Терский берег (30 фото)

В некоторых регионах мира этнографический туризм уже не первое десятилетие служит основным источником дохода целых народов; конечно, традиционный уклад в подобных условиях быстро становится только иллюзией, но это уже другой вопрос.
Ближе к теме - в России тоже есть такие места, и не только где-нибудь в сибирской глуши или в долинах, затерянных в дагестанских горах, а в гораздо более легко достижимых местах.

Этнографический туризм в России развит слабо, и я бы сказал, что это скорее хорошо: местный быт и традиции сохраняются лучше без избыточного туризма, особенно туризма массового.
А туризм немассовый, когда практически нет инфраструктуры и до места добираются только те, кому это действительно нужно, люди нацеленные и знающие, чего они хотят - это, наверное, самый лучший вариант. Конечно, дохода в местный бюджет так поменьше, но какая-то выгода местной экономике есть, и средств для сохранения достопримечательностей больше.
Но при этом туризм практически не разрушает историческую среду и не лакирует её.
Самое близкое к Москве, и самое близкое к нам культурно такое место - это Поморье, самая дальняя и нетронутая современной цивилизацией часть Русского Севера.
А самая квинтэссенция Поморья, дальнего Русского Севера - это Терский берег.

Конечно, Кандалакша - это тоже Терский берег; но туда с постройкой сначала железной, а потом и магистральной автомобильной дороги пришла цивилизация. Много что осталось, но ещё больше исчезло.
Так что настоящий Терский берег начинается с райцентра Умбы, посёлка в сотне километров восточнее Кандалакши.
Забавно, что идущая на восток от Кандалакши автодорога идёт ещё и немного на юг, и Умба, в отличие от Кандалакши, находится уже южнее Полярного круга; Терский берег - самый южный район Мурманской области.

И уже не так удивляет тот факт, что освоение Кольского полуострова когда-то началось именно с Терского берега: в те далёкие времена сюда можно было исключительно доплыть на корабле.
А от Терского берега несколько десятков километров до Соловков, чуть больше сотни километров до южно-беломорского берега и Архангельска.
В предыдущей серии я упоминал, что был на Терском берегу, но давно - в составе школьной исследовательской экспедиции.
Хотел обновить впечатления 2004 года в году 2016, но не вышло: время кончилось, испортилась погода.
Так что буду развлекать вас видами Терского берега 2004 года - вроде как там не очень много изменилось за 13 лет, разве что туристов стало несколько больше.

Летние экспедиции - традиционная и неотъемлемая часть жизни московского лицея №1553, которые в те годы ещё был "на Донской".

В составе экспедиций были (и есть, насколько я знаю) группы по направлениям, в числе которых - биогеохимия, геология, "деревня" (культурологические, фольклористические исследования), география, история и реставрация. В той экспедиции, которая была для меня первой из трёх, я поехал с последней, историко-реставрационной группой.
Почти весь заполярный июль мы реставрировали церковь в селе Кашкаранцы. Такие странные, полурусские полу-непонятно-какие названия типичны для поморских земель - как и для всех старорусских окраин: вспомнить хотя бы Вятку и Марий Эл с их Бурундучихами, Мочалищами и Сиротскими Мокрецами.

Кашкаранцы - условно типичное терское село: всё обращённое к морю, на мысу подальше от болот и комаров.

Одна из основ уникальности Поморья - в его морской сущности: Россия почти всю свою историю была очень далека от этих солёных водных пространств, и это единственный русский регион, который традиционно был на короткой ноге с морем и мореходством.

Это логично, если учесть что на протяжении столетий Дальний Север был единственным местом прямого соприкосновения России с морским пространством и, следовательно, с внешним миром и международной торговлей.
Но есть на Терском Берегу и то, что можно увидеть везде в России.

Так вот, в Кашкаранцах мы реставрировали церковь. Ну как реставрировали - в основном помогали расчищать от мусора внутренние пространства здания, готовили храм к восстановлению.
А непосредственно восстановливали его после нас уже другие люди; в 2005 году церковь Иконы Тихвинской Богоматери была открыта.
Село, хоть и маленькое (в 2004 году было около 100 жителей, сейчас не больше 70), обладает чётким внутренним районированием.

Ближе к западному берегу полуострова - классическая сельская застройка, деревянные дома, амбары.

И коптильни для рыбы - специфически местные постройки.
И автобусная остановка в северном колорите:

А ещё есть новая деревня, так сказать - на восточном берегу полуострова маяк и около него несколько построек.

А в центре полуострова - внутренний луг.

Там мы и стояли палаточным лагерем бÓльшую часть нашего пребывания в Кашкаранцах, пока в одну прекрасную солнечную ночь не подул резкий ветер и не сдул пару палаток.
После этого мы переехали в какое-то закрытое помещение - скорее всего, это был спортзал местной школы.
У меня был самый разгар подросткового возраста, и круглосуточный полярный день делал моё и без того странное состояние ещё более странным. В те годы у меня частенько случался лунатизм - я не могу сказать что я им страдал, в этом состоянии было много прекрасного.
Так вот, под действием полуночного солнца я стал чаще вставать и куда-то идти, не просыпаясь; самый роскошный случай был когда я заснул в палатке, а проснулся по колено в ледяной морской воде, метрах в 15 от берега.
Тут надо сказать, что беломорская вода тёплым летом в основном не очень ледяная, а просто холодная; а после прилива (которые в этих местах, как известно, самые высокие в России), нагревшись на литорали, может быть и 17, и даже 20 градусов (как было в Кандалакше небывало жарким летом 16 года).
Но тогда мне повезло - я попал на самый холодный ночной прилив, и температура едва ли была выше 5 градусов.
Ближе к концу нашего пребывания на Терском берегу мы пошли в поход из нескольких дней.
Начался он с того, что мы в кузове грузовика-"ГАЗа" доехали до Варзуги.
Это одно из самых необычных и внушительных сёл России, локальный центр всей дальней части Терского берега. Исторически Варзуга была центром всего района; сначала здесь властвовал Новгород (и лично посадница Марфа Борецкая), потом, уже под властью Москвы, ему на смену пришёл Соловецкий монастырь.
Село Варзуга долгое время было крупнейшим поселением на Кольском полуострове, даже, подозреваю, превосходя размерами город Колу.
Но и сейчас Варзуга - настоящий мегаполис среди северных сёл: даже сейчас её население превышает 300 человек.
Как это часть бывает в провинции, особенно северной, относительное социально-экономическое благополучие держится не только и не столько на славных традициях, туризме и удалённости от Большой земли самих по себе, сколько на градообразующем (вернее сёлообразующем) предприятии.
Здесь это колхоз "Всходы коммунизма"; о специализации на всходах в местном климате говорить не приходится, но колхоз продолжает активно заниматься рыбной ловлей и скотоводством.
И - самое главное - развивает рыболовный туризм, строя базы и арендуя озёра по всему Терскому берегу.
Это направление очень популярно, в том числе и у иностранцев и, подозреваю, приносит колхозу основную часть дохода.

Очень добавляет Варзуге масштаба тот факт, что село расположено по обеим берегам не самой маленькой реки Варзуги.

Моста, конечно, нет, и лодочники добавляют колорита.
Количеству варзугских церквей могут позавидовать не то что районные - некоторые региональные центры.

Успенская церковь с колокольней в правобережной части села - единственное допетровское здание севернее Соловецкого монастыря.

А за Варзугой дорога кончается; вернее, кончается она ещё в Варзуге, не пересекая реку.
Но дальше ещё есть несколько поморских деревень, крупнейшая из которых - Чаваньга (почти 100 человек населения), но проезжей дороги нет.
Туда регулярно летает самолёт из Мурманска, вдоль северного и восточного побережья Кольского полуострова несколько раз за лето доплывает теплоход "Клавдия Еланская", ну а наши экспедиционные группы, работавшие в тех совсем уж отдалённых местах, насколько я помню, добирались туда на вездеходе.
А мы дальше Варзуги не поехали - только посетили какой-то источник в лесу за левобережной частью села.
Мы немного вернулись назад по основной дороге, а потом отправились по боковой грунтовке к устью реки Варзуги, в Кузомень.

Так начался наш пеший поход.

Кузомень и окрестности - одно из самых необычных мест Кольского полуострова: чрезмерная хозяйственная деятельность жителей некогда крупного села привела к образованию настоящей антропогенной пустыни.

То есть эта пустыня, образованная наносами реки, всегда была.

Но перевыпас скота и вырубка леса освободили песок, и получился совсем не северный ландшафт площадью в несколько десятков квадратных километров.

В этой пустыне обитают полудикие лошади, а ближе к краям - ещё и медведи.

То есть медведи на Кольском, кажется, везде, но здесь их повышенная концентрация.
С медведями была у нас связана одна забавная история.

А само село Кузомень - ощущение полного безвременья.

Типичные для Севера деревянные тротуары для песка вызывают неожиданные ассоциации с моей любимой Куршской косой.

А после мы ещё два дня шли через пустыню.

На третий день вышли к мысу Корабль.
Ну как к мысу - одно название; скорее, просто скалистый берег Белого моря.
Нам говорили, что раньше в Корабле было больше от мыса, но в результате промышленной разработки аметистов значительную часть скального массива взорвали.
Небольшого размера аметисты здесь можно найти и сейчас - чем мы и занимались; кажется, досталось почти всем. Но конечно, самое большое раздолье здесь было нашей геологической группе.
После Корабля мы опять доехали в кузове грузовика до Кашкаранцев, а оттуда в Умбу, на экспедиционную конференцию. Райцентр я плохо помню - в памяти отложилось только что мы посетили там музей терских поморов, где были широко представлены сделанные из теста козули, что-то вроде традиционной игрушки и пряника в одном флаконе.
А потом, через пару дней - в Кандалакшу на поезд.
Таким мне запомнился Терский берег и, может быть, даже хорошо, что мне не удалось попасть туда в более позднее время.