Там, где остановилась Зимняя война, поисковики подняли из небытия безымянного бойца
Вот только всё вокруг гудит железными сигналами. А кое-что валяется прямо под ногами, как солдатский котелок или рама, на которой связисты таскали свои тяжеленные катушки. В марте 1940 года здесь было больше метра снега, а в промерзшем насквозь песке бойцы 56-й стрелковой дивизии с грехом пополам рыли ячейки и крохотные блиндажи, стараясь укрыться от огня хорошо пристрелявшейся финской артиллерии.
Счет войне уже шел на дни, но вряд ли об этом знали измученные постоянным холодом парни в стоящих колом шинелях, огромных валенках и зеленых "халхинголках" с красной звездой на лбу.
Выведенная с эстонской границы в сентябре, дивизия день за днем, начиная с 7 декабря 1939 года, ходила в лобовые атаки на позиции финнов по реке Колланйоки, медленно продвигаясь вперед. Дважды чуть не попав в окружение, неся потери от финских лыжников, перехватывавших коммуникации, 56-я сделала все, что могла, захватив плацдармы на западном берегу и растянув фронт на север и на юг.
Второго марта 8-я армия начала Лоймоланскую наступательную операцию, и опять стрелки побрели вперед, мучительно отбивая каждый километр. Последний рывок окончательно измотал дивизию, уже два месяца дерущуюся в снегах. 12 марта на позициях ее сменила свежая 87-я дивизия, прибывшая из Свердловска.
Возможно, последним, кто принял смерть на последнем рубеже Зимней войны, и был боец, которого мы нашли три месяца назад в ходе Вахты памяти "Суоярвский плацдарм".
Осколки от прилетевшего из-за болота снаряда ударили в район таза и пробили плечо. Он еще пытался перевязать себя - на груди осталась прорезиненная оболочка от индивидуального пакета. Но судьба даже легко раненых в тех условиях была печальной, погибших от потери крови и обморожений было больше, чем получивших смертельную пулю. Парень осел на дно своей ячейки, которая без снежного одеяла оказалась глубиной всего сантиметров тридцать-сорок.
Его и нашли-то верховым прибором, "клюшкой", серьезнее поисковой техники тут не надо. Едва сорвав плотный дерн, мы уткнулись в голову, лежащую на стенке окопчика, как на высокой подушке. Колени подогнуты, одна рука на животе. Последнее, что он видел, это грязноватый снег и кусочек такого же неба.
У отведенной в тыл измученной 56-й дивизии, видимо, уже не было сил собирать своих. А на следующий день был объявлен мир. Похоронные команды, свозившие застывшие тела на сборные пункты вдоль дорог, не добрались до этого уголка. Уж больно неудобный - машиной не подъехать, а пешком далеко.
Так и остались солдаты на последнем рубеже терпеливо, год за годом наблюдать, как снова выпадает снег, как наливаются весенним соком березы, как краснеет брусника и желтеют листья. Они ждали, когда за ними придут, и дождались. А это дает надежду другим - лежащим на своих рубежах или в душных ямах по сто пятьдесят человек, на которых ни обелиска, ни таблички, да и дорожки для людей с цветами сюда не протоптано.
Ждите, мужики, мы обязательно придем.