Станислав Лакоба: «У Сахарова был интерес к Абхазии через Искандера»
21 мая в мире отметили 100-летие со дня рождения академика Андрея Сахарова. Человека, о котором некогда другой академик Дмитрий Лихачев сказал: «Он был настоящий пророк. Пророк в древнем, исконном смысле этого слова, то есть человек, призывавший своих современников к нравственному обновлению ради будущего».
В Википедии о нем сказано так: «Советский физик-теоретик, академик АН СССР, один из создателей первой советской водородной бомбы. Трижды Герой Социалистического труда. Общественный деятель, диссидент и правозащитник, народный депутат СССР… Лауреат Нобелевской премии мира за 1975 год. После заявлений, осуждающих ввод советских войск в Афганистан, был лишен всех советских наград и премий и в январе 1980 года выслан с женой Еленой Боннэр из Москвы. В конце 1986 года генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев разрешил им вернуться из ссылки в Москву, что было расценено в мире как важная веха в деле прекращения борьбы с инакомыслием в СССР».
Сахаров умер 14 декабря 1989 года в возрасте всего 68 лет, и в свете этого становится очевидным: для широких масс населения того, что мы сегодня называем постсоветским пространством, в частности, в Абхазии и Грузии, он стал по-настоящему известен лишь в последние полгода своей жизни. Именно те судьбоносные месяцы включили в себя и его выступления в мае-июне на первом съезде народных депутатов СССР, когда он, казавшийся внешне немощным старичком, несгибаемо выстаивал на трибуне под гулом, стуками, хлопками и свистом «агрессивно-послушного большинства» съезда, и нашумевшее интервью, вышедшее в журнале «Огонек» в октябре…
В Абхазии оба республиканских телеканала посвятили его столетию большие репортажи, причем Абхазское телевидение начало свой с кадров, снятых на одной из центральных улиц Сухума, которая вот уже почти тридцать лет носит имя Академика Сахарова.
Известный абхазский историк и государственно-политический деятель Станислав Лакоба рассказал сегодня «Эху Кавказа» о своей встрече с Андреем Дмитриевичем, которая состоялась в Москве на первом, учредительном съезде общества «Мемориал» в январе 1989 года:
«От Абхазии, насколько я помню, нас было три делегата. Это были Иоланта Отырба, Аида Григорьевна Ашхаруа и я. Происходило все в Московском авиационном институте, в клубе МАИ. Одним из ведущих этого мероприятие был Сахаров Андрей Дмитриевич. Было очень много народу. И там мне было предоставлено слово – о том, что происходило в этот период в Абхазии; имеются в виду 30-50-е годы. Ну, и потом состоялся там прямо на сцене разговор с Андреем Дмитриевичем. То есть он встал, подошел и начал меня спрашивать об Абхазии, довольно так подробно: вообще, что происходит, как? Может, минут семь был разговор – прямо, так сказать, прилюдно. Потом он у меня спросил: «А вы слышали, знаете о деле «абхазских юношей»?» Я говорю: «А что, оно так и называлось?» – «Да, оно так и называлось». Я сказал, что предполагаю, а каких юношах идет речь, видимо, о таких-то. Он сказал: да. И посмотрел в зал, где сидела Елена Боннэр. И через какое-то время принесли… мне подарили архивные документы – о реабилитации детей по фамилии Лакоба. Ну, имеется в виду сын Нестора Лакоба – Рауф Лакоба, сын Михаила Лакоба – родного брата Нестора – Николай. И Тенгиз Лакоба – это Василия Лакоба сын. И четвертым там упоминается Кока Инал-ипа, парень, который был расстрелян в 1941 году. Ну, арестованы они были в 37-39 годах».
Эти архивные документы, полученные от Сахарова, Станислав Лакоба затем не раз цитировал в своих публикациях о сталинско-бериевских репрессиях в Абхазии. Он говорит:
«Использовал их, когда выходила моя книга «Очерки политической истории Абхазии». Это в 1990 году. Эту книжку я посвятил «светлой памяти Андрея Дмитриевича Сахарова». Его уже не было в живых. И вот тогда же, когда состоялся наш разговор в МАИ, я сказал, что у меня есть Абхазское письмо и я «хотел бы его вам передать, чтобы вы были в курсе событий». Он с большим интересом принял это письмо. Вот, и потом уже так получилось, что в 31-м номере журнала «Огонек» было его интервью, где он говорит о Грузинской ССР как о малой империи».
Ранее, когда в 1979 году Андрей Дмитриевич приезжал в Абхазию, Станислав Лакоба общался с его друзьями, которые были с ним:
«До этого мне уже приходилось видеть Сахарова. Он приезжал в Абхазию и был здесь в одно время с группой людей… Это было летом или осенью 79-го года. Последний это был его приезд в Абхазию, после этого его сослали в Горький. Здесь тогда был и Фазиль Искандер. С Фазилем был очень дружен писатель Лев Копелев. Раиса Орлова, его жена. Они приехали вместе с Сахаровым. Жили в гостинице «Абхазия». Я хорошо помню, как они выходили иной раз и в кофейню напротив гостиницы «Абхазия», где была так называемая «брехаловка», та, старая, выпивали по чашечке кофе. Потом посещали «Нартаа», где хачапур-«лодочку» кушали… Я думаю, что у Сахарова был интерес к Абхазии через Искандера. Он как писателя очень чтил Фазиля. Очень нравились ему произведения Фазиля. Тогда уже появились первые главы романа «Сандро из Чегема».
К столетию Сахарова открыли памятник ему в городе Сарове Нижегородской области. Русский писатель Виктор Ерофеев посвятил ему публикацию, которая начинается словами:
«Андрей Сахаров – светлая личность. Пройдет тысяча лет, и именно таким, на мой взгляд, он сохранится в памяти России. Наряду со святыми. Его жизненная эволюция именно к этому канону и стремится».
Но вообще-то юбилей Сахарова прошел в России довольно скромно, что неудивительно, учитывая, какую силу сегодня там набрал неосталинизм.
Еще менее удивительным представляется то, что в Грузии совсем предпочли в связи с этой датой молчание. Еще бы: как тут не вспомнить, какой эффект – наверное, разорвавшейся информационной «водородной бомбы» – произвели в 1989 году всего несколько строк из его упоминавшегося здесь интервью «Степень свободы», данного журналисту популярнейшего в те годы «Огонька» Григорию Цитриняку. Вот та фраза: «Только так можно решить национальные проблемы в малых империях, которыми по существу являются союзные республики – например, Грузия, включающая в свой состав Абхазию, Осетию и другие национальные образования».
Станислав Лакоба вспоминает:
«Было тогда очень много шума. Было очень много грязи вылито на него. Я помню: и Гамсахурдиа очень резко высказывался, и многие другие».
Действительно, только ленивый тогда в грузинском обществе не отреагировал критически на эти слова, хотя ничего оскорбительного в них по отношению к грузинскому народу не было, Сахаров рассуждал об общепринятой в Союзе «матрешечной» системе национально-государственного устройства. Отклики в СМИ варьировались от негодующих до сожалеющих, что большой ученый и правозащитник взялся за то, «в чем он не смыслит». Или что, мол, его неправильно информировали… Больше того, профессор юридического права Самуил Флейшман недавно писал:
«На просторах интернета мне не раз приходилось встречаться с расхожей лживой байкой, очевидно рожденной в недрах грузинской пропаганды, якобы академик Сахаров не говорил, что Грузия – малая империя, якобы какой-то безымянный журналист задал ему вопрос, академик его не расслышал и утвердительно кивнул головой. А потом якобы в каких-то газетах Сахаров давал опровержения и извинения!»
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия