Крах «Грузинской мечты» или его начало?

Можно начать с осени 2018 г., когда в стране прошли знаковые для внутриполитической ситуации президентские выборы. Именно они, прошедшие в жаркой борьбе и в два тура за фактически декоративный пост, стали своеобразной репетицией жизненно важных для всех политических сил Грузии парламентских выборов 2020 г. и продемонстрировали весьма показательную и в то же время неприятную для правящей партии тенденцию. В самом 2019 году произошло два всплеска политической активности – осенне-зимний и летний, связанные опять-таки с обострением внутриполитической борьбы и своеобразным разогревом политических соперников перед предстоящими выборами. После завершения выборной кампании схватка переместилась на улицы и проходила очень бурно. Напомним, что в июне 2019?г. в Тбилиси состоялось заседание Межпарламентской ассамблеи православия (МАП), главой которой является депутат российского парламента Сергей Гаврилов. Оно прошло в здании грузинского парламента (в зале заседаний), причем Гаврилова, как руководителя ассамблеи и одновременно ведущего заседания, посадили в президиум, в кресло спикера. Это вызвало негодование сначала депутатов от оппозиционных партий, а затем и широких масс в грузинской столице. Недовольство объяснялось тем обстоятельством, что гость из «нелюбимой» страны (или «страны-оккупанта») руководил заседанием на русском языке, находясь при этом еще и в кресле спикера грузинского парламента. Проведение ассамблеи с участием российской парламентской делегации и тем более публичная посадка Гаврилова в президиум (заседание проходило в открытом формате) были либо осознанной провокацией, либо оплошностью грузинских организаторов – партнеров МАП. В любом случае, именно появление и участие Гаврилова обернулось первой волной антиправительственных митингов и акций протеста с жесткими антироссийскими лозунгами. Очевидно, что оппозиционные силы, в первую очередь, представители расколовшихся частей Единого национального движения (ЕНД) использовали это как повод к новой активизации в борьбе за власть и для обострения общей внутриполитической ситуации в стране. Правящая партия и лично Бидзина Иванишвили явно не ожидали такого мощного всплеска протестных настроений и такой критики в свой адрес. Показательно, что достаточно быстро Гаврилова забыли, а на щит были подняты лозунги с отставкой правительства и изменения избирательной системы в стране. Моментально ушел в отставку спикер парламента Ираклий Кобахидзе, однако правительство во главе с премьером М.?Бахтадзе осталось и дожило до сентября, когда Иванишвили заменил достаточно нейтрального Бахтадзе на имевшего жесткую репутацию силовика Гахарию, что представляется отнюдь не уступкой, а явной демонстрацией силы и уверенности. Власть руками главы МВД Г. Гахарии пошла на жесткие разгоны протестных акций, что быстро сделало последнего одним из символов власти и одним из наиболее критикуемых и одиозных министров из окружения Иванишвили, так что лозунг с требованием отставки Гахарии стал одним из наиболее популярных. В период летнего обострения Иванишвили и представители «Грузинской мечты» озвучили обещание снижения проходного барьера в парламент до нулевого и быстрого изменения избирательной системы страны на пропорциональную. Однако Иванишвили недолго занимался поиском компромиссных решений. Осенью он вновь занял жесткую позицию, т.к. назначение крайне непопулярного Георгия Гахарии новым премьер-министром Грузии стало знаком того, что период уступок закончился. Провал голосования в парламенте по изменению избирательной системы только подтвердил жесткую линию, выбранную Иванишвили. Реакцией на нее стала вторая, осенняя волна протестов, которая накрыла Грузию. Она была направлена против фактического обмана власти, т.е. против Иванишвили напрямую как человека, обманувшего ожидания нации. Эти обострения продемонстрировали слабость правящей партии во главе с Бидзиной Иванишвили, утрату доверия к ней у населения и тенденцию дальнейшего ослабления как позиций партии, так и самого «серого кардинала» грузинской политики. Во второй волне протестов, о которой уже шла речь, активно участвовала молодежь, включая даже тех ее представителей, которые обучаются в настоящее время за рубежом. Многие посчитали необходимым вернуться на родину и, тем самым, выразить свою гражданскую позицию. События ушедшего года добавили уверенности оппозиционным силам, в том числе, осколкам бывшей правящей партии – ЕНД. Здесь уже незначительна роль самого Саакашвили, а скорее идет рост популярности и доверия к лидерам новых партийных структур, которые включились в протест, надеясь оседлать его. Различия между двумя волнами или фазами протеста в Грузии заключаются и в наборе сил и подборе лозунгов и требований. Если летом протестную массу с легкостью собрали под антироссийскими лозунгами, то осенью всех объединило неприятие обмана (и невыполненных обещаний) со стороны правящей партии и лично Иванишвили. Если летом солировали в основном прозападные партии и политические силы, то осенью в протесте активное участие принимали и представители «Альянса патриотов», и партии Нино Бурджанадзе под простым лозунгом «Против власти Иванишвили и его партии!» При этом в конце года фактор России отошел в сторону и уже практически не использовался для консолидации протестных настроений в республике. Тем не менее, российский фактор сыграл свою роль. В ответ на откровенную антироссийскую истерию, развязанную грузинской оппозицией и активистами различных НПО (фактически поддержанную официальными лицами), российская сторона заявила о запрете на прямое авиасообщение с Грузией c 8 июля, что сильно ударило по экономике Грузии и доходам от туристического бизнеса. Запрет сократил значительную часть потока российских туристов в Грузии, не готовых к резкому росту своих расходов на поездку в связи с усложнением проезда и ее общим удорожанием, и принес грузинской стороне серьезный ущерб, уровень которого оценивается в районе 300 млн долларов США. Российские санкции ударили и по курсу национальной валюты Грузии – лари, который упал до беспрецедентно низкого уровня 2,91 лари за 1 доллар. Возможно, этот шаг Москвы подействовал отрезвляюще на официальный Тбилиси, который впредь постарался отказаться от прямых выпадов в сторону своего северного соседа. В осенне-зимний период антироссийской истерии не наблюдалось, скорее наоборот, более или менее спокойно в грузинском обществе был воспринят визит Бурджанадзе в Москву, без повышенных эмоций в публичном поле обсуждались другие проблемы, прямо или косвенно имеющие отношение к РФ. Более того, грузинские официальные лица, начиная от президента, в последние месяцы стали озвучивать новые инициативы на двухстороннем треке. Например, Саломе Зурабишвили предложила заимствовать нормандский формат и в рамках него вести и процесс урегулирования российско-грузинских отношений. Дескать, самостоятельно или в одиночку грузинским дипломатам и политикам трудно на равных вести переговоры с российской стороной, а при поддержке европейских партнеров это будет сделать гораздо проще и имеет больше шансов на успех. Озвучивалось и желание Тбилиси наладить или восстановить диалог с абхазской стороной (в ответ на заявление некоторых абхазских политиков, например, Аслан Бжания и Сергей Шамба). Но если из Сухума шли предложения начать диалог и общение без предусловий, то грузинская сторона заявила принципиальные возражения, которые практически ставят крест на перспективах двухстороннего общения. 2019 год стал предвыборным годом, когда политические силы вовсю работали над привлечением симпатий избирателей. Пока лучше получилось у оппозиционных партий, которые смогли мобилизовать людей и вывести их на улицы не только Тбилиси, но и других крупных городов Грузии. Влияние и вес «Грузинской мечты» падает, как и популярность и доверие к Бидзине Иванишвили. Последнего, как и созданную им партию, в новом году ждут нелегкие времена. Автор: Вадим Муханов