Суд над полицмейстером Висманом
Н. ВАСИЛЕНКО: Четверг, 6 октября. На YouTube-канале «Дилетант» у нас программа «Не так», очередной исторический процесс. И сегодня мы отправляемся в далёкий 1914 год, Российская империя. Суд над полицмейстером города Новониколаевск Висманом по обвинению во взятках и иных должностных преступлениях. И вот тут я уже сразу попался — а где ж этот Новониколаевск находится? Вот всё пытался я представить, где этот город сейчас, а оказывается, Алексей меня просветил, это наш Новосибирск!
А. КУЗНЕЦОВ: Да, но дело в том, что городов с названием Николаевск в своё время появлялось много, во времена Николая II города возникали, и поэтому Николаевск-на-Амуре, да, вот эти все, значит, именно, кстати говоря, в азиатской части страны.
Н. ВАСИЛЕНКО: Упомянуть царя-батюшку. Увековечить.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, довольно много всяких названий, значит. Ну, вспомним, что первый год своего существования город, который мы знаем как Мурманск, тоже был Романов-на-Мурмане, да? Так что это, в общем, обычное в то время дело. Новосибирск — нынешний Новосибирск — это ярчайший пример города, который вырос стремительно, как только там прошла железная дорога стратегического назначения. Потому что вообще это место населено было с незапамятных времён, ещё во времена Сибирского ханства там был некий населённый пункт сибирских татар, затем там был построен православный Никольский погост, село Кривошеево, и вот это село, ну, довольно большое, ну, обычное село, каких в Сибири достаточно много уже тогда было, вот оно благополучно досуществовало до начала 1890-х годов, оставаясь ничем особенно не примечательным селом на берегу Оби. В версте от этого села проходит стратегическая Транссибирская магистраль, и всё меняется как по мановению волшебной палочки, когда в апреле 1893 года туда прибывает первая партия рабочих строить ещё даже не железную дорогу, а городок, бараки для тех, кто потом будет строить эту самую…
Н. ВАСИЛЕНКО: Кстати, нас смотрит Новосибирск и передаёт нам привет.
А. КУЗНЕЦОВ: Это замечательно. Ну вот видите, мы Новосибирску передаём не просто привет, а рассказ о событиях, произошедших в этом городе.
И вот как, значит, на дрожжах начинает расти этот самый городок. Сейчас нам Константин Рольнов, наш видеорежиссёр, покажет первую картинку, которая представляет собой план города Новониколаевск 1906 года, то есть городу ещё всего несколько лет, он статус города получил уже в 20-м веке.
Вот город, уже разделённый на три части, построенный по регулярному плану, и город, в котором уже проживает более 10 тыс. человек. Ну, а сегодня — давайте напомним, что Новосибирск — третий по величине населения город Российской Федерации и самый большой город российского Зауралья, азиатской части страны. Естественно, что город растёт очень быстро за счёт в основном строительных рабочих. Это весьма специфическая публика. Значит, это люди, которые заняты очень тяжёлым трудом, это люди, которые получают довольно, так сказать, мизерную зарплату за свою работу, и можно себе представить, что в этой среде, естественно, с самого начала складывается довольно непростая, как говорят, криминогенная обстановка.
Н. ВАСИЛЕНКО: Криминогенная или даже революционная?
А. КУЗНЕЦОВ: Да нет, криминогенная. Насколько я могу судить, именно в Новониколаевске в ту же революцию 1905−1907 годов особенных революционных выступлений не наблюдалось. В Томске — да. Значит, в каких-то других, более старых городах, в Иркутске — безусловно. Вот в Новониколаевске как-то с этим… Именно классический криминал, причём криминал — то, что называется бытовуха. То есть, ну, что такое вот человек, который за копейки занимается тяжёлым физическим трудом? Разумеется, когда у него появляется несколько этих самых лишних копеек и когда у него появляется свободный выходной день, он напивается в стельку, не просто выпивает, а именно нажирается…
Н. ВАСИЛЕНКО: Вот как требует русская душа.
А. КУЗНЕЦОВ: Нажирается… Дело не в русской душе, уверяю вас, что точно так же напивался английский рабочий в своё время, да? То есть
Н. ВАСИЛЕНКО: Солидарность всех трудящихся?
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. То самое, что, возможно, имели в виду два молодых немецких журналиста Маркс и Энгельс, когда написали «пролетарии не имеют отечества» в 1848 году в «Манифесте коммунистической партии», да? И это действительно беда всех людей, занятых монотонным, тяжёлым, безрадостным физическим трудом. Плюс колоссальный недостаток женщин, потому что мало кто из жён за этими рабочими туда последовал, далеко не все из них вообще были женаты, в основном молодые люди. Отсюда кабаки и, естественно, дома терпимости, потому что когда город начал стремительно расти, и вслед за рабочими там начали появляться купцы, так сказать, другие люди уже с какими-то деньгами, то понятно, что туда поехали, так сказать, женщины, для которых женщина — это профессия.
И вот в такой очень непростой обстановке посёлок растёт, и, естественно, превратившись в город, он должен получить некую полицейскую организацию. Кстати, чтобы не быть голословным, чтобы вы не только на плане, но и на фотографиях видели, что это действительно довольно быстро выросший город — Константин, дайте нам, пожалуйста, вторую картинку, там будет такой общий план и в основном деревянные дома, и, если не вглядываться, то может сложиться впечатление, что это скорее большая деревня, чем небольшой город, а вот на третьей картинке вы увидите уже фрагмент центральной части города с каменными двухэтажными домами, с городской архитектурой, с городской планировкой, то есть это действительно всё происходит на памяти одного поколения.
Что такое местная полиция? Значит, в сельской местности в то время полицейская служба выглядела следующим образом: есть участковый, он называется урядник. Этому уряднику подчиняются люди, занятые правоохранительной деятельностью, но не являющиеся, строго говоря, полицейскими. Это выборные из самой крестьянской среды, они называются десятские-сотские. То есть на советский, более нам понятный язык это участковый и его актив, внештатники и дружинники.
Н. ВАСИЛЕНКО: Понятно.
А. КУЗНЕЦОВ:Значит, урядник, как правило, в крупном селе, далеко не каждом даже селе, уже не говоря про деревню, есть полицейский, значит, в крупном селе урядник, у него в его округе несколько сёл, в каждом селе есть вот эти вот полудобровольные-полуобязательные помощники, в городе же, если он получил статус города, то в городе уже есть некое полицейское образование. В небольшом городке полицейских, как правило, человек пять-шесть, во главе этого стоит пристав. Но если город мало-мальски большой (а в то время большой город — это где-то начиная с 20 тыс. населения), то в нём может быть несколько полицейских частей, и вот на той самой схеме Новониколаевска, которую мы видели, там наши зрители могли обратить внимание — тремя цветами выделены части города, им соответствуют три полицейские части, во главе каждой части стоит частный пристав. Он частный не потому, что он не государственный, а потому что он пристав части.
Н. ВАСИЛЕНКО: Понятно, какой-то определённой части, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, какой-то определённой части, и в его подчинении находятся до двух десятков полицейских, от рядовых городовых и, так сказать, поднимаясь дальше, там, всякие его помощники, заместители, и если этот город вот такой, в нём несколько полицейских частей, то венчает всю эту великолепную конструкцию полицмейстер. Помимо чисто полицейских функций, то есть охраны общественного порядка, полиция в то время занималась благоустройством, вот, я не знаю, может быть, вы вспомните из школьного курса литературы, в гоголевском «Ревизоре», когда стало известно, что едет чиновник из Петербурга, и они в первом акте совещаются, как можно придать городку, так сказать, там, вид порядка и благоустройства, да? Именно полицейским даётся указание упавший забор подпереть какими-нибудь колышками, чтобы он выглядел нормальным, и так далее. То есть городские улицы, благоустройство, извозчики, то, чтобы перед частными домами, там, засыпались ямы, чтобы свиньи не лежали в лужах и так далее, и так далее — по идее, за всем этим должна следить полиция.
Н. ВАСИЛЕНКО: Не хватает такой практики сейчас.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, кстати говоря, я застал такую практику, когда, например, в городе Москва я проходил практику именно в качестве участкового инспектора — стажёра-участкового. Мы же, скажем, штрафовали магазины, если они сваливали деревянную тару в каком-нибудь пожароопасном месте, да? Нарушение санитарных правил… Этим всем занималась низовая… низовое отделение органов внутренних дел. Но в то время, поскольку вообще штат… при всём том, что штат был сравнительно небольшой, обязанностей было гораздо больше — с одними извозчиками в крупных городах была куча проблем. В Москве и Петербурге это вообще чуть ли не главная забота уличной полиции — извозчиков гонять. Но, конечно, в сравнительно небольшом Новониколаевске не с этим приходилось иметь дело, а с пьяными драками — иногда стенка на стенку, район на район, — с убийствами. Поскольку железная дорога, то через город начинают проезжать гастролёры, скажем так, уже высокопрофессионального, значит, масштаба. Мог с поезда в срочном порядке в город эвакуироваться крупный карточный шулер, мошенник, ещё что-нибудь… И вот, вместе с новониколаевской полицией или, точнее сказать, с полицией Томской губернии, происходит карьерный рост нашего героя. В разных документах, в том числе и того времени, его имя немножко по-разному пишется. Бернгард, Бернхарт, Бернхардт — встречается и такое, и такое, и такое. А в одном из документов советского времени вообще встретится двойное имя — Бернгард Бернхарт.
Н. ВАСИЛЕНКО: Как глубоко копнули.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, видимо, не знали, как правильно писать, и на всякий случай написали, так сказать, двойное имя. Он вообще рижский немец. Видимо, из не очень обеспеченной семьи, плюс, по некоторым данным, отец его умер, когда он был ещё подростком. Тем не менее он в Риге закончил городское училище трёхклассное. То есть это шестилетнее образование, которое по тогдашним меркам и даже в течение довольно долгого времени по советским меркам признавалось средним образованием. А дальше немножко разные я встретил сведения о том, значит, как его карьера складывалась. Но вот похоже, что как человек со средним образованием он получил право записаться в армию вольноопределяющимся, то есть кандидатом на офицерский чин, отслужил вольноопределяющимся, но в офицеры то ли не стал сдавать экзамен, то ли не смог сдать этот самый экзамен… И в конечном итоге оказался в только что открытой Петербургской школе полицейских урядников. То есть такая низшая школа милиции, опять-таки перевожу на советское понятие. Он её закончил и оказался в Сибири, где до этого не был никогда…
Н. ВАСИЛЕНКО: Это была распределительная система.
А. КУЗНЕЦОВ: Думаю, что да. Поскольку это ведомство казённое, вполне возможно, что могли предложить на выбор несколько вариантов. Если он выбирал Сибирь, то я могу предположить несколько мотивов, по которым он мог её выбрать. Карьера быстрее, потому что для толкового человека, конечно, конкуренция гораздо меньше, да? Человек, имеющий столичное профессиональное образование, он имеет гораздо больше шансов, чем в той же самой столице, где таких, как он, до чёрта. Если это человек жуликоватый с самого начала, то он прекрасно понимает, что там над ним гораздо меньше присмотра и начальства.
Н. ВАСИЛЕНКО: До бога высоко, до царя далеко…
А. КУЗНЕЦОВ: До бога высоко, до царя далеко. Местные жители привыкли к тому, что у кого шашка — у того и власть, и он может творить всё, что угодно. Но это, ещё раз говорю, исключительно мои домыслы. Значит, начинает он с, в общем, самых низов — его направляют в Колывань тогдашней Томской губернии, уездный город, урядником, то есть одним из низших полицейских этих самых. Затем он оказывается в губернском городе Томске околоточным надзирателем. Это тот же самый участковый, но только городской, а не сельский. Урядник сельский, значит, околоточный — это городской. Затем в городе Каинске — это тоже всё в тех же краях — Каинск от Новосибирска порядка двухсот, мне кажется, вёрст, в отличие от Колывани, которая от Новониколаевска сравнительно недалеко. А дальше его переводят в Новониколаевск сначала помощником одного из трёх приставов… Причём он оказывается в самой сложной с точки зрения криминальной обстановки Закаменской части. Она самая большая по площади — по населению не знаю, но по площади точно. Она дальше всего от железной дороги, и поэтому это район наименее престижный. И там, соответственно, самые дешёвые кабаки, самые дешёвые бардаки, самые частые драки и прочая бытовуха, и всё прочее…
И надо сказать, что как полицейский он себя проявляет вообще наилучшим образом. В его послужном списке, например, в Колывани на пожаре… А пожар — это тоже, естественно, полиция, и пожарные команды подчинялись полицейскому начальству, а не своему отдельному. Во время пожара он из горящего дома спас детей и — отдельно прописано в, так сказать, личном деле — и святые иконы вынес, да? Притом что он сам, скорее всего, лютеранин, я думаю, рижский немец. Значит, несколько задержаний на его счету. Например, уже в качестве помощника пристава, году в 1906—1907 он получил отпуск, поехал свою родную Ригу — он ехал в штатском, с ним не было оружия, и он в поезде задержал преступника, причём преступник был вооружён и пытался применить это оружие. Он его скрутил, сдал, так сказать, железнодорожным жандармам, за что… был очень обескуражен тем, что вместо благодарности получил выговор: «Зачем ты совался, зачем ты рисковал? А если бы он тебя убил? Ты должен был передать это специально обученным людям…» и так далее, и так далее.
Н. ВАСИЛЕНКО: Неожиданно.
А. КУЗНЕЦОВ: Неожиданно. Но, кстати говоря, это в практике и дореволюционной, и советской милиции — периодически на начальство что-то находило, и оно начинало раздавать в неожиданных местах выговоры. Вот. Ну, значит, потом его повышают до пристава одной из частей, там он вообще отличается тем, что задерживает преступника, находившегося, современным языком, во всеимперском розыске — человека, за плечами которого уже было несколько мокрых дел, то есть, по понятиям преступного мира, отморозок, мокрушник. При задержании этого человека он проявил личное мужество. Он вместе с двумя рядовыми полицейскими ночью его, ну, как говорят охотники, спугнул — специально шумнули, рассчитывая на то, что тот выскочит из дома и побежит. А когда он выскочил и побежал, они начали его задерживать, он убил одного полицейского, и две или три пули попали в пристава, но, к счастью, он ранен не был — все три застряли в его одежде. Но это потом тоже было отмечено.
И вот в 1909 году его назначают полицмейстером города Новониколаевска. Очень неожиданное назначение, потому что вообще-то в городах, ну, скажем так, европейской части страны или в губернских и уездных городах азиатской полицмейстер — это, как правило, из офицеров, перешедших на службу в полиции. Ну и считается, что полицмейстер в звании ниже капитана — это довольно странно. Полицмейстер должен быть из старших офицеров — капитан, подполковник, полковник. А наш герой не имеет никакого чина — ни военного, ни штатского.
Н. ВАСИЛЕНКО: Нехватка кадров?
А. КУЗНЕЦОВ: Видимо, да. И бюрократические препоны, потому что на чин нужно сдать экзамен, даже на первый. Только став полицмейстером, он получит первый, четырнадцатого класса, чин коллежского регистратора, и с ним и пойдёт под суд в 1914-м, кстати говоря. Так что вот тут его карьера складывается как-то вот по формальным признакам не очень. Хотя по должностям всё отлично. Надо сказать, что 1909 год для Новониколаевска выдался очень тяжёлым и тревожным. Летом в городе произошёл страшный пожар, тысячи людей остались без крова, были погибшие. Это всё, естественно, тоже в обстановку добавляет гремучести. Но надо сказать, что с момента, когда он становится полицмейстером… Но плюс к этому одновременно полицейские силы Новониколаевска довольно сильно расширяются — там добавляют, как говорится, ставок. И вот что пишет корреспондент одной из сибирских газет Томской губернии, — так прямо и называется: «Собственные корреспонденции» — в статье, посвящённой такому неожиданному для полицейского дела сюжету, как театр. Местный богатей построил в городе здание театра, пригласил туда труппу. При театре ресторан, при ресторане публичный дом. Ну, то есть торговый центр это сегодня всё называется. Торгово-развлекательный центр.
Так вот, начинает он статью о театре… Дальше там всё будет о театре, о том, в каких условиях трудных работают актёры, и так далее: «Энергично взявшийся за дело личной и имущественной охраны обывателя новый миниатюрный штат городской полиции, работающий — нужно отдать справедливость — не покладая рук, и не за страх, а за совесть, в какие-нибудь полгода достиг того, что преступность: кражи, грабежи, разбой и убийства — по сравнению с недавним прошлым уменьшилась вдесятеро. Причём почти ни одно преступление не остаётся нераскрытым. Стало много спокойнее, тише. Царившая в городе тягостно-мучительная паника (после пожара) если не исчезла совсем, то значительно ослабла, умалилась, а с недавних пор введением вооружённой конной и пешей ночной охраны обыватель стал, видимо, и совсем оживать». То есть посыл такой, что жители Новониколаевска сразу заметили эффект от того, что полицейских стало больше и что у них появился новый начальник.
Но вот проходит всего ничего времени, и в начале 1910 года в местной сибирской прессе (а пресса, надо сказать, в Сибири была довольно развитая: выходили десятки газет, и ежедневных, и два-три раза в неделю, и журналы выходили, сборники) начинается целая кампания против новониколаевской полиции. Совершенно очевидная заказуха — по нескольким признакам любой журналист, прочитавший брошюрку, о которой сейчас пойдёт речь… Кость, дайте нам, пожалуйста, следующую картинку — там, по-моему, полицейский в форме, да? Просто для того, чтобы, так сказать, вы себе представляли, как они выглядели.
А дальше будет обложка брошюрки «Из буден», или там что-то «Из истории новониколаевской полиции». «Обыкновенная история» она называлась — явно совершенно автор, предпочитающий не называть себя, увлекался Гончаровым, и вот там несколько, страниц 15 текста такого примерно: «Новониколаевская эпопея откровенного полицейского грабежа и чудовищного произвола достигла кульминационного пункта и стала нестерпимой даже для местного отдела «Союза русского народа»». Надо сказать, что издание, в котором это всё… оно издавалось в Петербурге, специально для того, чтобы сибирская цензура к нему не имела никакого отношения — издание откровенно либеральное, я бы сказал, такого, кадетского направления. Поэтому в устах автора-либерала «нестерпимый даже для местного отдела «Союза русского народа»»…
Н. ВАСИЛЕНКО: Cтрашное оскорбление.
А. КУЗНЕЦОВ: Это оскорбление — даже такие примитивные, да, такое бычьё, как «Союз русского народа», то есть черносотенцы — даже они, уж казалось бы, ко всему, скоты, привычные — даже для них некоторый перебор. «Вся полиция от главы ея до последнего городового здесь превратилась в организованную шайку грабителей, рыскающих по городу только затем, чтобы отыскать жертву, чтобы подкараулить её, придумать и создать повод, и затем обобрать её или изнасиловать». Вот так вот, такой вот зачин, да? А дальше автор описывает, как вот всё вот: примеры, примеры, примеры. Я сейчас несколько приведу конкретных. «Озлобление потерпевших всё росло, и как утопающий за соломинку, они ухватились за местных «союзников»», — «Союз русского народа». — «Зачем вы существуете? Что делаете? Какой толк от вас?» — набросились обиженные на «Союз русского народа», состоявший из своих же людей, и пригрозили дискредитировать и уничтожить эту бесполезную организацию". И дальше «Союз русского народа» начинает со всех, кто готов, собирать жалобы. В конечном итоге их набирается около 150, с чем два избранных человека, два депутата от этого «Союза», некие Семёнов и Мелихов едут в Томск к губернатору, вываливают это всё на губернатора. Губернатор назначает двух чиновников — каинского исправника Баранова и чиновника особых поручений Козлова, к ним добавляет вот этих двух жалобщиков, и из них создаёт комиссию для расследования деятельности полиции.
В этой же брошюре подробно расписывается несколько примеров страшных, причём несколько — ну там, около двух десятков примеров. Желающие могут её найти без труда — она в открытом доступе в Российской государственной библиотеке. Только не набирайте «Обыкновенная история», потому что вас Гончаровым завалят, да, а набирайте «новониколаевская полиция», и вы её без труда найдёте, прочитаете. А я кое-что зачту. Примеры злодеяний: «Приехал из России (Новониколаевск сильно привлекал к себе людей наживы) малоросс Полевик, открывший здесь трактир «Полтаву». Истинно русскому Висману название это не понравилось, и он потребовал переименовать его на «Москву»». Какая дальновидность, за сто с лишним лет до, да? «Торговля в «Москве» шла очень бойко — здесь шла игра в лото, бигс, карты, в фортунку»… Фортунка — это немножко упрощённый вариант рулетки. Вот, фортунка, удачка, да? «Здесь одного пива продавали до 450 вёдер в месяц». Ведро, напомню, — 12 литров.
Н. ВАСИЛЕНКО: Лас-Вегас какой-то описывается.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, то есть 5 т пива в месяц. Для торговой точки неплохо. «Но несмотря на такой заработок, Полевик разорился. За 2 года содержания «Москвы» он заплатил, выплатил Висману 9 тыс. рублей и наконец перестал платить — тогда его вызвали в полицию и так исполосовали резинами», — то есть дубинками, — «что несчастный на третий день умер». Сразу скажу, у меня большие сомнения в правдивости этой истории, чуть позже объясню почему. «Одной из самых доходных статей являются евреи с их чертой оседлости — эти несчастные парии, с которыми позволяется делать всё, что угодно. Каждый из них — жертва только потому, что он еврей: они все обложены поборами в доход полиции — от 25 рублей до 200 рублей в месяц, а самый богатый из них — Каган — платит от 3 до 4 тыс. рублей в год, по одному проценту со своего торгового оборота». Вот тут у меня тоже возникает вопрос. Значит, если местный предприниматель еврей Каган платит 1% в год от оборота, то получается, что у него торговый оборот в год — 300−400 тыс. рублей.
Н. ВАСИЛЕНКО: Огромнейшие деньги, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Это очень крупный бизнес, огромный бизнес, и легализоваться Кагану нет никаких проблем, потому что с таким оборотом он без труда записывается купцом Первой гильдии — не надо вступать, он просто записывается купцом Первой гильдии — и все ограничения с него как еврея, в смысле проживания вне черты оседлости, снимаются. Значит, либо это очень сильное преувеличение, либо Каган занимается чем-то таким, что его больше устраивает вариант, что он будет униженно давать полицмейстеру взятку, но не легализовываться. Во что я вполне могу поверить, потому что в Сибири в основном бизнес пройдошливый. «Дома терпимости как места постоянных преступлений составляют крупную статью доходов полиции. Начать с того, что в Новониколаевске существует с ведома полиции 113 таких притонов, и из них только 7 официально открытых крупных». Опять же, я напряг воображение: значит, в городе в это время около 30 тыс. населения. 113 домов терпимости
Н. ВАСИЛЕНКО: Это большое число, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Это не то слово. Значит, либо это просто цифра, взятая с потолка, либо под домом терпимости они понимают всё, что оказывает сексуальные услуги, в том числе и одиночных женщин, которые на своей жилплощади время от времени принимают клиентов. Это всё равно, конечно, большой масштаб проституции, но та картина, которая возникает перед глазами доверчивого читателя, она совершенно такая, апокалиптическая. А не пробовали ли жаловаться? «Но из этого ничего не выходило, кроме дикой расправы с жалобщиками. Вот пример, один из многих: зашёл как-то в шантан Чендорина», — сейчас объясню, что это такое, — «портной Кузнецов выпить бутылку пива и не захотел при этом снять верхнее платье. Чендорин нажаловался находившемуся в шантане приставу, тот, арестовав Кузнецова, приказал городовым преподать ему правила кабацких приличий. Избитый резинами Кузнецов с разорванной кожей на голове обратился к врачу и полученное с него свидетельство представил при жалобе губернатору, копию он послал министру внутренних дел. Результат — Кузнецов был выслан из Новониколаевска и разорён».
Купец Чендорин — это главный, по версии авторов вот этого закладного материала, мафиозо города Новониколаевск. Он действительно построил вот тот самый театр. Театр сгорел ещё до большого пожара, по версии автора статьи, потому что он не приносил дохода, и владелец решил таким образом страховую премию получить. Самое главное — он владелец самого дорогого ресторана в Новониколаевске и самого фешенебельного дома терпимости. Он, значит, видимо, действительно находился в деловом тесном общении с полицмейстером, и тот, видимо, был то ли совладельцем, то ли главной крышей всего этого предприятия. Теперь представьте себе эту ситуацию: портной Кузнецов заходит выпить бутылку пива в самый дорогой ресторан, хотя в Новониколаевске пивных, портерных, полупивных, рентских погребов…
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, как мы уже узнали, да, — настоящий Лас-Вегас.
А. КУЗНЕЦОВ: Представьте себе, что, Никит, вы или я заходим в «Националь» выпить бутылку пива, не снимаем верхней одежды и потом удивляемся, что нас задерживают. Значит, явно совершенно портной Кузнецов, видимо, был пьян как зюзя, устроил скандал, отказался снимать пальто в приличном заведении. Тут был пристав, ну, то, что его избили, безусловно, это неправильно, но я к тому, что не надо изображать ситуацию, что первая же невинная овечка, так сказать, не снявшая вовремя пальто, тут же подвергалась всему прочему. «Полицмейстер города Новониколаевска Б. П. Висман — это выходец из Риги, латыш», — враньё, — «перекатная голь в материальном и умственном отношении — враньё-враньё — «голый, убогий, явился он за куском хлеба на строившуюся сибирскую железную дорогу» — враньё — «эту лямку он тянул несколько лет, ходил в опорках и засаленных штанах, затем попадает урядником в Колывань, двигается по…». Одним словом, явно совершенно заказной материал. Комиссия будет работать до того, как дело будет передано в суд, и вообще следствие будет тянуться 4 года: в 1910-м оно начнёт свою работу, и только в 1914-м начнётся судебный процесс.
Н. ВАСИЛЕНКО: Всё это время Висман продолжал исполнять свои функции полицмейстера?
А. КУЗНЕЦОВ: Нет. Его отстранили, его, видимо, уволили из полиции или перевели, что называется, в резерв, вместе с ним на скамье подсудимых окажется ещё 7 человек: и приставы, и околоточные, и полицейские чиновники — то есть ну как бы те, кто занимался всякой бухгалтерией и всем прочим. То есть на самом деле в новониколаевской полиции, с учётом того, что там всего-то в это время уже около 60, но всё равно каждый десятый оказывается на скамье подсудимых. Понять, в какой степени вот то, что написано здесь, — правда, очень трудно. Но вот, например, один из эпизодов, который я встретил, наводит меня на мысль, что автор очень вольно обращается с фактами. Вот что он пишет, характеризуя всю новониколаевскую полицию как совершенно разложившуюся, он описывает двух неназванных городовых, имена их не приводятся: «Двое из них года полтора тому назад» — (публикация весной 1910-го, значит, конец 1908 года — это важно), — «стоя на посту, поздно вечером напали на шедшего по улице присяжного поверенного Иванова и ограбили его, сняли с него шубу, часы, да ещё и изувечили его так, что он пролежал месяца 4. Иванов возбудил дело, и один из этих городовых должен был признаться в ограблении — его судили и повесили. Этот городовой был в то время правой рукой Висмана — бравый портартурец, имел три Георгия и ещё одну большую награду». По меньшей мере один элемент здесь — полное враньё: его не могли повесить. В Российской империи в это время за уголовные преступления нет смертной казни. Военно-полевые суды, столыпинские «галстуки» времён революции не действуют с 1907 года, а здесь точно указано, что это не раньше конца 1908 года. И вообще, повесить за ограбление и нанесение пусть тяжких, но телесных повреждений — это даже военно-полевые суды не очень практиковали. Значит, явно совершенно — поклёп, рассчитанный на то, что люди не очень понимают вот такие вот детали.
Начинается суд. Поскольку дело о служебных, должностных преступлениях, то рассматривает не суд с присяжными — такие дела были убраны из подсудности суда присяжных, — рассматривает судебный состав окружной судебной палаты — 4 коронных судьи, причём не окружного суда, а более высокой инстанции, Омской судебной палаты, и три так называемых сословных представителя: от дворянства, от городского сословия, от крестьянских старшин, от сельского сословия. Адвокаты, лучшие, самые дорогие местные адвокаты их защищают.
Вот что пишет местная газета: «17 апреля [1914 г.] в городе Новониколаевск в выездной сессии Омской судебной палаты с участием сословных представителей началось слушанием громкое дело о бывшем исправляющем должность полицмейстера Беренгарде Висмане, приставах городской полиции Петре Чукрееве и Иване Зуевском, о состоявших в штате томского губернского управления, откомандированных для усиления состава новониколаевской полиции». Ну дальше перечисляются, значит, имена полицейских, имена судей, они нам ничего не скажут, значит, и так далее. В чём обвиняются? Обвинительный акт в отношении Висмана звучит следующим образом: «Висман обвиняется в том, что он, во-первых, по делам службы, под страхом притеснений вынудил дать ему денежные подарки, причём таковые получил с ряда лиц: содержателей ресторанов, трактиров, колбасных, и так далее». Первое.
Н. ВАСИЛЕНКО: Говоря современным языком, коррупция.
А. КУЗНЕЦОВ: Это взяточничество, да. Причём, видимо, здесь несколько эпизодов ему инкриминируется, но однородных. Это первое обвинение. Сразу скажу — это две статьи «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных». 377-я даёт определение: «Высшей степенью лихоимства почитается вымогательство. Под сим разумеется: 1) всякая прибыль или иная выгода, приобретаемая по делам службы притеснением или же угрозами и вообще страхом притеснения; 2) всякое требование подарков; или же неустановленной законом платы или ссуды; или каких-либо услуг, прибылей или иных выгод по касающемуся до службы или должности виновного в том или ином лица делу или действии, под каким бы то ни было предлогом».
А 378-я устанавливает за это наказание: «Виновный в вымогательстве подвергается, смотря по обстоятельствам дела: отдача в исправительные и арестантские отделения по 3 степени статьи 31-й с лишением всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ на время от 5 до 6 лет». Арестантские отделения — это, в общем, разновидность тюрьмы с каторжными работами — то есть это тяжкий вид наказания, от 5 до 6 лет. Запомним это.
Второе, что ему инкриминируется: «В ночь с 1 на 2 февраля», — комиссия уже работает, уже комиссия в конце января прибыла, — «без всяких достойных уважения причин произвёл через полицейского чиновника Курницкого в квартире…» — Курницкий сидит на той же скамье, — «в квартире товарища председателя новониколаевского подотдела «Союза русского народа» мещанина Павла Писарева обыск, якобы с целью обнаружения нелегальной литературы», — война объявлена, à la guerre comme à la guerre. — «И отобрал по обыску 4 заявления разных лиц, заключающих в себе жалобы на его незаконные по службе действия членов полиции».
Н. ВАСИЛЕНКО: Превышение должностных полномочий?
А. КУЗНЕЦОВ: Полномочий, совершенно верно. Но самое главное — что «Союз русского народа» начал открытую войну и он, так сказать, начал ответные действия.
Н. ВАСИЛЕНКО: Нанёс ответный удар.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, он нанёс ответный удар. Видимо, он рассчитывал, что у Писарева хранится большая часть. Всего 4 — это конечно, minimum minimorum. На это, значит, на это есть статья 349-я Уложения о наказаниях: «Предпринявший выемку из какого-либо дома или обыск оного по законам, достойным уважения причинам, но без соблюдения правил…» то-то, то-то… «А когда же выемка и обыск произведены без всяких достойных уважения причин или когда по закону или особому разрешению не имел на сие права», то дальше варианты: или строгий выговор с занесением в послужной список, или отрешение от должности, или исключение из службы. Это вот превышение должностных полномочий.
И, наконец, третье, что ему вменяют. «В-третьих, задержал 2 февраля 1910 года в целях высылки», — значит, — «этапным порядком к месту приписки еврея Самуила Ковальского и, составив об аресте Ковальского постановление, изложил в нём заведомо ложные сведения о Ковальском». Что обращает внимание? Первые эпизоды, их группа — это вроде то, о чём было написано в статье. А два последних эпизода уже после того, как началась проверка. То есть есть полное ощущение, что вот теперь он под колпаком и теперь каждое лыко ему в строку. Я не хочу… только чтобы у вас не сложилось впечатление, я не хочу сказать, что он невиновен. Но явно идёт заказная работа. Я вполне допускаю, что много правды в его бесчинствах, но явно совершенно против него работает хорошо организованная бригада.
Н. ВАСИЛЕНКО: Так, а кому это может быть выгодно?
А. КУЗНЕЦОВ: Сейчас об этом чуть-чуть попозже, поспекулируем обязательно. Кому это выгодно — собственно, главный вопрос. На суде будет много всяких интересных эпизодов, ну например: по второму… по третьему, последнему, эпизоду, вот этот еврей Ковальский. В чём, собственно, обвинение? Евреям, за очень небольшим исключением, запрещено постоянно проживать и вести дела за чертой оседлости. Понятно, что черта оседлости — это юго-западные регионы Российской империи, но никак не Сибирь. Значит, многие евреи живут в Сибири, платят полиции взятки, ведут там дела и замечательно себя чувствуют. Этот Ковальский написал какую-то заяву. В ответ на это полицмейстер сказал: «Ах так?!» — и решил исполнить в отношении него закон. А Ковальский заверещал: «Я ж тебе взятку давал, как же ты можешь меня высылать!» И так далее. Всё это было на предварительном следствии запротоколировано. Теперь Ковальского вызывают в суд, и что он делает? Свидетель Ковальский, на показаниях которого к Висману было предъявлено обвинение по статье 362-й, на суде заявляет, что он действительно предлагал Висману 50 рублей, чтобы ему разрешили жить как еврею в Новониколаевске, но полицмейстер не взял. Представитель обвинения, произнося про себя слова «христопродавцы, жидовская морда» и так далее, говорит: «Ну как же так? В деле же есть показания двух людей, на которых вы сами показали, что у вас не было таких денег, что вы вынуждены были взять в долг у этого 25 рублей и у этого 25 рублей.
— Да, я у них взял.
Их вызывают.
— Да, он у нас взял, потом вернул.
— Но я-то взял, думая, что полицмейстер возьмет, а полицмейстер не взял.
Короче, очень многие доказательства сыпались со страшной силой. В статье, например, Висман, за четыре года до суда… Висман обвинялся в том, что у него совершенно фантастические деньги. «Теперь он богатый человек. У него в казначействе на книжке лежит 7327 рублей», — банковская тайна, вообще, была и в Российской империи, — «в отделении Сибирского Торгового Банка свыше 32 тыс. рублей и в Ригу увезено и положено в банк на имя матери 80 тыс. рублей». Вот последнего точно знать не могли. Ну не могли.
Н. ВАСИЛЕНКО: А почему?
А. КУЗНЕЦОВ: Ну не могли! А как? Они и этого знать не должны были, вообще-то, по идее. Но тут я могу допустить — в знакомом банке, приказчик, что-то. А в Риге-то каким образом они это узнали? Но самое главное, что когда предъявляли официальное обвинение, то всего на всех счетах — уже официально запросило следствие счета — на всех счетах у Висмана набралось 22 с небольшим тысячи. Это много. На жалованье он даже приблизительно, он десятую часть этой суммы если бы скопил за десять лет своей полицейской службы, и то это был бы замечательный результат. Это много. Он, конечно, брал. Конечно, брал, я в этом не сомневаюсь, но похоже, что попал под… не под справедливость, а под кампанию, скажем так.
В последнем слове обвиняемый Висман говорит следующее (он волнуется, прерывает речь плачем): «Я служил полицейским чином много лет, надо мной было семь губернаторов, и за это время никто не обвинял меня во взятках. Я всего себя отдал борьбе с преступным элементом. Весь Новониколаевск это знает. Начальник губернии в свое время мне говорил: «Вы чудесный полицейский, но плохой политик». Действительно, я нажил себе врагов — Мелихова, Семёнова и других «союзников»», — это вот «Союз русского народа». — «Я думал, что служу царю и не должен подчиняться партиям и партийным людям», — плачет. — «Чем больше клал сил на борьбу, тем больше у меня было врагов. Кучка врагов меня сгубила, кучка, из семидесяти тысяч населения. Я не виноват. Позор мне на всю Россию», — плачет. — «Со мной случилось много несчастий. Пять лет я страдал — у меня украли документы, я остался без средств к существованию. Я обгорел», — имеется в виду, что у него сгорела, видимо, какая-то недвижимость, — «женился, и теперь остаюсь на улице». Плачет.
Приговор всем тем, кто получил обвинительный приговор… Из восьми человек шесть были сочтены виновными. Они все получили одну и ту же мерку — восемь месяцев арестантских рот. Дело в том, что большинство обвинений в суде рассыпались, остались недоказанными. Единственно, что было сочтено доказанным, — несколько эпизодов коррупции, но их переквалифицировали на более легкую статью: не лихоимство, а превышение или противозаконное бездействие власти и принятие в дар денег, вещей и иного… Ну, прочитайте, 373-я статья. «Кто для учинения или допущения чего-либо противного обязанностям службы примет в дар деньги, вещи или что иное, сколько бы, впрочем, сумма денег и цена вещей, им полученных, ни была малозначительна, то за сие злоупотребление власти или доверенности начальства приговаривается, смотря по обстоятельствам дела, к лишению всех особенных лично по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к отдаче в исправительные арестантские отделения от 8 месяцев до 1 года и 2 месяцев». Вот они они и получили лишение особенных прав и 8 месяцев арестантских…
Н. ВАСИЛЕНКО: Можно сказать, легко отделались.
А. КУЗНЕЦОВ: Легко отделались. Кому это нужно?
Н. ВАСИЛЕНКО: Давайте поспекулируем, кому.
А. КУЗНЕЦОВ: Значит так, кому это нужно? В советское время такой был исследователь Рабинович, который написал очень мощную монографию по истории сибирского капитализма. Он, в частности, там рассматривает этот случай тоже. Он считает, что это такая форма первоначального накопления и распределения капитала. Иными словами, основная мысль: Сибирь — это место, где действительно законы не очень действуют. Такой Дикий Запад Российской империи, да? Такой фронтир. И вот там местный шериф кому-то благоволит — и он ведёт бизнес и получает барыши, кого-то душит, может по заказу убрать конкурентов… И вот похоже, что Висман этим всем занимался, и одна кучка денежных людей, через «Союз русского народа», используя то, что после революции к «Союзу русского народа» прислушивались, и он, так сказать, особенно на местах. И вот они таким образом полицмейстера взяли и завалили.
Очень интересно, такая более или менее подробная его биография изложена в статье одного, значит, новосибирского историка-краеведа Сергея Слугина. Это, пожалуй, самый подробный материал из нынешних, современных, который мне о Висмане встретился. Здесь совершенно удивительные вещи, которых не было и быть не могло. «Итог незаконной деятельности полицмейстера Висмана подвели 16 апреля 1914 года на выездной сессии Омской судебной палаты». — Дата неправильная, но окей. — «Тогда за накопление 120 тыс. рублей» — двадцать две ему инкриминировали — «экс-полицейского определили на 10 лет за каменные стены окружной тюрьмы». — Восемь месяцев, приговор видел. — «Этот суд потряс обывателей. Вскоре началась Первая мировая война, и бывший унтер-офицер императорской армии предложил тюремному начальству свои услуги в борьбе с кайзеровскими войсками на тайном фронте». — Не знаю, откуда он это взял. К моменту начала Первой мировой он действительно в тюрьме должен быть ещё, но ему остается, там, два-три месяца. — «Немцу отказали, февраль 1917 года подкорректировал сроки, отмеренные судом». — К февралю 1917-го он на свободе давным-давно уже был. — «Узник вышел на свободу. Через пару месяцев Висман оказался на родине в Риге. Немного отдохнув, он оказался востребованным латвийской полицией. Но так было недолго, до середины 1920-х годов». Потом, значит, латыши начали вытеснять немцев, и так далее…
Дальше драматический такой тон. «Сентябрьским вечером 1940 года к одному из домов на окраине Риги подъехал легковой автомобиль, из которого вышли трое: сержант госбезопасности и двое красноармейцев оперативного полка НКВД пришли за бывшим полицмейстером. Дверь открыл пожилой, но ещё крепкий мужчина, гэбэшник, войдя в дом, сказал: засиделись в Риге, пора в Сибирь. Но в Сибирь Висмана не повезли, он попал в один из лагерей ГУЛАГа в город Кемь, 5 ноября 1940 года его земной путь окончился: его убили уголовники, считавшие бывшего полицмейстера классово чуждым».
Значит, два варианта: либо у историка разыгралась фантазия, и он начал просто сочинять, либо, возможно, такая штука — хотя я поискал и поверхностным поиском ничего не нашёл — возможно, в Риге действительно был некий Висман, возможно, служил во времена национального государства в полиции, возможно, он в 1940 году действительно отправился в Кемь, был убит уголовниками. Но это не наш. С нашим — более или менее его судьба просматривается. В книге двух очень авторитетных историков Кирмеля и Хандорина, которая называется «Карающий меч адмирала Колчака» и посвящена в том числе устройству колчаковской администрации на контролируемой территории, вот они описывают, как устроена правоохранительная система: «За нехваткой жандармов подобные должности занимали выходцы из полиции. Помощник начальника Томского губернского управления, помощник начальника Павлодарского уездного правления» — третьим, через запятую — «начальник семипалатинской городской милиции, бывший полицмейстер Б. Висман».
Н. ВАСИЛЕНКО: Вот он и нашёлся. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Он уехал недалеко. Семипалатинская область граничит с тогдашней, значит, Томской губернией. Более того, в 1912 году от Новониколаевска потащили ветку на Семипалатинск железнодорожную, это превратило город в ещё более крупный железнодорожный узел. Значит, вот он перебрался с глаз долой, от греха из Новониколаевска, но в той же юрисдикции, при Колчаке стал начальником местной правоохранительной структуры, зачем уже Колчак её назвал милицией — ну, видимо, чтобы с прежним временем.
Ну, а дальше есть две справки. Есть две справки. Висман Бергард Петрович, дата рождения — 1877, место рождения Латвийская ССР, Рига, мужчина, немец, образование среднее. Наш, без вариантов, да? Всё совпадает. Место проживания — Алма-Атинская область. Кем, когда арестован: ОГПУ Казахской ССР. Мера пресечения: арестован. Дата ареста: 11 апреля 1930 года. Обвинение: 58.10, 58.11, 58.13 УК РСФСР. Осуждение: 16 апреля 1930-го. Осудивший орган — особое совещание при коллегии ОГПУ. Приговор: исправительно-трудовые лагеря, 3 года. Дата реабилитации: 1989-й. Реабилитирующий орган: прокуратура Казахской ССР. Это первая, маленькая, вегетарианская отсидка, да? Как со многими. Бывшего нашли, посадили, выпустили.
Н. ВАСИЛЕНКО: Пятьдесят восьмая статья.
А. КУЗНЕЦОВ: Пятьдесят восьмая. Вторая карточка. Семьдесят седьмой год рождения, Латвийская ССР, Рига, мужчина, немец, среднее. Профессия: юрисконсульт. Освободился, всё-таки какой-никакой, а юридическая практика у него была, работал при каком-нибудь учреждении или предприятии юрисконсультом. Место проживания: Алма-Ата. Арестован НКВД по Алма-Атинской области. Мера пресечения: арестован. Дата ареста: 9 мая 1938-го. Обвинение 58.1 а, 58.8, 58.11 УК РСФСР.
Н. ВАСИЛЕНКО: Расстрел?
А. КУЗНЕЦОВ: Осуждение. 12 октября 1938-го. Тройка НКВД по Алма-Атинской области. ВМН — высшая мера наказания. Дата реабилитации: август 1989-го, военная прокуратура туркестанского военного округа. Вот так сложилась его судьба, так закончилась эта история.
Н. ВАСИЛЕНКО: Так или иначе оба финала, которые мы сегодня слышали, и альтернативный, получились грустными.
А. КУЗНЕЦОВ: Оба финала грустные, да, но наш финал — вот тот, который я обозначил.
Н. ВАСИЛЕНКО: Он больше, скорее соответствует эпохе и времени. Это была программа «Не так», и, пожалуйста, поддержите нашу трансляцию лайками, и не только лайками, вы также можете зайти в наш магазин shop. diletant.media, ну и увидимся в следующий раз.