АРХИМАНДРИТ ДОРОФЕЙ: МЫ ДОЛЖНЫ И БУДЕМ СТАВИТЬ ВОПРОС О ПОЭТАПНОМ ВОССОЗДАНИЕ ПОМЕСТНОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В АБХАЗИИ.

Anyha.оrg: Отец  Дорофей, в ходе состоявшегося визита митрополита Илариона в Грузию были подняты вопросы, связанные с церковной проблемой в Абхазии, в частности СМА. Как вы можете прокомментировать это событие?

Архимандрит Дорофей (Дбар): Прежде всего, хочу напомнить, что тем событием, которое официально явилось поводом визита митрополита Илариона в Грузию, стало приглашение католикоса Илии на празднование 100-летия восстановления патриаршества в России, которое будет отмечаться 4 декабря сего года. Сам этот факт наводит на весьма интересные размышления. Как вы помните, в июне этого года мы проводили в Сухуме конференцию, посвященную 100-летию нового провозглашения автокефалии Абхазской Православной Церкви. И этот же год является 100-летним юбилеем восстановления патриаршества в Русской Православной Церкви. И этот же год является 100-летним юбилеем объявления автокефалии Грузинской Православной Церкви. Т.е., три очень важных события произошли в 1917 г. для РПЦ, которая граничит с Абхазией с одной стороны, для ГПЦ, которая граничит с нами с другой стороны, и для Православной Церкви в Абхазии.

Иеродиакон Давид (Сарсания): Довольно странно слышать из уст иерархов о «захвате» монастыря в Новом Афоне и о событиях в Абхазии. Во-первых, мы находимся на своей родной земле, мы живем в независимой стране, гражданами которой являемся. Эта независимость не была получена сама собой, она добыта ценою жизни родных нам людей, наших братьев и отцов. Как можно говорить о «захвате» того, что является частью Родины? А если говорить о позициях РПЦ и ГПЦ в абхазском церковном вопросе, то мне это напоминает их взаимодействие в советское время, когда  они являлись частью единой известной нам системы. Появление независимой Абхазии и одновременно остро вставший церковный вопрос в рамках той системы оказался очень неудобным фактом. Растянувшись на 25 лет, эта ситуация показала, что РПЦ не имеет возможности удовлетворить чаяния православных христиан в Абхазии в отношении вывода из состава Грузинской Церкви и восстановления автокефалии.

Говоря о монастыре, возникает вопрос о том, кто и как находился в нем с момента возрождения в 1994 году? За 23 года сменились 2 настоятеля и не из-за преклонного возраста или кончины. Нет. Первый настоятель — игумен Петр (Пиголь) был вынужден отойти от дел только потому, что в 1996 году Священным Синодом Грузинской Церкви были направлены письма с жалобой в Константинопольскую Патриархию и в Московскую. В них говорилось, что представители Святой Горы Афон, Русского на Афоне Пантелеимонова монастыря без согласования с Грузинской патриархией  прибыли на каноническую территорию ГПЦ и незаконно пребывают в Ново-Афонском монастыре. Тут необходимо отметить, что вообще никакого Синодального решения о восстановлении духовной жизни в Ново-Афонском монастыре никогда не было как в РПЦ, так и в ГПЦ. Жизнь обители, с точки зрения канонов, восстанавливалась сама по себе, по факту пребывания монахов в стенах монастыря. Вопрос о возрождении какого-либо монастыря, Устав о внутренней жизни должны ставиться и утверждаться или Синодом, или епархиальным постановлением. В Абхазии, в виду отсутствия епископа, нет и канонических епархиальных указов, исполнения синодальных постановлений. Из этого возникает вопрос: если митрополит Иларион (Алфеев) говорит о «захвате монастыря», то на основании какого постановления Синода РПЦ, или ГПЦ о возрождении Ново-Афонского монастыря он так рассуждает? Нет таких постановлений. В 2011 году митрополит Иларион объяснял Грузинской Церкви, что РПЦ не имеет никакого отношения к событиям, которые происходили в марте-апреле в Ново-Афонском монастыре. А сейчас митрополит Иларион говорит о «группе, захватившей монастырь» и  «расколе, который там существует». Теперь я задаюсь вопросом:  может ли так рассуждать человек, который в 2011 году говорил от лица РПЦ, что никакого отношения к этому не имеет? Может ли он говорить о  необходимости создания рабочей группы, которая будет решать церковный вопрос Абхазии и Ново-Афонской обители? Что теперь за этим кроется?

В этом же разговоре с католикосом-патриархом Илией упоминается и сам отец Виссарион. Исходя из недавних событий в августе 2017 года, когда он вместе с группой священнослужителей РПЦ, которые называют себя клириками «Абхазской Православной Церкви», становится ясным, что и сама «АПЦ» также является расколом.

Anyha.оrg: Абхазы обращались как раз к патриарху Тихону (Белавину), избранному 100 лет назад на Всероссийском Поместном Соборе и отвергли предложения католикоса-патриарха Кириона (Садзаглишвили), избранного на Мцхетском Соборе.

 Архимандрит Дорофей (Дбар): Да, это так. 100 лет назад РПЦ восстановила патриаршество, былой свой славный статус. ГПЦ же, восстановив патриаршество и автокефалию, тут же была анафематствована со стороны РПЦ. А сегодня иерархов Грузинской Церкви приглашают приехать в Москву и отметить вместе с русскими иерархами тот юбилей и те события, которые, собственно говоря, привели к тому, что 25 лет не было евхаристического общения между двумя этими Церквями. А Церковь Абхазии, как была в 1917 г. в ущербном каноническом положении, находясь под давлением двух больших соседних Церквей, каждая из которых пыталась привлечь абхазскую паству в свою сторону, точно также и сегодня остается в трудном положении. О ней и о благе ее паствы, собственно говоря, никто не думает. Все, как и 100 лет тому назад, только и говорят: либо о присоединении к РПЦ, либо оставить в составе ГПЦ. В те времена, простите за нецерковную терминологию, церковный «торг» касался именно этого вопроса. ГПЦ, отколовшаяся от Российской Церкви и объявившая автокефалию, хотела оставить Абхазию в своем составе. РПЦ, восстановившая  свое патриаршество, делала то же самое, опираясь на то, что абхазы и грузины в 19 в. входили в состав Всероссийской Церкви. Этот момент, как мне кажется, не учитывают люди, ведущие сегодня переговоры по абхазской церковной проблеме в Тбилиси и Москве.

Поймите, история должна нас учить и напоминать нам, что подобные сегодняшним действия никаких положительных результатов не дадут.

На встрече митрополит Иларион подарил католикосу Илие книги, как я понял, оригинальные издания: «Культурная роль Иверии в жизни России» епископа Кириона Садзаглишвили и «Автокефалия Грузинской Церкви» епископа Каллистрата (впоследствии оба стали «неканоническими» католикосами-патриархами Грузии, т.е. раскольниками).

Епископ Кирион — это тот самый иерарх, который в начале 20 в., будучи клириком и епископом Всероссийской Церкви, писал дифирамбы о благе вхождения Грузии в состав Российской империи и спасении тем самым Грузинской Церкви, а потом, спустя всего десятилетие, стал лидером раскола с РПЦ, отделил Грузинский Экзархат от РПЦ, объявил автокефалию и пожертвовал собственной жизнью. Он был убит. Мне интересно, дарив такие издания, митрополит Иларион знал о судьбе авторов этих книг?

Что касается нас, Священной Митрополии Абхазии, узнав о встрече из СМИ и посмотрев перевод диалога между Грузинским патриархом Илией и митрополитом Иларионом, я вновь и вновь убеждаюсь, что все действия СМА были и целесообразны, и оправданы за весь период ее существования, т.е. с 2011 г. Вновь подтвердилось, что мы стоим на правильном пути. И этот путь, несмотря на всю сложность – единственный путь, который служит благу интересов абхазской паствы. Не политическим соотношениям или политической конъюнктуре, не интересам нынешних грузинских и русских иерархов, которые ведут себя не как архипастыри, а как «церковные чиновники», не их интересам (и это самое главное), а интересам православного народа, проживающего здесь. У нас нет церковных иерархов, чьи интересы нам необходимо учитывать. Вот это все время забывается и упускается из виду.

Я подчеркиваю, что в силу обстоятельств, церковный вопрос нередко сводится в плоскость политических взаимоотношений. Понятно, что многие без этого обойтись не могут. Но я еще раз повторяю,  хочу заострить ваше внимание на том, что, когда мы говорим о необходимости создания межправославной комиссии, с привлечением представителей разных Православных Церквей под председательством Вселенского Патриархата для достижения административной независимости от церковных центров в Тбилиси и Москве, мы не просто поддерживаем государственный суверенитет Абхазии, закрепляем независимость нашей родины на новом историческом этапе. С точки зрения светских людей, да, это представляется таковым. Но с точки зрения церковной, эта административная самостоятельность церковной организации (автокефалия) от нынешних иерархов ГПЦ и  РПЦ, потерявших ощущение границ церковной и политической жизни и деятельности, потерявших понимание различия Евангелия и христианства и средневековой церковной политики, единственно позволяет нам здесь внутри, в Абхазии, воссоздать Поместную Православную Церковь, руководствующуюся не этими обычными земными интересами, а Евангелием. Соответственно, такая независимость принесет духовные плоды. И это самое главное, что мы можем наблюдать воочию уже сейчас. Когда наша паства ощущает и понимает, на каких базовых позициях, на какой христианской идеологии мы основываем свой путь,  она  разделяют его с нами. Иное дело,   когда паства видит только политическую конъюнктуру…

Обратите внимание на слова католикоса Илии: «Для Абхазии у нас есть епископ Григол (Кация)…». Ну, слушайте, если грузинские и русские иерархи будут навязывать нам человека, который формально происходит из Абхазии, но, при этом с реальной абхазской паствой никак не связан, и уж тем более после войны 1992 - 1993 гг., его возвращение по определению невозможно. Разе это не утопия? Разве это попытка решения абхазской церковной проблем? Или очередное затягивание ее решения?

Мне бы хотелось, чтобы люди четко понимали, что мы, представители Священной Митрополии Абхазии, руководствуемся не политически мотивами, и не национально-патриотический запрос мы хотим удовлетворить. Мы хотим быть абсолютно независимыми от такой категории иерархов, как в ГПЦ, так и в РПЦ, которых сегодня мы наблюдаем, да и не только мы…

Иеродиакон Давид (Сарсания): Автокефалия не только отдельными иерархами и клириками по-разному воспринимается, но и между разными Поместными Церквами существует неодинаковое понимание «автокефалии». Есть один очень важный момент. Он касается имущества. Как человек, находящийся в Священной Митрополии Абхазии, как человек, ратующий за восстановление Православной Церкви в своей стране, хотел бы сказать, что и для меня, и для моих собратьев, для всех нас важно то, чтобы народ Абхазии, вне зависимости от национальности, все исповедующие христианство восточной традиции жили и развивались в канонической Церкви, которая будет в единстве с другими православными Церквами.

Сегодня мы говорим о христианских ценностях, но наблюдаем такой процесс, когда православие вырождается в национализм и совершенно дикие формы феодального устройства. Если говорить об имуществе, которым обладает, к примеру, ГПЦ, то здесь речь идет как об очень крупных к материальных дотациях со стороны государства, так и о имущественном земельном владении ГПЦ. Естественно, ГПЦ. в лице своих епископов, осуществляет контроль всех этих территорий, финансовых операций в том числе. Но на территории Абхазии пока еще нет подобного, так как нет никакого церковного института, который бы представлял либо РПЦ, либо ГПЦ. Таким имуществом могут стать те храмы, в которых сегодня молятся верующие в Абхазии. Священная Митрополия Абхазии располагается в Ново-Афонском монастыре, в одном из крупнейших объектов церковно-исторического наследия Абхазии, а также  одном из посещаемых туристических центров. Не хотел бы говорить о паломниках, потому что их очень мало. В основном монастырь посещают туристы, которых привозят экскурсионные и туристические компании. В епархиях РПЦ сейчас повсеместно говорится о том, что паломникам нельзя посещать Ново-Афонский монастырь. Там, дескать, находятся «раскольники». А, в каком смысле «раскольники»? В Абхазии есть епископ? В Абхазии есть каноничная церковная структура, от которой СМА отделилась? Та структура, которую возглавляет отец Виссарион Аплиа, АПЦ, она каноническая структура? Она признается РПЦ или ГПЦ? Мы видим, исходя из последних теперь событий, что не признается канонической. Наоборот, и католикос Илия, и митрополит Иларион говорят о том, что это раскол!

Вне всякого сомнения то, что создание рабочей группы в таком ее составе и конфликт хозяйствующих субъектов – это звенья одной цепи. Конфликт связан с имущественным и финансовым вопросами. Но это далеко от тех проблем, которые в целом ставит Священная Митрополия Абхазии.

Такой главной темой является существование Церкви Абхазии как независимого института. Это  решение вопроса статуса церковной общины. Эта Церковь должны отвечать за ту паству, которая живет в независимой Абхазии. В этой стране, вне зависимости от их национальности, будь то  абхазы, грузины, армяне, русские или греки, они представляют одну Церковь. Церковь этой страны.

Но мы наблюдаем и то, когда в некоторых странах возникают своего рода филиалы иных Поместной Церкви. Если для людей, вне зависимости от их национального происхождения, родиной является Абхазия, и они живут здесь, то они часть Церкви этой страны.

Anyha.оrg: Вы уже не раз подчеркивали это в своих интервью. Значимость автокефалии не просто в независимости, автокефалия не самоцель, для создания национальной Церкви, но средство приобщения нашего народа к универсальным христианским ценностям. Тогда возникает вопрос о природе автокефалии. Зачастую в народе независимость понимают по-разному - и у нас, и в России, и в Грузии и по всему миру. И СМИ, и политики, и прихожане, нередко утверждают достаточно категорично, что в целом церковные конфликты, и в частности конфликт в Абхазии вокруг СМА и монастыря св. апостола Симона Кананита, это  - ни что иное, как конфликт хозяйствующих субъектов. Дескать, «церковники» никак не могут договориться о том, кто будет руководить и, соответственно, извлекать выгоду из тех финансовых возможностей, которые предоставляют рекреационные ресурсы и стратегическое положение обители. А церковная составляющая – это завеса, призванная за словами скрыть меркантильную суть происходящего. На ваш взгляд, ваше понимание автокефалии, как средства приобщения к духовным ценностям, присутствует ли в пастве СМА, в пастве остального духовенства Абхазии, среди паствы и иерархов в Грузии, в России, во Вселенской Патриархии?

Архимандрит Дорофей (Дбар): К сожалению, не только светские люди, но даже люди носящие рясы и занимающие высокие посты в Церкви в Грузии и России, практически не знакомы с историей формирования и содержания термина «автокефалия». Обыденный ответ обывателя: автокефалия — это независимость той или иной Церкви. При этом мало кто задумывается над тем, как та или иная Церковь может быть действительно независимой, если высшей инстанцией, определяющей нормы жизни и существования всей Православной Церкви,   является Вселенский Собор, в котором обязательно должны участвовать все епископы, либо их представители. Т.е., единое и общее мнение в Церкви — Соборное мнение. Не может один патриарх, будь он русский, грузинский и любой другой, решать что-либо сам по себе. У людей, в том числе и в рясах, в головах сохраняется, простите за такую фразу, «советское номенклатурное» понимание автокефалии.

С другой стороны, мы должны осознавать, что без углубления в церковную традицию, без ее осмысления, без исторического опыта первого тысячелетия, когда все это формировалось, невозможно адекватно воспринять автокефалию.

Вот банальная вещь, которую мне часто приходится озвучивать. В первом тысячелетии мы не именовали себя «православными». Мы называли себя «кафолики». И Церковь свою — Кафолической, т.е. Соборной, что отражено и в Символе Веры, своего рода «конституции» Церкви, который мы всегда произносим за богослужением. Принадлежность к истинной Церкви обозначалась именно этим термином. Термин «орфодоксия» или православие -  куда более позднего происхождения.

Почему я об этом напоминанию. Если нет соборного мышления в Церкви, т.е. осмысления, учитывающего участие всех Православных Церквей, если нет соборного определения, то нет и Соборной Церкви. А что мы наблюдаем в наше время? Мы видим вот какой пример. митрополит Иларион в разъездах по всем Православным Церквям приглашает к празднованию 100-летия восстановления патриаршества в России. Если бы подобная активность и подобные усилия прилагались перед Всеправославным Собором на о. Крит, прошедшем в прошлом году, мы бы понимали и видели, что в сознании иерархов понятие соборности занимает первостепенное значение, нежели празднование различных юбилеев, к которым мы привыкли в советское время. Если мы используем просто событие для демонстрации светской мощи и выявления на свет средневековых атрибутов церковной власти, нам это никакой пользы не приносит. Если же мы пытаемся осмыслить события церковной истории — это иной вопрос! Вот и РПЦ, и ГПЦ, и еще несколько Поместных Церквей проигнорировали Всеправославный Собор. Т.е. проигнорировали Соборность Церкви. Это означает, что в сознании клириков и мирян этих Церкви не то, что нет понимания автокефалии, едва ли в сознании осталось понимание православности. Они понимают, что означают слова «верую во Единую, Соборную и Апостольскую Церковь»? Либо, эти люди прекрасно осведомлены и понимают, что это такое, но всячески пытаются это содержание не реализовывать в своей деятельности. А для чего? Не будет иначе всего того, что они хотят и чем сегодня они занимаются, т.е. политикой. Не церковной жизнью, а политикой.

С другой стороны, хочу отметить, я не случайно объединяю содержание термина автокефалия и нашу цель, к которой мы, представители СМА, стремимся. Наши прихожане воочию видят и понимают разницу подходов. Мы не демонстранты, держащие в руках транспаранты с лозунгом: «Дайте автокефалию Абхазской Церкви!» Люди видят в своей реальной, каждодневной, церковной жизни отображение содержания автокефалии, как приобщения к христианским ценностям. Они видят это в литургической жизни, в нормативах и требованиях, которые мы им предлагаем. И они, действительно, замечают большую разницу с практикой церковной жизни других церковных общин в Абхазии, и за ее пределами. Это очень показательно.

Недавно один священник из РПЦ, который был на богослужении в Новоафонском монастыре, имени его я назвать не могу, дабы он не попал под прещение своего священноначалия, написал мне в мессенджере следующее: «В это воскресение были с семьей на службе в Новоафонском монастыре и нам очень понравилось богослужение. Многие из моих знакомых священников хотели бы служить на национальном языке (в нашем случае на русском), но по ряду причин, в основном из-за страха санкций со стороны иерархов и обвинений в обновленчестве никто не решается. Очень понравился весь ход богослужения, песнопения и порядок в храме. Мне нравится посещать богослужения различных христианских литургических традиций, нравится знаменное и византийское богослужебное пение, и древние уставы. Раньше читал много литературы по литургике… У вас на Литургии я увидел то, как я себе представляю правильное христианское богослужение во всей полноте. Спасибо вам! Вы делаете большое дело».

Видите, что отмечает верующий человек? Он не увидел в Новом Афоне отца Дорофея, который «кричал» на каждом шагу об автокефалии Абхазской Церкви, и поносил иерархов ГПЦ вместе с иерархами РПЦ. Он увидел благое изменение литургической жизни, за что, по своему неведению, и порицают нас наши оппоненты в Абхазии. Последних понять можно. Они исходят из богослужебной практики, сформированной, в том числе и в советское время, в самых худших ее формах, и представляют это себе как «православное богослужение». Но мы то исходим не из собственных фантазий, и поступаем так не потому, что «так нам захотелось» или «так нам нравится». Мы все делаем на основании глубокого изучения традиций Православной Церкви. И самое главное, исходя из соборной жизни Церкви.

Парадокс заключается в том, что люди, нередко рассуждающие о Православии и считающие себя истинными ее приверженцами, когда слышат вопросы об определениях и канонах Православной Соборной Церкви, о конкретных постановлениях по регулированию церковной жизни, к примеру, о практике священнической жизни и т.д., ничего определенного не могут сказать. Т.е., рвение защищать есть, а что защищать, даже понимание того, что нуждается в защите, нет. Простой пример. Недавно мы совершали богослужение в день памяти Отцов  VII Вселенского Собора. Не имеет никакого смысла выходить на амвон и перечислять многочисленные имена и события, связанные с этим собором. Лучше всего для священнослужителя в преддверии праздника сесть и ознакомиться хотя бы с некоторыми актами и постановлениями этого Собора. Так я и поступил. Накануне, не поленившись, я в очередной раз освежил в памяти 22 правила, принятых VII Вселенским Собором. И в очередной раз, был поражен. Чем? Немало правил VII Вселенского Собора касалjсь следующих вещей: симонии, т.е. рукоположения священников и епископов за денежные вознаграждения, что мы сегодня сплошь и рядом наблюдаем в соседних Церквях. И это не голословные обвинения. У меня много друзей священников, которые в частных встречах  жалуются на таковую свою судьбу. И второе, чего касаются правила VII Вселенского Собора, это  - каковым должны быть люди, призванные на пастырское служение, и запреты на всякую роскошь, чуждую священническому чину и положению.

Anyha.оrg: Но ведь сегодня в Церкви считается, что, чем богаче и разнообразнее украшения и облачения, это является выражением и символом Божественной природы и наличия и присутствия Божественной благодати в Церкви. Это обозначают выражением «красота в убранстве».

Архимандрит Дорофей (Дбар): Святые Отцы VII  Вселенского Собора даже представить себе не могли нынешних митр, нынешнего облачения архиереев и патриархов. Если б они имели возможность увидеть, во что облачаются нынешние иерархи, думаю, что каноны отражающие эту сторону вопроса, были бы в десятки раз жестче.

И завершая ответ на этот вопрос, хотел бы вспомнить еще один случай. Несколько недель назад ко мне подошли двое священников из России. Они сказали, что прекратили поминать патриарха Кирилла, потому что он придерживается «ереси экуменизма», и эта ересь распространяется в рядах иерархов и священнослужителей РПЦ. А это ставит их в трудное положение и т.д. и т.п. Я им ответил, что не стоит обвинять патриарха Кирилла в «ереси экуменизма». Я бы на их месте не стал этого делать. И это им говорил человек, который по волеизъявлению патриарха Кирилла трижды был запрещен в священнослужении! Мне пришлось обратить их внимание на другие вещи. Я им сказал, что, если бы я от них увидел усилия в борьбе за чистоту в рядах священнослужителей, в том числе и высших иерархов, когда мы хорошо знаем о наличии множества, мягко говоря, непотребных вещей, которым нет места в Церкви. Если бы я видел усилия, направленные против греха симонии, куда входят и «таксы» за совершение церковных таинств и треб, висящие на дверях храмов, если бы я увидел желание возрождать нормальную церковно-приходскую жизнь в православных общинах, когда человек может понимать Евангелие и реализовывать его в своей жизни, и во всем этом им мешал бы патриарх Кирилл, я безусловно во всем поддержал бы их. А так – они враждуют с химерой, с вымышленным врагом, которого нет. Я сказал, что им легче бороться с «экуменизмом», который никак на их приходах в глубинке России, ну никак не отражается. Они ищут себе образы псевдо-врагов и аккумулируют свои силы на том, что никаких результатов не даст и ничего из этого не получится. И при этом, никогда никто от них не услышит ни единого слова о том, что реально нужно делать в приходской церковной жизни, какие изъяны должны быть убраны, что должно быть исправлено? Если они знают, что симония практикуется, если им рукополагают того или иного иерарха или священнослужителя, и им известно, что он не должен находиться в священном сане в Церкви, а они ничего не делают, боясь, что их лишат своих приходов или каких-то должностей, ну тогда, извините меня, это не православие! Вот этого, как мне кажется, главного, нет.

Могущество Церквей, независимость Церквей, споры Церквей о территориях — это все второстепенно. Потому мы концентрируем внимание на таком понимании автокефалии, о котором я говорил выше. Почему? Потому что я реально понимаю, что СМА не может изменить весь ход церковной жизни в РПЦ и ГПЦ. Мы не способны и никогда не сможем этого сделать. Это могут сделать только здоровые силы, которые есть и в ГПЦ, и в РПЦ. Мы же хотим это сделать у себя в Абхазии. И чтобы нас все время не били по рукам, мы хотим иметь искомую административную независимость от этих жутко административных чиновников ГПЦ и РПЦ.

Anyha.оrg: В ходе визита озвучена договоренность о создании двухсторонней российско-грузинской комиссии из равного количества представителей РПЦ и ГПЦ. Каковы перспективы работы этой комиссии, на ваш взгляд, по разрешению абхазского церковного вопроса: Как вы себе представляете саму работу подобной комиссии? И в заключение, как  вам видится  реальное разрешение этого вопроса?

 Архимандрит Дорофей (Дбар): Судя по всему, в создании подобной комиссии более всего заинтересованы представители РПЦ. И они же выступают в данном случае инициаторами. Почему? Потому что все усилия иерархов РПЦ в одностороннем порядке «решить проблему Новоафонского монастыря и СМА» (и как мы теперь понимаем, с этим были связаны приезды иерея Виссариона со священниками в монастырь, с целью захвата монастыря) оказались тщетными. РПЦ за прошедшие 6 лет существования СМА практически ничего не добилась в деле ликвидации Митрополии. Не добилась ни своими «запретами» клириков СМА, ни стравливанием паствы и священнослужителей в Абхазии, ни привлечением властей Абхазии и некоторых российских политиков, ни многочисленными письмами в Гуменисскую митрополию Элладской Церкви и во Вселенский Патриархат. Все  эти инструменты и средства ни к чему не привели! И теперь единственная надежда «решить» церковный вопрос в Абхазии, т.е. ликвидировать СМА – это принуждение грузинской стороны к созданию рабочей комиссии. С тем, чтобы представители русской и грузинской сторон выработали механизм «решения абхазского церковного вопроса».

Грузинская сторона в этом процессе все время оттягивает время. Она не хочет «решать» абхазский церковный вопрос. Почему? Грузинская сторона понимает, что, так как ей хотелось бы решить вопрос — не получится в силу известных обстоятельств, которые существуют. А так, как хотелось бы решить РПЦ, ее не устраивает. Поэтому ГПЦ будет делать вид, что якобы идет на переговоры, вроде бы готова к обсуждению. Но грузинские иерархи, и это мы понимаем хорошо, просто затягивают решение абхазского церковного вопроса и ждут. Ждут, что наступит время, когда абхазская паства, руководство Абхазии и абхазский народ, скажут: «Да, мы хотим быть в составе ГПЦ». Такое наивное представление, имеющееся в головах грузинских иерархов, еще долго будет сказываться.

Позиция же Церкви в Абхазии, позиция СМА, я не знаю, как будут себя вести представители т.н. АПЦ, такова: что бы комиссия в таком составе не приняла, для нас это будет неприемлемо. Почему? Если решается судьба абхазской паствы, значит, мы должны выступать в качестве первой стороны на переговорах. Нужно с нами обсуждать и с нами говорить об этом. Нужно расширить комиссию, и привлечь не только своих клириков из АПЦ, которых они конечно, как своих подчиненных, признают. Нужно привлечь и представителей СМА, которых они «запрещают» и не признают. Без привлечения всех заинтересованных сторон никакого решения быть не может. И такое решение останется нежизнеспособным. А без привлечения Вселенской Патриархии такие вопросы в принципе решены быть не могут.

Если вы обратили внимание, митрополит Иларион во время встречи с католикосом Илией обвинил СМА в том, что мы поминаем Вселенского Патриарха, т.е. не поминаем ни патриарха РПЦ, ни ГПЦ. Это так и есть. Мы так и делаем. Наша позиция в этом вопросе как раз в этом и заключена. С 2011 г. мы поминаем Вселенского Патриарха. Почему? Мы давно поняли, что две вышеуказанные стороны решать наш вопрос не смогут. Какие бы комиссии не были созданы…

Иеродиакон Давид (Сарсания): Наше мнение о   решении абхазского церковного вопроса нами было озвучено и в 2011, и в 2016 гг. на первом и втором Церковно-Народных Собраниях. Мы готовы обсуждать проблему на межправославном уровне, мы озвучили просьбу о создании специальной комиссии под председательством Вселенской Патриархии, которая обсудила бы проблематику церковной жизни Абхазии. От лица народа, участвовавшего в Собрании, мы высказались относительно восстановления независимой Церкви в Абхазии. То есть, это процедура, в ходе которой, каноническим путем будет выводиться православная паства из состава ГПЦ и восстанавливаться Православная Церкви Абхазии.

Исходя же из тех данных, которые мы видим и слышим, эта рабочая группа из представителей ГПЦ и РПЦ  будет решать проблему, не учитывая мнения и непосредственного участия православной паствы и абхазского духовенства. Грузинская Церковь до сих пор не высказывалась, осуждая военные действия против Абхазии в 1992 году и в последующее время.

Что же касается РПЦ, то полагаю, что, осознавая невозможность физического присутствия грузинского духовенства на территории Абхазии, она хочет взять на себя прерогативу контроля за всеми финансово-хозяйственными делами на территории Абхазии в свои руки.

Anyha.оrg: Вы хотите сказать, не смогут решить так, как вы себе представляете это решение?

Архимандрит Дорофей (Дбар): Любая двухсторонняя грузино-российская, комиссия вопрос будет всегда решать следующим образом: РПЦ будет убеждать ГПЦ разрешить ей временно окормлять абхазскую паству и назначить сюда своего епископа.