибутов всё же не позволяет вывести все такие случаи из правовой сферы. Древнерусское право предусматривало ситуации, когда для вынесения решения по какому-либо делу часто собственно судебного разбирательства и не требовалось ввиду очевидности преступления и виновности (например, преступник пойман с поличным), либо подтверждения преступления и виновности ещё в ходе досудебных процедур (с помощью свода, гонения следа). В таком случае дело было только за формулированием на суде приговора о возмещении ущерба и применении того или иного наказания. Легитимность таких решений под сомнение не ставилась.
Эта ситуация как нельзя лучше подходит к вечевому правосудию, особенно когда дело относится к наказанию представителей администрации - злоупотребления и проступки властей на виду и, в общем, хорошо всем известны64. Характерны в этом отношении разграбления, казни или изгнания княжеских агентов или княжеских сторонников из числа местных жителей при изгнании нелюбимого князя или после его смерти65.
Вечевой правосудие, как правило, реализуется в форме вынесения решения о наказании при всеобщей очевидности вины наказуемых. Процессуальные аспекты в подобных случаях уходят на второй план, если вообще на них обращается какое-либо внимание (рассмотрение показаний, изучение доказательств и т.п. становятся не столь важны при коллективной убеждённости в виновности кого-либо). Данное обстоятельство - частое отсутствие на вече обсуждения факта виновности - заставляло исследователей при характеристике вечевого суда основное внимание уделять подробностям вечевых наказаний66.
Эта черта восходит к древним порядкам: в первобытном обществе решение об убийстве или изгнании кого-либо из членов общины принималось, как правило, коллективно. Эта мера применялась в отношении тех лиц, которые слишком часто нарушали нормы, постоянно провоцировали своим поведением возникновение межобщинных конфликтов, совершали иные действия, вызывавшие общее недовольство. Их поведение и опасность для коллектива ни для кого не составляли секрета67. Схожая картина была и на Руси: решение о необходимости наказания лиц, злоупотреблявших терпением народа, вызревало в общественной среде, а вече придавало ему законный статус68.
Другая черта, восходящая к первобытным временам, это цель, которую также преследует данная мера (казнь или изгнание) - удаление опасности и восстановление внутреннего мира69. Эти мотивы легко увидеть во многих случаях вечевого правосудия. Например, из этих соображений в Галиче была уничтожена Чагрова чадь - чуждые местному обществу приближенные Ярослава Осмомысла и Настаська, любовница князя70. Позже галичане собирались расправиться и с раздражавшей их «попадьей» - любовницей уже сына Осмомысла71. Псковичи гонят в 1228 г. сторонников новгородского князя
Ярослава, который, якобы, хотел заковать в цепи псковских «вячших людей»72.
Изгнание или казнь члена вечевой общины имеет то же значение, что и в древности - разрыв с ним всяческих отношений, полный отказ общества от человека. Процедура вечевого наказания, которая осуществлялась непосредственно всеми участниками вечевого собрания (с той или иной степенью вовлеченности в процесс) так же наследие глубокой древности73.
Однако имеется и серьезное отличие - вечевые изгнания и казни определенно уже носят характер именно наказания74; в древнейшие времена этот момент был выражен слабее (понятие наказания появляется в предгосударственный период75). Древнерусское вече являлось органом государственной власти, оно от имени государства, общества карало виновных.
Дело отнюдь не ограничивается только достижением общественного примирения. За те или иные проступки, причинившие вред общине, отдельные лица не обязательно изгонялись или лишались жизни (так, вычеркнув провинившихся индивидов из социального бытия, устраняли источник беспокойства в древности). Нередко дело ограничивалось штрафом или разграблением, а наказанный продолжал оставаться членом общества76. Тяжесть вечевого наказания ставится в зависимость от тяжести проступка. Кроме того, сам способ казни также мог быть предметом обсуждения и ставиться в зависимость от преступления77.
Дифференциация в применении способов группового воздействия на индивида имела место и в первобытном обществе: различные формы игнорирования, отстранения от каких-то видов деятельности, временное изгнание78, различные формы принудительного распределения «лишнего» имущества79. Но все они своей целью имели не столько кару, наказание, сколько принуждение индивида действовать в соответствии с нормами, соответствовать нормам.
Дифференциация в применении вечевых наказаний указывает, что на вече могло иметь место определение степени виновности, разбирательство дела. Ряд известий недвусмысленно указывают на то, что на вече всё же имели место порой и предъявление обвинений, и показания свидетелей и рассмотрение доказательств. Хрестоматийный пример - новгородские события 1136 г., когда изгнание князя Всеволода Мстиславича облекается в форму суда с формулированием на вече обвинений. Представительное собрание, на котором кроме новгородцев присутствовали специально приглашенные псковичи и ладожане, принимает решение о смещении князя. Его арестовывают, на вече ему предъявляются «вины», на основании которых он и лишается новгородского стола80. Обычно, говоря об этом известии, упоминают и событиях от 1270 г., проходивших по схожему сценарию81. Обвинения перечисляются и на вече, решившем наказать посадника Дмитра Мирошкинича с его сторонниками (события 1209 г.)82.
Такая формализация процедуры вечевого правосудия характерна не только для Новгорода. Выступление на вече двух киевлян от имени киевского князя Изяслава Мстиславича в 1147 г., которые рассказали о заговоре союзных черниговских князей с целью его убийства83, было воспринято как свидетельство их вины. Ответственность за проступки распространялись и на родственников, и находившийся в это время под арестом в Киеве их родственник Игорь Ольгович (успевший к тому времени возбудить сильную враждебность киевлян84), был казнен.
В 1159 г. «выгнаша Ростовци и Суждальци Леона епископа, зане умножилъ бяше церковь, грабяи попы»85. Вероятно, это изгнание было связано и с «тяжей великой» между Леоном и владыкой Федором относительно поучений, исходящих от Леона. Спорящие доказывали свою правоту «пред благоверным князем Андреем [и] и предо всеми людьми, и упре его владыка Феодор»86 - вече и князь выступают в качестве арбитров в конфликте церковных иерархов87.
Суд над Авраамием Смоленским закончился его оправданием из-за того, что ни свидетели, ни доказательства его преступления не были предоставлены88. М. В. Печников предположил, что, поскольку, народ подозревал Авраамия в колдовстве (его предлагали сжечь как колдуна), то ему грозило испытание водой, какое обычно применялось в таких случаях89.
Под 1208 г. в Ипатьевской летописи сообщается о казни в Галиче князей Игоревичей, устроивших репрессии против местного населения, прежде всего - бояр. Князья после вечевого решения были повешены. Особых обсуждений их судьба не вызвала (разве что выбор способ казни)90. Но их сподвижников ожидал суд, на котором, в зависимости от их вины, если принять эту деталь у В. Н. Татищева, они приговаривались к различным наказаниям: «дружину же и лестцев, иж на зло с ними в думе были, избиша, а ины отпустиша», имущество всех виновных было разграблено91.
«Повесть о Святохне», приводимая В. Н. Татищевым, упоминает о двух сценах народного суда. На первом из них князь Борис перед вечем излагает обвинения против высших лиц администрации - тысяцкого, посадника, а также ключника. Народ поверил словам князя, разграбил их имущество и подверг наказанию их семьи (сами обвиняемые были уже убиты в ходе заговора). В другой раз вече было собрано, чтобы оправдать этих лиц, (ложно, как выясняется, обвиненных в покушении на князя), чтобы покарать их убийц и избавиться от засилья поморян во главе с княгиней, погрязших в преступлениях и злоупотреблениях. В ходе веча противники поморян «поставиша послухи», обвиненные поморяне, бывшие в тот момент на вече, пытались оправдываться, прочих «испытав и облича, избиша а домы разграбиша и инех изгнаша»92.
Как видно из приведенных примеров, вечевое правосудие было распространено на Руси повсеместно, и ему подлежали в первую очередь представители власти, виновные в прямых злоупотреблениях или неудачном правлении, несколько реже в сферу его внимания попадали другие лица, сумевшие, так или иначе, нанести вред всему обществу. Гораздо реже вече выступало в качестве третейского судьи, рассматривая конфликты представителей власти93.
Такую полноту власти вечевое правосудие получает, в целом, в течение XII в. Это было связано с обретение вечевой общиной политического суверенитета по отношению к княжеской власти.
В действии вечевого правосудия можно усматривать определенную аналогию с древнегреческим остракизмом (наиболее известен его афинский вариант) - изгнанием народным собранием опасных для общества лиц, занимающих руководящие посты (и не всегда за конкретные провинности). Оба явления можно считать способами смены политических лидеров, вызывающих недовольство, и осуществляемыми на основе волеизъявления большинства коллектива. Древнерусские порядки, конечно, заметно отличались от классического греческого остракизма. Хотя остракизм и восходил к древним видам изгнания, его применение регулировалось четкими нормами, трансформировалось законодательными новациями, лица изгонялись на определенное время и без атимии. Это было внесудебное изгнание: решение об остракизме принималось без предварительного обсуждения (кого и за что изгонят), путем тайного голосования94.
Чертой, также отчасти роднящей вечевые наказания с остракизмом, было то, что подвергнутые наказанию вечем иногда вновь возвращаются к общественной и политической жизни. Так, новгородский посадник Якун, чудом избежавший смерти после вечевого суда и сосланный в «Чудь», еще дважды занимал пост посадника95. Однако возможность реабилитации для виновных на Руси была скорее результатом случайности, если им удавалось остаться живыми после вечевого «потока и разграбления»96.
В вечевом правосудии заметное место занимают архаические черты, восходящие к древним обычаям избавления коллектива от нарушителей внутреннего мира. Вряд ли можно утверждать об окончательной институализации вечевого суда - установившегося порядка для процедуры суда веча в это время мы не наблюдаем - правильнее было бы говорить об элементах институализации, нет пока речи и о нормативном регулировании такого суда.
Насколько можно судить, наиболее распространенным вечевым наказанием было убийство виновных (реже изгнание), сопровождаемое разграблением их имущества97. Последнее являлось публичным действом, типичным для доклассовых обществ. Это перераспределение богатств на коллективных началах, тем более что имущество представителей власти - обычных жертв этого правосудия - складывалось из платы населения за выполнение ими своих обязанностей и рассматривалось как своеобразный общественный фонд98.
Необходимо отметить, что вечевой суд имел, прежде всего, карательный характер и в подавляющем большинстве случаев он заканчивался суровым наказанием признанных виновными в проступках. Это объясняется и тяжестью преступлений, которые становились предметом рассмотрения веча, и общественным резонансом, которые они вызывали. Но прежде всего, как представляется, причиной этого было то, что вечевое правосудие восходило к архаичным традициям избавления от «врагов общества», ориентированных на радикальное решение проблемы.
Изгнание вечем неугодных князей так же может рассматриваться в категориях общественного наказания, как кара за плохое правления и злоупотребления, что хорошо видно из новгородских событий 1136 г. Экстраординарность княжеской фигуры накладывала на действие вечевого правосудия свой отпечаток.
Нередко принятие князем власти сопровождается «рядом», договором о тех или иных условиях правления. Такая практика складывается в течение XII в. Со временем, по крайней мере, в некоторых землях, он становится условием для вокняжения. «Ряд» мог вновь заключаться и после принятия власти99. Из обрывочных сведений о содержании «ряда» известно, что он мог включать как довольно общие условия (справедливо править и т. п.), так и вполне конкретные100.
Занятие тем или иным князем какого-либо стола сопровождалось церемонией, включающей в себя несколько этапов: вхождение в город, общение с духовенством, собственно посажение на «стол» (престол)101
Статья первоначально опубликована в журнале Rossica Antiqua, №2, 2013
--
Правосудие веча, древнерусского народного собрания, восходит к родоплеменной эпохе, прежде всего к практике воздействия на тех, кто оказывался виновным перед коллективом. О вечевом правосудии IX-X вв. у нас нет достоверных сведений, по-видимому, это было связано с усилением княжеской власти, которая не допускала серьезной конкуренции со стороны народного собрания, поскольку суд веча, прежде всего, - суд политический. В конце XI в. встречаются первые упоминания о явлении, похожем на «вечевой суд», когда киевляне должны были высказать мнение о поступках князей тех земель, которые недавно были зависимы от Киева, но о состоявшемся «суде» веча говорить не приходится. Общинно-вечевое правосудие (прежде всего - политический суд) получает свое развитие в XII - первой трети XIII вв. и это было связано с усилением самостоятельности вечевых общин по отношению к княжеской власти. Вечевое правосудие было присуще всем землям Древней Руси. В сферу его действия, прежде всего, попадали лица, сумевшие так или иначе нанести вред всему коллективу, который представляло вече, в первую очередь - представители власти. Наказание вечем виновных лиц часто сопровождалось общественным волнением, однако ситуация не сводилась к бесчинствам толпы, но осуществлялась в соответствии с определенным порядком. Влияние на настроения народа оказывали традиционные лидеры. Иногда на вече устраивались слушания сторон, обвиняемые освобождались от наказания. К наказанию виновных приступали после вечевого решения. Нередко сам способ казни (наиболее распространенный вид наказания при вечевом правосудии) выбирался в зависимости от характера преступления. Тем не менее, в большинстве случаев не фиксируется судебных разбирательств, поскольку злоупотребления и проступки виновных в большинстве случаев были хорошо всем известны. Вряд ли можно утверждать об окончательной институализации вечевого суда, правильнее было бы говорить об элементах институализации. Вечевой суд носил очевидный карательный характер. Некоторые случаи изгнания вечем князей также можно рассматривать в контексте вечевого правосудия.
Древнейшие известия
О правосудии народного собрания родоплеменной эпохи, к которому восходит древнерусское вече, известно мало. Имеются не вполне определенные указания источников на то, что в древности народное собрание славян могло выполнять эту функцию. Эти известия относятся к VI в., ко времени накануне складывания восточнославянского этноса. Прокопий Кесарийский приводит рассказ об одном из таких собраний. Некий ант выдавал себя за византийского полководца Хилвудия. Узнав об этом, «стали собираться почти все анты, [ибо] они считали это общим делом», а поскольку и анты и родственные им склавины «не управляются одним человеком», «живут в народовластии», то и все их дела «ведутся сообща». Собравшиеся «стали заставлять этого мужа» признаться, что он и есть Хилвудий, и поскольку тот отпирался, они «грозили [его] наказать»1.
Что это могло быть за «наказание» и насколько вообще распространенной была практика каких-либо «наказаний» по решению народного собрания, сказать сложно. Возможно, это известие указывает на то, что собрание у антов2 обладало уже судебными функциями. Так полагает М. Б. Свердлов, опираясь на сравнительные данные о германских племенах и существование в праславянской лексике VI в. таких слов, как «суд», «закон», «право», «правда» и др.3 Однако содержание этих слов могло значительно измениться и не обязательно, например, слово «суд» в то время было чем-то большим, нежели третейство. О последнем, кстати, говорят и некоторые исследователи, на которых ссылается ученый4. Можно предположить, что перед лицом племенной сходки решались какие-то споры, но какой в действительности была его роль в деле разрешения конфликтов - было ли это посредничество, третейство, суд - сказать затруднительно.
Псевдо-Кесарий, другой автор VI в., рассказывая про обычаи родственных антам склавинов, пишет, что они живут «в строптивости, своенравии, безначалии, сплошь и рядом убивая, [будь то] за совместной трапезой или в совместном путешествии своего предводителя и начальника»5. В жертвах «строптивых» склавинов можно усматривать военных вождей, на это намекает то, что убийство происходит во время «путешествия» (военного похода?). Однако вполне вероятно, что под «предводителем и начальником» подразумевается не только военный вождь, но и иные лидеры, «предводители» вообще. Возможно, именно поэтому различаются обстоятельства убийства (за трапезой или в путешествии).
Совместное принятие пищи в традиционных обществах выполняло общественно-важные функции. Ели вместе обычно члены одного коллектива, соучастие в этом процессе символизировало причастность к коллективу, тогда же обсуждались многие важные вопросы, совместный прием пищи часто практиковался при проведении религиозных ритуалов и т.д.6 Поэтому ассоциативный ряд, который возникает при соотнесении совместной трапезы и какого-либо «предводителя» может быть довольно широким.
Таким коллективом может быть и дружина7, но Псевдо-Кесарий утверждает, что убивают предводителей «сплошь и рядом». В убийстве могли принимать участие не только дружинники, ведь в совместной трапезе (вспомним хотя бы позднейшую братину, совместные пиры с участием князя и народа в Древней Руси8) и тем более в походах могли участвовать и склавины, не входящие в дружину.
Более вероятным представляется, что речь идет об избавлении коллективом более обширным, нежели дружина, от своих провинившихся, неугодных или неудачливых лидеров. Возможно также, что подразумевается ритуальное убийство лидера9. Также высказано предположение, что это могло быть способом получения власти «посредством насильственного завладения через убийство ее обладателя»10. Убийство «начальника» во время военного похода (если его понимать под «путешествием») можно трактовать как избавление от неудачливого военного вождя, об иных мотивах такой радикальной меры, исходя из сообщения Псевдо-Кесария, судить сложно.
Судя по сравнительным данным, одной из возможных причин избавления от лидеров могло быть нарушение ими традиционных норм, в результате чего они могли быть убиты11. Подобные убийства происходили тем же образом, что и избавление от обычных нарушителей социальных, религиозных и прочих норм (изгнание, убийство). Применение в некоторых случаях обществом по отношению к представителям власти предправовых, юридизированных способов воздействия в древнейшие времена вытекает из изначальной нерасчлененности моральных, правовых, религиозных отношений12. Объединяет их и общий принцип: должное - недолжное - санкция за недолжное13. При этом в силу общеизвестности проступков, решение об избавлении от такого правителя принималось без какого-либо расследования и разбирательства. Такому решению предшествовали попытки воздействовать на преступника другими способами (теми или иными методами общественного, прежде всего, морального воздействия)14. Более того, не всегда требовался и созыв народного собрания, поскольку осознание необходимости подобной меры уже твердо сложилось в общественной среде15.
Таким образом, у славян VI в. практиковалось избавление от «предводителей и начальников», которое осуществлялось в форме их убийства, решение о котором, вероятно, принималось народным собранием или, по крайней мере, при одобрении большинства.
После этих известий долгое время не встречается сведений по интересующему нас вопросу. Сообщение «Саги об Олаве Трюггвасоне» может свидетельствовать об активности горожан в наказании преступников в X в. После прилюдно совершенного на торгу в Новгороде убийства, согласно одному из вариантов саги, «бросился весь народ» преследовать Олава16. О вече прямо не говорится, это, скорее была непосредственная реакция представителей коллектива на прилюдно совершенное преступление, когда формальный суд и не требовался, хотя можно предположить спонтанное обсуждение возможности и необходимости преследования убийцы17. Возможно, в некоторых подобных случаях, вызвавших широкий общественный резонанс, решать вопрос могло и вече.
Киевское вече конца XI в.
В конце XI в. на страницы источников попадают первые упоминания о, предположительно, судебных функциях веча. Отсутствие упоминаний о действии этого института в течение XI в. не случайно. Вечевой суд, прежде всего - суд политический, когда на народном собрании выносится решение о наказании лиц, близких к власти. Конец X - начало XI вв. знаменуется кризисом, вызванным крушением родоплеменного строя. Княжеская власть политически усиливается, перенимает или узурпирует многие функции институтов родового общества, в том числе и у веча. Но в конце XI - начале XII вв. и далее вечевые общины уже активно участвуют в принятии важных внутри- и внешнеполитических решений, инструментом формулирования общей позиции было вече18.
Наиболее ранние примеры, относимые исследователями к вечевому правосудию19, упоминаются в связи с не вполне обычными ситуациями: киевский князь привлекает киевлян к разрешению конфликтов, в которых участвовали князья подчиненных, до недавнего времени, Киеву земель.
В 1096 г. киевский князь Святополк Изяславич и Владимир Мономах обратились к Олегу Святославичу черниговскому: «поиду Кыеву, да поряд положимъ о Русьтеи земли пред епископы и пре игумены и предъ мужи отець наших и пре людми градьскыми, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых», Олег отказался: «несть мене лепо судити епископу ли, игуменом ли, смердом; и не восхоте ити к братома своима»20. Говоря о правовой стороне этого события, ученые полагали, что киевляне (и знатные и незнатные) должны были участвовать в заключении межкняжеского «ряда»21, быть третейским судьей22, либо предусматривалось их участие и в «ряде» и в суде в качестве «арбитров»23.
Имелись причины и для переговоров с Олегом и для его критики в связи с половецкой политикой князя24. Черниговский князь приглашался на переговоры и заключение договора для организации борьбы с половцами, а киевская община во главе с духовенством и верхушкой дружины25 должна была выступить наблюдателем на трудных переговорах и при заключении договора26.
Кажется вероятным и выступление киевлян в роли третейского судьи в случае споров между князьями. На это намекает участие в предполагаемом собрании духовенства27 и бояр. Известно, что именно их выбирали князья посредниками для разрешения своих споров (напомним о показательном в данном отношении разбирательстве между Мстиславом Изяславичем и Владимиром Мстиславичем в 1169 г.28). В нашем случае заметна одна особенность - намерение привлечь ещё и вече. Полагаем, что в случае неблагоприятного исхода дела эти третейцы должны были одобрить и карательные меры против Олега.
В следующем, 1097 г. Давид Игоревич владимиро-волынский настраивает Святополка киевского против Василька Ростиславича требовльского, который якобы, в союзе с Мономахом собирался истребить Святополка и Давида и занять их волости. Владимирский князь советует пленить Василька, бывшего тогда в Киеве, и выдать ему.
Святополк пленил требовльского князя, «созва бояръ и Кыянъ и поведа имъ, еже бе ему поведалъ Давидъ: яко брата ти оубил и на тя свечался с Володимеромъ, и хотять тя оубити и грады твоя заяти. И реше боляре и людье: тобе, княже, достоить блюсти головы своее, да аще право молвилъ Давидъ, да примет Василко казнь, аще ли неправо глаголеть Давидъ, да прииметь месть от Бога»29. Святополк выдал Василька Давиду, а тот впоследствии ослепил его.
Ряд исследователей писали о суде над князем30, другие давали более осторожную оценку31, указывая, в частности, на некоторую неопределенность ответа киевлян32. Третейский суд в данном случае явно не предусматривался33, к тому же в этот раз в дело не были вовлечены влиятельнейшие русские князья (кроме киевского). Трудно сейчас говорить и о состоявшемся вечевом суде. Как верно отметил М. С. Грушевский, вече от суда самоустранилось. Любопытно отметить, что «боляре и людье» восприняли лишь часть обвинения, они отвечают князю, что ему «достоить блюсти головы своее» и не более, отнятие «градов» ими не комментируется. Вече оставило решение дела на усмотрение Святополка.
Рассмотренные два случая являют собой попытку киевского князя (и его союзников) опереться в своих решениях на институт, который можно назвать княжеско-вечевым судом (в одном случае - с особой ролью духовенства). Инициаторами такого суда выступают князья, они формулируют его «повестку», роль веча - поддержать их позицию.
Сложившаяся ситуация была вызвана не только очевидным усилением общины по отношению к княжеской власти к концу XI в. Киевский князь находился в сложной ситуации: шаткое внешнеполитическое положение (выход многих земель из-под власти Киева, поражения от половцев), перестройка межкняжеских отношений (новую систему межкняжеских отношений оформил Любечский съезд 1097 г., состоявшийся между рассматриваемыми событиями34), нестабильность во внутренних делах35. В подобных условиях он стремился заручиться в такой форме поддержкой киевлян для решения своих внешнеполитических задач, а также для удержания своего лидирующего положения среди других князей, возглавлявших недавно зависимые от Киева земли. Более мы, пожалуй, не встретим примеров подобного обращения князей к мнению народа.
Правовым основанием для этих, так и не состоявшихся, судов, вряд ли можно считать право веча контролировать и наказывать представителей администрации36. Это мнение представляется неверным, т. к. суд веча над администрацией - внутриобщинное дело, а в рассмотренных выше случаях налицо внешнеполитический аспект. Участие народа в возможном суде над князьями кроется в праве веча решать любые важные вопросы, которые интересуют общество.
Обращение князя к вечевому суду говорит, возможно, о том, что таковой к концу XI в. не был в новинку37. Практика общинного суда и наказания могла реализовываться применительно к лидерам не столь высокого уровня, нежели Рюриковичи. Расправу в Суздальской земле народа во главе с волхвами со «старой чадью» (известие под 1024 г.)38 можно понимать «как ритуальные убийства старейшин-вождей, обвиненных в пагубном воздействии на урожай», это «не выходило за рамки традиций, уходящих в седую древность»39. В убийствах «лучших жен» в Ростовской области народом так же под руководством волхвов (известие под 1071 г.)40схожие мотивы41.
Избавление коллектива от своих членов, в том числе и предводителей, следовало после нарушения ими интересов общества, «преступлений» в широком смысле. Применение подобной традиции в отношении военных предводителей, князей было прервано появлением Рюриковичей и завоеванием под их руководством Киевом общерусского лидерства. Практически все князья, не принадлежавшие к роду Рюриковичей были истреблены, изгнаны, князем отныне мог считаться только представитель этого рода. Родственник киевского князя, правивший в одном из русских городов являлся, по сути, посадником, навязанным извне, мало связанным с местным обществом и пользовавшимся мощной поддержкой Киева (прежде всего, военной). Избавление от такого правителя было крайне проблематичным делом.
Основные черты вечевого правосудия XII - первой трети XIII вв.
В конце XI - начале XII вв. мы наблюдаем, в известной мере, поворот к старым порядкам. Общинно-вечевое правосудие (прежде всего - политический суд) получает свое развитие в XII - первой трети XIII вв. По крайней мере, именно на этот период в источниках приходится основное количество упоминаний о случаях вечевого правосудия в домонгольской Руси42. Основываясь, прежде всего, на данных, относящихся к этому периоду, ученые характеризовали вечевой суд домонгольского времени.
Прежде чем говорить о степени распространенности вечевого правосудия в разных землях Древней Руси, стоит остановиться на характерных его чертах. Ведь именно непохожесть «народных демонстраций», «волнений», «восстаний», «мятежей» на «настоящий» суд позволяет отказывать этому явлению в существовании43 или ограничивать его действие лишь Новгородом44.
И действительно, очень часто наказание вечем тех или иных лиц сопровождается общественным волнением, что и не удивительно - преступления перед обществом неизбежно должны вызывать соответствующую реакцию практически всего коллектива. Общеизвестность проступка (особенно, когда гнев народа обращался на власть имущих) заранее, до вынесения решения о каре, определяла отношение народа к обвиняемым. Это нередко выражалось в агрессивных действиях по отношению к ним: их хватают, волокут на суд, выкрикивают проклятья и угрозы, иногда при этом поколачивают45.
Однако нет достаточных оснований сводить все к буйству беспорядочной толпы, что, якобы, имеет место при народных восстаниях. Когда в общественной среде возникает социальное беспокойство, когда нарушен привычный ход жизни или случилось экстраординарное событие, до того, как поведение людей структурируется обычаями и нормами вечевого собрания45, это поведение может привести к формированию толпы. Такое поведение выражается в форме толчеи, этому состоянию присущи возбудимость и беспокойство, сильный позыв к действию при отсутствии четких целей, повышенная внушаемость47. Но, как правило, такой целью становился созыв веча, а не переход к непосредственным действиям48.
Ряд признаков, присущих толпе (как социологической категории), таких как спонтанность, эмоциональная возбудимость и раздражительность, агрессия, наличие лидеров, выдвигаемых из возбужденной массы людей49, присутствует и в действиях народа при вечевом правосудии.
Так, спонтанным было принятие решения о казни Игоря Ольговича в 1147 г. Оно принимается на вече, которое должно было одобрить предложение Изяслава Мстиславича начать войну против черниговских князей, об Игоре в его послании не было ни слова. Но люди вспоминают о томившемся в заключении князе, который, кроме того, что сам был из черниговских князей, успел своим недолгим правлением сильно озлобить киевлян 50.
Эмоциональная возбужденность и агрессия являются обычным фоном вечевых разбирательств. Владимирцы в 1177 г. требуют казнить либо слепить пленных князей, Всеволод Юрьевич уступает им «их ради клича»51. До разбора виновности Авраамия Смоленского народ был уже настроен враждебно: «инии глаголють заточити, а инии к стене ту при гвоздити и зажещи, а друзии потопити и, проведше въсквозе град», «овии ругахуся ему, инии насмехаахуся ему и бесчинная словеса кыдающе»52.
Иногда источники указывают и на наличие случайных лидеров, выступивших из взбудораженной массы людей. Предложение о казни Игоря Ольговича вынес «един человек», по поводу чего произнес речь, между тем, представители власти были категорически против этих предложений53, зато киевляне охотно поддержали эту инициативу.
Но толпа - собрание случайных людей, их временная общность обусловлена конкретным событием, это не общество, чего не скажешь о людях, собравшихся на вече. В действиях толпы нет наследия и традиции, норм и правил, установленных ролей и признанных лидеров54.
Поступки народа при вечевом правосудии подчинены определенным правилам (хотя и при наличии тех стихийных элементов, на которые мы указали). К наказанию приступают после вечевого решения. Обычно в любом более-менее пространном известии о наказании кого-либо народом говорится о вечевом решении, его предваряющем (краткие сообщения ограничиваются лишь упоминанием о наказании)55. Действия в отношении людей, признанных виновными, - разграбление имущества, казнь или изгнание, которые сопровождаются проведением через город, побоями, волочением по земле, поруганием56, сам способ казни - совершаются в соответствии с древними обычаями57. Ученые давно отметили связь убийства или изгнания и разграбления имущества виновного («потока и разграбления») с вечевым приговором и древнее происхождение такого порядка58. Эти действия носили, в том числе, и ритуальный характер59. Несмотря на наличие случайных лидеров, выдвигавшихся, порой, из массы народа, главную роль на вече играют бояре, выступающие в качестве традиционных общинных предводителей60. Характерный пример: в 1177 г. владимирцы, ведомые боярами, требуют у Всеволода Большое Гнездо казни вражеских князей61.
Институт веча, так сказать, не давал толпе особых шансов на существование. Исследование феномена толпы на примере греческого полиса показывает, что неорганизованные массовые сборища были крайне редким делом. На фоне хорошо организованных полисных институтов толпа как таковая не оказывала непосредственного влияния на политическую жизнь, поскольку полисные институты и были предназначены для «слегка организованных толп народа»62. То же можно сказать и о вечевых общинах.
Кроме того, вряд ли можно отказывать в законном статусе тем вечевым решениям, которые шли вразрез с мнением князей и посадников и считать их лишь мятежами, восстаниями. Во многих случаях вече осуществляется в присутствии князей и других представителей власти, духовенства, вече как бы уходит на второй план, одобряя их решение. В других - выступает самостоятельно и нередко обращается против этих властей. Это не «мятеж» или «восстание», а, если угодно конфликт «ветвей власти», одной из которых и является вече63.
Смущает нередко исследователей и то обстоятельство, что решение веча о наказании кого-либо, довольно часто, не сопровождается привычными элементами судебного следствия - показаниями сторон или свидетелей, рассмотрением доказательств, и т.п., по крайней мере, таковые упоминаются достаточно редко.
Отсутствие упомянутых атрибутов всё же не позволяет вывести все такие случаи из правовой сферы. Древнерусское право предусматривало ситуации, когда для вынесения решения по какому-либо делу часто собственно судебного разбирательства и не требовалось ввиду очевидности преступления и виновности (например, преступник пойман с поличным), либо подтверждения преступления и виновности ещё в ходе досудебных процедур (с помощью свода, гонения следа). В таком случае дело было только за формулированием на суде приговора о возмещении ущерба и применении того или иного наказания. Легитимность таких решений под сомнение не ставилась.
Эта ситуация как нельзя лучше подходит к вечевому правосудию, особенно когда дело относится к наказанию представителей администрации - злоупотребления и проступки властей на виду и, в общем, хорошо всем известны64. Характерны в этом отношении разграбления, казни или изгнания княжеских агентов или княжеских сторонников из числа местных жителей при изгнании нелюбимого князя или после его смерти65.
Вечевой правосудие, как правило, реализуется в форме вынесения решения о наказании при всеобщей очевидности вины наказуемых. Процессуальные аспекты в подобных случаях уходят на второй план, если вообще на них обращается какое-либо внимание (рассмотрение показаний, изучение доказательств и т.п. становятся не столь важны при коллективной убеждённости в виновности кого-либо). Данное обстоятельство - частое отсутствие на вече обсуждения факта виновности - заставляло исследователей при характеристике вечевого суда основное внимание уделять подробностям вечевых наказаний66.
Эта черта восходит к древним порядкам: в первобытном обществе решение об убийстве или изгнании кого-либо из членов общины принималось, как правило, коллективно. Эта мера применялась в отношении тех лиц, которые слишком часто нарушали нормы, постоянно провоцировали своим поведением возникновение межобщинных конфликтов, совершали иные действия, вызывавшие общее недовольство. Их поведение и опасность для коллектива ни для кого не составляли секрета67. Схожая картина была и на Руси: решение о необходимости наказания лиц, злоупотреблявших терпением народа, вызревало в общественной среде, а вече придавало ему законный статус68.
Другая черта, восходящая к первобытным временам, это цель, которую также преследует данная мера (казнь или изгнание) - удаление опасности и восстановление внутреннего мира69. Эти мотивы легко увидеть во многих случаях вечевого правосудия. Например, из этих соображений в Галиче была уничтожена Чагрова чадь - чуждые местному обществу приближенные Ярослава Осмомысла и Настаська, любовница князя70. Позже галичане собирались расправиться и с раздражавшей их «попадьей» - любовницей уже сына Осмомысла71. Псковичи гонят в 1228 г. сторонников новгородского князя
Ярослава, который, якобы, хотел заковать в цепи псковских «вячших людей»72.
Изгнание или казнь члена вечевой общины имеет то же значение, что и в древности - разрыв с ним всяческих отношений, полный отказ общества от человека. Процедура вечевого наказания, которая осуществлялась непосредственно всеми участниками вечевого собрания (с той или иной степенью вовлеченности в процесс) так же наследие глубокой древности73.
Однако имеется и серьезное отличие - вечевые изгнания и казни определенно уже носят характер именно наказания74; в древнейшие времена этот момент был выражен слабее (понятие наказания появляется в предгосударственный период75). Древнерусское вече являлось органом государственной власти, оно от имени государства, общества карало виновных.
Дело отнюдь не ограничивается только достижением общественного примирения. За те или иные проступки, причинившие вред общине, отдельные лица не обязательно изгонялись или лишались жизни (так, вычеркнув провинившихся индивидов из социального бытия, устраняли источник беспокойства в древности). Нередко дело ограничивалось штрафом или разграблением, а наказанный продолжал оставаться членом общества76. Тяжесть вечевого наказания ставится в зависимость от тяжести проступка. Кроме того, сам способ казни также мог быть предметом обсуждения и ставиться в зависимость от преступления77.
Дифференциация в применении способов группового воздействия на индивида имела место и в первобытном обществе: различные формы игнорирования, отстранения от каких-то видов деятельности, временное изгнание78, различные формы принудительного распределения «лишнего» имущества79. Но все они своей целью имели не столько кару, наказание, сколько принуждение индивида действовать в соответствии с нормами, соответствовать нормам.
Дифференциация в применении вечевых наказаний указывает, что на вече могло иметь место определение степени виновности, разбирательство дела. Ряд известий недвусмысленно указывают на то, что на вече всё же имели место порой и предъявление обвинений, и показания свидетелей и рассмотрение доказательств. Хрестоматийный пример - новгородские события 1136 г., когда изгнание князя Всеволода Мстиславича облекается в форму суда с формулированием на вече обвинений. Представительное собрание, на котором кроме новгородцев присутствовали специально приглашенные псковичи и ладожане, принимает решение о смещении князя. Его арестовывают, на вече ему предъявляются «вины», на основании которых он и лишается новгородского стола80. Обычно, говоря об этом известии, упоминают и событиях от 1270 г., проходивших по схожему сценарию81. Обвинения перечисляются и на вече, решившем наказать посадника Дмитра Мирошкинича с его сторонниками (события 1209 г.)82.
Такая формализация процедуры вечевого правосудия характерна не только для Новгорода. Выступление на вече двух киевлян от имени киевского князя Изяслава Мстиславича в 1147 г., которые рассказали о заговоре союзных черниговских князей с целью его убийства83, было воспринято как свидетельство их вины. Ответственность за проступки распространялись и на родственников, и находившийся в это время под арестом в Киеве их родственник Игорь Ольгович (успевший к тому времени возбудить сильную враждебность киевлян84), был казнен.
В 1159 г. «выгнаша Ростовци и Суждальци Леона епископа, зане умножилъ бяше церковь, грабяи попы»85. Вероятно, это изгнание было связано и с «тяжей великой» между Леоном и владыкой Федором относительно поучений, исходящих от Леона. Спорящие доказывали свою правоту «пред благоверным князем Андреем [и] и предо всеми людьми, и упре его владыка Феодор»86 - вече и князь выступают в качестве арбитров в конфликте церковных иерархов87.
Суд над Авраамием Смоленским закончился его оправданием из-за того, что ни свидетели, ни доказательства его преступления не были предоставлены88. М. В. Печников предположил, что, поскольку, народ подозревал Авраамия в колдовстве (его предлагали сжечь как колдуна), то ему грозило испытание водой, какое обычно применялось в таких случаях89.
Под 1208 г. в Ипатьевской летописи сообщается о казни в Галиче князей Игоревичей, устроивших репрессии против местного населения, прежде всего - бояр. Князья после вечевого решения были повешены. Особых обсуждений их судьба не вызвала (разве что выбор способ казни)90. Но их сподвижников ожидал суд, на котором, в зависимости от их вины, если принять эту деталь у В. Н. Татищева, они приговаривались к различным наказаниям: «дружину же и лестцев, иж на зло с ними в думе были, избиша, а ины отпустиша», имущество всех виновных было разграблено91.
«Повесть о Святохне», приводимая В. Н. Татищевым, упоминает о двух сценах народного суда. На первом из них князь Борис перед вечем излагает обвинения против высших лиц администрации - тысяцкого, посадника, а также ключника. Народ поверил словам князя, разграбил их имущество и подверг наказанию их семьи (сами обвиняемые были уже убиты в ходе заговора). В другой раз вече было собрано, чтобы оправдать этих лиц, (ложно, как выясняется, обвиненных в покушении на князя), чтобы покарать их убийц и избавиться от засилья поморян во главе с княгиней, погрязших в преступлениях и злоупотреблениях. В ходе веча противники поморян «поставиша послухи», обвиненные поморяне, бывшие в тот момент на вече, пытались оправдываться, прочих «испытав и облича, избиша а домы разграбиша и инех изгнаша»92.
Как видно из приведенных примеров, вечевое правосудие было распространено на Руси повсеместно, и ему подлежали в первую очередь представители власти, виновные в прямых злоупотреблениях или неудачном правлении, несколько реже в сферу его внимания попадали другие лица, сумевшие, так или иначе, нанести вред всему обществу. Гораздо реже вече выступало в качестве третейского судьи, рассматривая конфликты представителей власти93.
Такую полноту власти вечевое правосудие получает, в целом, в течение XII в. Это было связано с обретение вечевой общиной политического суверенитета по отношению к княжеской власти.
В действии вечевого правосудия можно усматривать определенную аналогию с древнегреческим остракизмом (наиболее известен его афинский вариант) - изгнанием народным собранием опасных для общества лиц, занимающих руководящие посты (и не всегда за конкретные провинности). Оба явления можно считать способами смены политических лидеров, вызывающих недовольство, и осуществляемыми на основе волеизъявления большинства коллектива. Древнерусские порядки, конечно, заметно отличались от классического греческого остракизма. Хотя остракизм и восходил к древним видам изгнания, его применение регулировалось четкими нормами, трансформировалось законодательными новациями, лица изгонялись на определенное время и без атимии. Это было внесудебное изгнание: решение об остракизме принималось без предварительного обсуждения (кого и за что изгонят), путем тайного голосования94.
Чертой, также отчасти роднящей вечевые наказания с остракизмом, было то, что подвергнутые наказанию вечем иногда вновь возвращаются к общественной и политической жизни. Так, новгородский посадник Якун, чудом избежавший смерти после вечевого суда и сосланный в «Чудь», еще дважды занимал пост посадника95. Однако возможность реабилитации для виновных на Руси была скорее результатом случайности, если им удавалось остаться живыми после вечевого «потока и разграбления»96.
В вечевом правосудии заметное место занимают архаические черты, восходящие к древним обычаям избавления коллектива от нарушителей внутреннего мира. Вряд ли можно утверждать об окончательной институализации вечевого суда - установившегося порядка для процедуры суда веча в это время мы не наблюдаем - правильнее было бы говорить об элементах институализации, нет пока речи и о нормативном регулировании такого суда.
Насколько можно судить, наиболее распространенным вечевым наказанием было убийство виновных (реже изгнание), сопровождаемое разграблением их имущества97. Последнее являлось публичным действом, типичным для доклассовых обществ. Это перераспределение богатств на коллективных началах, тем более что имущество представителей власти - обычных жертв этого правосудия - складывалось из платы населения за выполнение ими своих обязанностей и рассматривалось как своеобразный общественный фонд98.
Необходимо отметить, что вечевой суд имел, прежде всего, карательный характер и в подавляющем большинстве случаев он заканчивался суровым наказанием признанных виновными в проступках. Это объясняется и тяжестью преступлений, которые становились предметом рассмотрения веча, и общественным резонансом, которые они вызывали. Но прежде всего, как представляется, причиной этого было то, что вечевое правосудие восходило к архаичным традициям избавления от «врагов общества», ориентированных на радикальное решение проблемы.
Изгнание вечем князей
Изгнание вечем неугодных князей так же может рассматриваться в категориях общественного наказания, как кара за плохое правления и злоупотребления, что хорошо видно из новгородских событий 1136 г. Экстраординарность княжеской фигуры накладывала на действие вечевого правосудия свой отпечаток.
Нередко принятие князем власти сопровождается «рядом», договором о тех или иных условиях правления. Такая практика складывается в течение XII в. Со временем, по крайней мере, в некоторых землях, он становится условием для вокняжения. «Ряд» мог вновь заключаться и после принятия власти99. Из обрывочных сведений о содержании «ряда» известно, что он мог включать как довольно общие условия (справедливо править и т. п.), так и вполне конкретные100.
Занятие тем или иным князем какого-либо стола сопровождалось церемонией, включающей в себя несколько этапов: вхождение в город, общение с духовенством, собственно посажение на «стол» (престол)101